Стивен шел за мной хвостом, будто бы боялся Базза. Не таким уж старым вампиром был Базз — меньше, чем двадцать лет. В нем все еще было какое-то ощущение «живого». Окончательная неподвижность, свойственная старым вампирам, еще не коснулась этого вышибалы. Так чего же вервольфу бояться вампира-новичка? Хороший вопрос.
Была ночь воскресенья, и в зале было битком. Что, никому завтра на работу не надо? Шум окатил нас почти как реальная волна. Густой рокот множества народу в небольшом помещении, куда приходят с намерением как следует оттянуться. Свет был включен ярко, на полную. На маленькой сцене никого не было. Мы попали в перерыв между номерами.
В дверях нас встретила блондинка.
— Есть у вас с собой освященные предметы, которые вы желаете декларировать? — спросила она с профессиональной улыбкой. Гардеробщица для святынь.
— Нет, — улыбнулась я в ответ.
Она не стала задавать вопросов — просто улыбнулась еще раз и отодвинулась. Но тут раздался мужской голос:
— Минутку, Шейла!
К нам направлялся высокий вампир, такой, что приятно посмотреть. У него были высокие лепные скулы, идеально уложенные коротко подстриженные волосы. Он был слишком мужествен, чтобы быть красивым, и слишком красив, чтобы это было настоящим. В прошлый раз, когда я была здесь, Роберт был стриптизером. Кажется, он получил повышение.
Шейла ждала, переводя взгляд с Роберта на меня и обратно.
— Она мне солгала?
Роберт кивнул.
— Привет, Анита!
— Привет. Ты теперь тут менеджер?
Он снова кивнул.
Это мне не понравилось — то, что он теперь менеджер. Однажды он подвел меня, то есть скорее подвел Жан-Клода, не выполнив его приказ. Не обеспечил безопасность одного человека. Этот человек погиб. Роберт даже царапины не получил, пытаясь остановить монстров. По крайней мере ему следовало быть раненым при попытке. Я не настаиваю, что он должен был погибнуть, но пытаться надо было усерднее. Я никогда ему больше не стану доверять и никогда не прощу.
— У тебя с собой освященный предмет, Анита. Если ты здесь не по делам полиции, ты должна сдать его Шейле.
Я посмотрела на него — глаза у него были синие. Я опустила глаза, подняла их снова и поняла, что могу встретиться с ним взглядом. Ему было только чуть больше ста лет и по силе он Гретхен в подметки не годился, но все равно его взгляда я выдерживать не должна бы.
Он тоже удивился, глаза его расширились.
— Ты должна его сдать. Таковы правила.
Может быть, моя способность смотреть ему в глаза придала мне храбрости или просто с меня на эту ночь уже хватило.
— Гретхен здесь?
Он удивился:
— Да, она в задней комнате с Жан-Клодом.
— Тогда ты креста не получишь.
— Я не могу тебя впустить с крестом. Жан-Клод насчет этого ясно высказался.
В его голосе была какая-то натянутость, почти что страх. Это хорошо.
— Посмотри-ка на мое лицо, Бобби! Как следует! Это работа Гретхен. Если она здесь, я креста не сниму.
Между идеальными бровями легли морщины.
— Жан-Клод сказал: никаких исключений. — Он шагнул ближе, и я не отстранилась. Наклонившись, он понизил голос, так что стал еле слышен на фоне шума. — Он сказал, что, если я хоть раз еще его подведу, в большом или в малом, он меня накажет.
Как правило, я считаю такие заявления жалкими или жестокими. Но на этот раз была полностью солидарна.
— Пойди спроси Жан-Клода, — предложила я.
Он покачал головой.
— Я не могу тебя здесь оставить. Если ты пройдешь мимо меня с крестом, это значит, я не выполнил свой долг.
Мне это начинало надоедать.
— Стивен может пойти спросить?
Роберт кивнул.
А Стивен как-то вроде за меня цеплялся. Он еще не оправился от брошенного Баззом замечания.
— Жан-Клод на меня злится за пропуск выхода?
— Если ты не успевал к выходу, должен был позвонить, — сказал Роберт. — Пришлось мне выступать вместо тебя.
— Приятно чувствовать себя полезным, — заметила я.
Роберт мрачно глянул в мою сторону:
— Стивен должен был позвонить.
— Он возил меня к врачу. У тебя есть что-нибудь против?
— У Жан-Клода может быть.
— Тогда приведи сюда главного, и спросим у него. Мне надоело толочься у двери.
— Анита, как мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием! — Гретхен чуть не мурлыкала, предвкушая предстоящее.
— Роберт меня не хочет впускать.
Она повернулась к красавцу вампиру, и он отступил на шаг. Она даже не выпустила нисколько своей впечатляющей магии. Для столетнего трупа Роберт слишком легко пугался.
— Роберт, мы ее ждем. Жан-Клод очень хочет ее видеть.
Роберт сглотнул слюну.
— Мне было сказано: никто, кроме полиции, не может войти сюда с освященным предметом. Исключения не допускаются.
— Даже для невесты хозяина? — Она вложила в эти слова приличный груз иронии.
Роберт либо не понял, либо не обратил внимания.
— Пока Жан-Клод не велит иного, она не войдет сюда с крестом.
Гретхен обошла вокруг нас, крадучись. Не знаю, кто из нас волновался больше.
— Сними свой крестик, и закончим с этим.
Я мотнула головой:
— Не сниму.
— Тебе от него сегодня немного было пользы, — заметила она.
В ее словах был смысл. До меня впервые дошло, что у меня раньше и мысли не было доставать крест. Я обратилась к оружию, но не к вере. Весьма прискорбный факт.
— Крест я не сниму, — сказала я, стискивая пальцами серебро цепочки.
— Вы мне портите удовольствие, оба, — сказала она. Судя по ее голосу, этого делать не стоило. — Я тебе отдам один из твоих пистолетов.
Еще секунду назад я бы согласилась, но сейчас уже нет. Мне и без того было неприятно, что я раньше не стала доставать крест. От нападения это бы ее не отвратило — она слишком сильна, но могло бы отпугнуть от Луи. Все, надо перестать сачковать церковь, даже если вообще спать не придется.
— Нет.
— Это ты так пытаешься увильнуть от нашей сделки? — В ее голосе слышались первые барашки гнева, низкие и горячие.
— Я свое слово держу.
— Я ее проведу, Роберт. — Гретхен подняла руку, останавливая его протест. — Если Жан-Клод будет тебя ругать, скажи, что я собиралась вырвать тебе глотку. — Она пошла на Роберта, пока почти не уперлась в него. Только тут стало заметно, что Роберт на полторы головы выше, а до того казалось, что Гретхен больше. — И это не будет ложью, Роберт. Ты обуза и слабак. Я убила бы тебя прямо сейчас, не будь мы оба нужны нашему Мастеру. Если ты все еще боишься Жан-Клода, вспомни, что ему ты нужен живой. А мне — нет.
Роберт дернул кадыком так, что это должно было быть больно, но не отступил. Очко в его пользу. Гретхен чуть шевельнулась к нему, и он отпрыгнул, как подстреленный.
— Ладно, ладно, веди ее!
Гретхен с отвращением скривилась. В одном мы были согласны: Роберт нам не нравился. Раз у нас есть одно общее мнение, может быть, найдутся и еще. Может, даже подружками станем. А что?
Уровень шума снизился до шепота — мы привлекли всеобщее внимание. Спектакль не на сцене — самая захватывающая вещь.
— На сцене сейчас должно что-то происходить? — спросила я.
Роберт кивнул:
— Да, я должен объявить актера.
— Иди, Роберт, работай.
Эти слова сочились презрением. Гретхен великолепно умела его выражать.
Роберт немедленно покинул нас с явным облегчением.
— Слабак, — тихо сказала я ему вслед.
— Пойдем, Анита, нас ждет Жан-Клод. — И она поплыла вперед, развевая складки светлого плаща. Мы со Стивеном переглянулись, он пожал плечами. Я пошла за Гретхен, а Стивен — за мной, будто боялся от меня отстать.
Кабинет Жан-Клода выглядел, как кость домино изнутри. Голые белые стены, белый ковер, черный лакированный стол, черный кожаный диван и перед столом — два черных кресла с прямой спинкой. Стол и кресла были в восточном стиле, декорированные лаковым орнаментом с журавлями и восточными женщинами в развевающихся платьях. Этот стол мне всегда очень нравился, хотя вслух я этого не признавала никогда.
В углу стояла лаковая ширма — раньше я ее никогда не видела. Она была приличного размера и скрывала угол полностью. Поперек всей ширмы оранжевыми и красными кольцами вился дракон с огромными глазами навыкате. Ширма в комнате хорошо смотрелась. Сама комната не была уютной, зато была стильной. Как и сам Жан-Клод.
Он сидел на кожаной кушетке, одетый полностью в черное. Высокий жесткий воротник рубашки обрамлял его лицо, и трудно было сказать, где кончаются волосы и где начинается воротник. На горле воротник был заколот рубиновой подвеской размером с большой палец. Спереди рубашка была расстегнута до ремня, открывая треугольник бледной, очень бледной кожи. И только подвеска не давала рубашке раскрыться полностью.
Манжеты были такие же широкие и жесткие, как воротник, и скрывали руки почти полностью. Когда он поднял руку, стало заметно, что с одной стороны манжеты открыты, так что руками он все же пользоваться может. Завершали наряд черные джинсы и ботинки черного бархата.
Подвеску я раньше видела, но рубашка явно была новой.
— Стильно, — сказала я.
— Вам нравится? — улыбнулся он и расправил манжеты, будто они в этом нуждались.
— Приятная перемена после белого, — ответила я.
— Стивен, мы тебя ждали раньше. — Голос Жан-Клода был вполне вежлив, но можно было расслышать в нем темный и неприятный подтекст.
— Стивен возил меня к врачу.
Полночно-синие глаза повернулись снова ко мне.
— Ваше теперешнее полицейское расследование проходит с осложнениями?
— Нет, — ответила я и поглядела на Гретхен. Она смотрела на Жан-Клода.
— Скажи ему, — произнесла она.
Я так поняла, что она не имела в виду обвинить ее в попытке меня убить. Настало время для некоторой откровенности и даже драматических эффектов. И я верила, что Жан-Клод нас не разочарует.
— Пусть Стивен уйдет, — сказала я. Не надо, чтобы он погиб при попытке меня защитить: здесь он может быть в лучшем случае пушечным мясом — против Жан-Клода-то.