— Она не из наших. Вы не можете распространить на нее закон.
— Какой закон? — спросила я.
— Закон стаи, — ответил Маркус.
— Я отказываюсь от ее защиты, — заявил Ирвинг.
— Поздно, — ответила ему Райна.
— Вы ставите нас в затруднительное положение, миз Блейк. Член стаи признал за вами более высокий ранг, чем за собой. Признал вас как доминанта. По нашим законам, мы должны учесть эти обязательства.
— Я не член стаи, — ответила я.
— Нет, но доминантом вы быть можете.
Я знала, что означает это слово в реальном мире. Маркус произносил его так, будто оно значит нечто большее.
— Что значит быть доминантом?
— Это значит, что вы можете встать на защиту Ирвинга против любого, кто на него нападет.
— Нет! — крикнул Ирвинг. Он протиснулся мимо Райны и встал перед Маркусом. Встал прямо, глядя ему в глаза. Не в позе подчинения.
— Я тебе не дам так себя использовать! Это же ты с самого начала хотел? Ты знал, что я попрошу у нее защиты от Ричарда? И рассчитывал на это, самодовольная сволочь!
Безупречно белые зубы Маркуса раздвинулись, оттуда донеслось низкое рычание.
— Я бы на твоем месте придержал язык, переярок!
— Если он вас оскорбил, я это прекращу. — Первые слова, произнесенные Альфредом, были не очень приятны.
Ситуация выходила из-под контроля.
— Ирвинг под моей защитой, Альфред. Если я поняла закон. Чтобы его наказать, ты должен сначала победить меня, так?
Темные холодные глаза Альфреда повернулись ко мне, и он кивнул.
— Если ты меня убьешь, я не смогу помочь Маркусу.
Кажется, этот дылда озадачен. Отлично! Смятение в стане врага.
Маркус улыбнулся:
— Вы нашли брешь в моей логике, миз Блейк. Если вы действительно собираетесь защищать Ирвинга согласно букве закона, вы, несомненно, погибнете. Ни один человек против наших не выстоит. Даже самый низший в иерархии вас бы убил.
Я не стала комментировать. Зачем спорить, если победа все равно за мной?
— Поскольку вы не можете принять вызов и не даете нам причинить Ирвингу вред, он в безопасности.
— Отлично. И что дальше?
— Ирвинг может уйти целым и невредимым. Вы останетесь и выслушаете нашу просьбу. Вы можете принять решение помогать нам или нет, но Ирвинг от вашего выбора не пострадает.
— С вашей стороны очень благородно.
— Да, миз Блейк, так оно и есть.
Глаза Маркуса смотрели абсолютно серьезно. Райна может играть в садистские игры, Альфред — с удовольствием убивать и ранить, но Маркус — для него все это чистейший бизнес. Главарь мафии с меховой шкурой.
— Ирвинг, оставь нас.
— Я ее здесь не оставлю.
Маркус повернулся и зарычал:
— Мое терпение не безгранично!
Ирвинг упал на колени, склонил голову и низко согнул спину. Это уже была поза подчинения. Я схватила его за рукав и подняла на ноги.
— Встань, Ирвинг. Этот милый вервольф тебе ничего плохого не сделает.
— Это почему, миз Блейк?
— Ирвинг под моей защитой. Если Альфред не может со мной драться, то уж вы точно не можете.
Маркус задрал голову и коротко рассмеялся резким лающим смехом.
— Вы умны и храбры. Качества, которые нас восхищают. — Улыбка сошла с его лица, оставшись только в глазах, как приятный сон. — Не провоцируйте меня слишком открыто, миз Блейк. Это не полезно для здоровья.
И последние искры смеха погасли в его глазах. Я все еще смотрела в глаза человека, но за ними никого не было, с кем можно говорить. Выглядит, как человек, говорит, как человек, но это не человек.
Я сжала пальцами плечо Ирвинга:
— Давай, Ирвинг. Подальше отсюда.
Он коснулся моей руки:
— Я тебя не оставлю в трудной ситуации.
— Мне сегодня ничего не грозит, а тебе грозит. Ирвинг, прошу тебя, уходи.
На его лице отразилась видимая борьба, но после еще одного неприятного взгляда со стороны Маркуса он все-таки ушел. Дверь закрылась, и я осталась наедине с тремя вервольфами. А не с четырьмя. Жизнь потихоньку налаживалась.
— Теперь Альфред должен вас обыскать.
Вот так она и налаживается.
— Тогда пусть обыщет, — сказала я и осталась стоять, где стояла. Руки не развела в стороны, на стену не оперлась. Помогать им я не собиралась — разве что если попросят.
Альфред забрал мой браунинг, охлопал руки, ноги, даже поясницу. А середину тела спереди не охлопал. Может быть, он джентльмен или просто проявил халатность. В общем, «файрстар» он не заметил. У меня восемь серебряных пуль, а они об этом не знают.
Все-таки налаживается.
11
Маркус снова сел в кресло на платформе. Альфред встал за ним, как хороший телохранитель.
— Садитесь и вы, миз Блейк. Разговор будет не такой короткий, чтобы вести его стоя.
Я не хотела сидеть спиной к Альфреду, и потому выбрала последний стул. Пустой стул между нами как-то не способствовал общению, зато Альфреду было до меня не дотянуться. Сначала — безопасность, а хорошие манеры потом.
Райна села справа от Маркуса и положила ему руку на колено. Маркус сидел, как всегда, прямо, будто аршин проглотил, — поза, которой гордилась бы моя тетя Мэтти. Но руку Райны он не убрал. На самом деле он даже свою сверху положил. Любовь? Солидарность? На меня они не произвели впечатление очень уж подходящей пары.
В дверь вошла женщина. Короткие светлые волосы уложены и зафиксированы гелем. Делового покроя костюм, красный с розовыми тонами, как лепестки роз. Белая блузка с бантом — из тех, что делает даже деловые костюмы женственными и чуть глуповатыми.
— Как хорошо, что ты пришла, Кристина, — сказал Маркус.
Женщина кивнула и села у концевого стола, ближайшего к сцене.
— А какой у меня был выбор? Какой выбор ты оставил нам всем, Маркус?
— Мы в этом деле должны быть едины, Кристина.
— И объединяться под твоим руководством?
Маркус начал что-то говорить, но тут стала прибывать публика. Народ входил в двери поодиночке, парами и тройками. Маркус оставил спор. Можно будет доспорить потом, и я готова была поставить что угодно, что так оно и будет. Судя по интонациям женщины, разговор этот был не в первый и уж точно не в последний раз.
Одного мужчину я узнала. Рафаэль, Крысиный Король. Высокий, смуглый и красивый, с коротко стриженными черными волосами, с резкими мексиканскими чертами и надменным выражением лица. У него был такой же непреклонный вид, как у Маркуса, только губы несколько мешали. У Рафаэля они были мягкие и чувственные, а это портило эффект.
Рафаэль кивнул мне, я ему. С ним были еще два крысолюда, оба в человеческом обличье. Ни одного из них я не узнала.
За столами набралась примерно дюжина народу, когда Маркус встал и подошел к кафедре.
— Друзья мои, я просил вас прийти сегодня на встречу с Анитой Блейк. Вампиры называют ее Истребительницей. Я думаю, что она может нам помочь.
— Чем нам может помочь охотник на вампиров?
Это сказал одиноко сидевший мужчина, отгородившийся с двух сторон пустыми стульями. Волосы у него были белые и короткие, со странноватой стрижкой шестидесятых годов в стиле Миа Фэрроу, только мягче. Белая дорогая рубашка, бледно-розовый галстук, белый спортивный пиджак и сливочного цвета брюки. Добродушный богатый джентльмен. Но в его словах был смысл.
— Нам не нужна помощь человека.
Это уже другой, сидевший в паре с кем-то. У него волосы были до плеч, такие волнистые, как мех, или, может… Нет. И еще у него были густые брови над темными глазами и тяжелые, чувственные черты лица. Может, у Крысиного Короля губы вполне подходят для поцелуев, а этому скорее годились непристойности, совершаемые в темных углах.
Одежда была под стать лицу. Ноги закинуты на стол, сапоги из мягкой бархатистой кожи. Штаны кожаные, черные и блестящие. Рубашка, в которую он не так чтобы был одет, висела как топ на мускулистом теле, оставляя обнаженным почти весь торс. Правая рука от локтя до пальцев покрыта кожаными полосами, из них торчали костяшки пальцев с шипами. Волосы на груди такие же волнистые и темные, как на голове. Рядом с собой на стол он бросил черный пыльник.
Женщина справа от него потерлась щекой об его плечо, как кошка, оставляющая пахучую метку. Длинные черные волосы извивались у нее на плечах волнами. То, что было видно из ее наряда, было в обтяжку, черное и почти все кожаное.
— Здесь мы люди, Габриэль, — сказал Маркус.
Габриэль грубо хмыкнул:
— Ты можешь верить во что хочешь, Маркус. А я знаю, кто мы такие, и что она, — он ткнул в мою сторону своей рыцарской перчаткой, — не из наших.
Жест нельзя было назвать дружелюбным.
Рафаэль встал, и спор прекратился. Что-то было в том, как он стоял в самом обыкновенном дешевом костюме, что заставляло смотреть на него так, будто он был в короне. Сам его вид внушал больше почтения, чем тонны черной кожаной рухляди. Маркус испустил самое низкое свое рычание. Слишком много коронованных особ для одного помещения.
— Говорит ли Маркус за Аниту Блейк, как говорит он за волков?
— Да, — ответил Маркус. — Я говорю за миз Блейк.
Тут встала я.
— Не знаю, что здесь происходит, но я могу сама за себя сказать.
Маркус повернулся, как белокурый смерч.
— Вожак стаи — я! Я — закон.
Альфред пошел ко мне, согнув руки в локтях.
— Остынь, мохнатый, — бросила я. — Мне ты не вожак, и я не из твоей стаи.
Альфред шел крадучись, и я спрыгнула со сцены. У меня был пистолет, но он может мне понадобиться потом. Если я сейчас его вытащу, потом у меня его может не оказаться. Альфред спрыгнул со сцены, высоко подскочив, будто с трамплина. Я бросилась на пол и перекатилась. Меня обдало воздухом на его пролете, и я оказалась у сцены. Полезла за «файрстаром», но Альфред уже напал. Быстрее летящей пули, быстрее всего, что я в жизни видела.
Рука схватила меня за горло и сжала. Губы оттянулись назад до зубов, раздался низкий перекатывающийся рык, как будто рычал ротвейлер.
Моя рука уже лежала на пистолете, но его еще надо было поднять, наставить и спустить курок. Мне ни за что не успеть. Он раньше перервет мне горло.