Дупи, запинаясь, поднялся по ступенькам и вышел на сцену, как только зажглись софиты, от которых тут же стало жарко. Он что-то проделал, отчего раздались короткие смешки, а Джей-Джей забрался на ящик, чтобы получше видеть. Рафшод шумно вздохнул и вылетел на сцену, при этом вся его одержимость раскручивалась, как сжатая пружина, каждый шаг превращался в прыжок, поднимавший его над полом. Публика, похоже, затаила дыхание при виде этого прыгающего мультяшного призрака, цветных размытых пятен, мелькавших в воздухе. Дупи сделал печальный вид, что лишился внимания зрителей, с тоской глядя на Рафшода и размахивая руками, чтобы вернуть на себя луч прожектора. Рафшод издевался над ним, торжествующе тыча руками в публику: ха-ха, они на меня смотрят. С потерянным видом Дупи заковылял обратно к кулисам, потом замер, словно его осенило. Он спустил штаны и остался в полосатых трусах, вскинув руки, словно дирижер. Прожектор вернулся к нему, а Рафшод замер, остолбенев, пока Дупи посылал публике воздушные поцелуи. Подойдя к Дупи, Рафшод в знак мести вытащил у того носовой платок из кармана рубахи. Дупи разыграл негодование, его штаны по-прежнему болтались вокруг лодыжек. Он неуклюже поднял свои кулачки наизготовку, чем вызвал смех. Повернувшись к зрителям, Дупи поклонился, забыв о назревающей драке, и когда он отвлекся, Рафшод врезал ему по заднице.
За кулисами Гонко пробормотал:
– Старье, что говно мамонта, но сойдет.
Он натянул мундир британского полицейского со значком шерифа и взял в руки дубинку. Каким-то жутко причудливым шагом он вышел на сцену, достал из кармана свисток и дунул в него. И тут все пошло не так.
Как только раздался резкий и громкий звук свистка, откуда-то сверху послышался хлопок, после чего с пола волнами начал подниматься дым. Плотное серое облако вскоре скрыло Рафшода и Дупи из виду. Гонко замер и начал встревоженно оглядываться.
Джей-Джей повернулся к Уинстону.
– Это часть?..
– Нет, не часть, – мрачно отозвался Уинстон. – Это вредительство.
Уинстон подал знак Гоши, и они вдвоем вышли на сцену. Руки Гоши были плотно прижаты к бокам. Он побрел к брату и вскоре скрылся в сером облаке. Последнее, что увидел Джей-Джей, – это стоявшего на коленях Уинстона, шарившего по полу в поисках источника дыма. Облако становилось больше и плотнее, и вскоре закашляли зрители, когда дым дополз до первых рядов. У Джей-Джея заслезились глаза, резко запершило в горле. На сцене Гоши в отчаянии изображал закипавший чайник:
– У-и-и-и-и! У-и-и-и-и!
Послышалось приглушенное:
– Это… не смешно…
Гонко заорал во всю глотку:
– Если я найду… эту поганую гниду…
Но тут же осекся, зашедшись в приступе. Публика тоже начала оглушительно кашлять. Раздались панические крики, потом грохот, с которым люди перелезали через спинки стульев и рвались к выходам. Клоуны, пошатываясь, выбирались со сцены, что-то бормоча и громко кашляя, только Гоши продолжал свистеть как чайник. Они кое-как добрались до двери и вывалились наружу, жадно ловя ртами воздух. Не умолкая, Гоши встревоженно огляделся, корча те же жуткие гримасы, которые Джей-Джей уже видел чуть раньше: вся кожа собралась в толстые складки.
– Го-о-шшш-ши-и-и, – пропищал Дупи, доковыляв до брата и схватив его за плечи. – Они нас выкурили, Гоши. Пришли и сделали это… Они нас всех выкурили.
Дупи обнял брата, стараясь его успокоить, но свист чайника не прекращался.
В соседнем шатре акробаты сорвали шквал аплодисментов.
Клоуны тихо сидели за новым карточным столом, который Рафшод стащил у дровосеков. Джей-Джей ожидал вовсе не тишины – он ждал светопреставления, по крайней мере – со стороны Гонко. Но Гонко сидел, откинувшись на спинку стула, с задумчивым выражением на лице. Говорил Уинстон:
– Это дымовые шашки. Их можно купить в палатке приколов на Аллее Развлечений. За несколько крупинок порошка тебе хоть сотню их отвалят.
Он держал между большим и указательным пальцем одну такую шашку, небольшой предмет, похожий на черный шарик для пинг-понга.
– Они взрываются и выделяют дым, если по ним ударить. Похоже, несколько десятков сбросили с крыши на сцену.
– А как они их сбросили, когда Гонко свистнул? – поинтересовался Рафшод.
– Сам не знаю. Может, это просто совпадение. Возможно, кто-то заслал под потолок служителя с полной сумкой этой дряни. Надо расспросить цыгана-осветителя, может, он что-то заметил.
– Кто бы это ни сделал, им конец, – спокойным голосом произнес Гонко. – Полный и окончательный. Им понадобятся швабра и лейкопластырь, это я вам говорю.
– А как мы их вычислим? – спросил Рафшод. – Знаю! Мы просто заглянем в…
Джей-Джей оборвал его резким приступом кашля и многозначительным взглядом. Рафшод все понял. Уинстон внимательно на них посмотрел и задумчиво умолк.
– Куда заглянем, Раф? – всполошился Дупи. – Заглянем-то куда?
– Ну… мы… заглянем к ним в шатры, – промямлил Рафшод.
– В чьи шатры? – не унимался Дупи.
– Тех, кто это сделал.
Дупи глубоко задумался, а потом крикнул:
– Да! Да, вот это классная мысль. Давай так и сделаем, Гонко, заглянем в шатер того, кто это сделал, и увидим, кто…
– Нам всем известно кто это был, – сказал Гонко. – Они носят трико. Вчера они пожелали нам удачного представления. Джей-Джей швырялся в них грязью, да благословит господь его сердечко. И не бойтесь, воздаяние последует. А теперь слушайте все, слушайте внимательно. Пока никаких контратак. И не надо искать скрытого смысла, серьезно вам говорю. Пока что ведем себя учтиво и любезно, – Гонко обвел всех прищуренным взглядом. – Никто из нас не забудет сегодняшнего вечера. Но спешки нет. Пока что мы станем терпеть – а они нас здорово натянули, это надо признать. Но мы их тоже поимеем. Предстоит долгая кампания натягов, и провести ее мы должны как надо. Сейчас самое главное – подготовка. Неспешная и тщательная.
– Тук-тук! – раздался голос из-за двери.
– А ну, поехали, – пробормотал Гонко.
Размашисто вошел Джордж Пайло в сопровождении какого-то толстяка с такими близко посаженными глазами, что казалось, будто смотрят они из одной глазницы – похоже, так его лицо разукрасил манипулятор материей. Это, как догадался Джей-Джей по костюму и галстуку, был любимый бухгалтер Пайло, автор политики конкуренции между клоунами и акробатами. Рядом с ним Джордж смотрелся воплощением веселья и жизнерадостности.
– Гонко! – воскликнул он. – Давай начнем то, что можно было бы назвать открытым диалогом о сегодняшнем представлении. Для начала скажи-ка, как ты думаешь, оно оправдало твои ожидания?
– Если честно, то оно немного сыровато, Джордж, – невозмутимо ответил Гонко.
– Немного сыровато! – отозвался Джордж, лучезарно улыбаясь. – Вот это мне нравится. Неудивительно, что ты главный в этот труппе, ты парень смешной. Мы с Рожером сделали кое-какие расчеты, ну, можно назвать это анализом рентабельности твоего представления. Сегодня вечером, Гонко, твое выступление стоило нам жизней девяти проходимцев. Девяти свеженьких и целеньких трюкачей, затоптанных в давке. Теперь в большинстве случаев зрители освистывают представления, которые им не нравятся, так что я полагаю, что самоубийственная давка указывает на то, что «немного сыроватое» выступление не приносит никакого дохода. Чему равняются девять проходимцев в переводе на порошок, Роджер?
Бухгалтер Роджер уронил свой дипломат в яростном стремлении побыстрее достать из кармана калькулятор. Он потыкал в него пальцем и выдал ответ:
– Девяти кисетам, мистер Пайло.
– Девяти кисетам! – воскликнул Джордж, улыбаясь до ушей. – Девяти кисетам, Гонко. Роджер, сколько мы собирались заплатить клоунам за сегодняшнее представление?
Бухгалтер снова потыкал в калькулятор.
– Девять кисетов.
– Правильно! – отозвался Джордж. – А сколько будет девять минус девять?
Роджер сосчитал.
– Э-э… м-м-м… ноль, мистер Пайло.
– Именно что! Прекрасное круглое число. Что ты об этом думаешь, Гонко?
Гонко открыл было рот, чтобы ответить, и снова закрыл его, когда Джордж шлепнул на стол листок бумаги. Он равнодушно взглянул на него и спросил:
– Что это такое, Джордж?
– Уведомление о временном закрытии шоу! – прокричал Джордж.
Гонко вздохнул.
– А если бы я тебе сказал, что во время выступления совершили диверсию?
Джордж изобразил на лице раздумье и качнулся взад-вперед на каблуках.
– Если бы ты мне это сказал, я бы тебя попросил предъявить кучу свидетельств, которыми ты, вероятно, располагаешь, чтобы безоговорочно доказать твои дикие измышления.
Гонко протянул ему дымовую шашку.
– Учитывай и то, что вызывает сомнения.
Гонко отбросил дымовую шашку.
– Тут я тебе напомню, что каждый артист несет полную личную ответственность за свое выступление, включая содержание в исправности оборудования и сцены и обеспечение безопасности. Вот что бы я гипотетически сказал, если бы ты гипотетически выдвинул подобную претензию. Подобное обращение в письменном виде следует подавать управляющему, но решение вышеупомянутого управляющего будет окончательным и обязательным к исполнению. А вышеупомянутый управляющий это у нас… я, Гонко.
– Спасибо за разъяснения, Джордж.
– Не за что. Рад помочь! И спасибо тебе, что уважаешь принятую процедуру. Именно это я и сказал прорицательнице, когда у нее пропал хрустальный шар. Итак, твое шоу закрывается на неопределенное время. Однако ты не переживай, у меня есть для вас другие поручения.
– Не нравятся мне другие поручения, – простонал Дупи. – Не нравятся мне они!
– Тихо ты, Дупс, – бросил Гонко.
– Явишься ко мне в фургон вечером в следующую пятницу за инструкциями по работам снаружи, – приказал Джордж. – Работать будете непосредственно на меня. Разве нам обоим не повезло?
Джордж развернулся на каблуках и вышел из шатра, не произнеся больше ни слова. Бухгалтер ринулся за ним.