— Я вернусь, — зло пообещал Найл и полез под плиту.
Провал в центре здания оказался не просто глубокой ямой, а наклонным тоннелем, настолько широким, что по нему могли бы свободно идти бок о бок десять бойцовых пауков. Свет фонаря выхватывал часть полукруглого потолка сверху и причудливую мешанину из тонких листов декоративного пластика, покрытых белой пылью алюминиевых уголков, вздыбленных, маслянисто поблескивающих металлических швеллеров и паутины желтых проводов без малейшего признака изоляции внизу.
— Осторожно, мой господин, — опасливо предупредила Нефтис, — не повредите ноги.
Стражница опустила фонарь ниже, и Найл увидел толстый слой из мелких белых косточек. То ли крысы, то ли летучие мыши поколение за поколением находили здесь свою кончину. Местами из толщи костей выступали поперечные прутья. Зацепишься ногой за такую поперечину, грохнешься на уголки, да швеллером сверху и прихлопнет.
— Да, — вслух сказал правитель, — здесь нужно беречь свои кости.
Шабр без труда взбежал на гладкий потолок, умчался вниз, в непроглядный мрак, вернулся обратно. К счастью, у пауков начисто отсутствовало чувство нетерпения, и он не пытался подгонять медленно ступающих людей.
— Где-то здесь должна быть тропа, по которой шел хищник… — сказал Найл.
Нефтис подняла фонарь над головой и посветила по сторонам. Тропа обнаружилась у самой стены. Узкая, чуть шире паучьего панциря, усыпанная белым мелом, в который истерлись косточки то ли мышей, то ли крыс, она позволила заметно ускорить движение. Глаза постепенно привыкали к темноте, но ноги быстро устали от непривычно долгой ходьбы под уклон.
Наконец тоннель изогнулся и стал горизонтальным. Одновременно закончилась мешанина из металла и пластика. Пол оказался покрыт квадратными пластинками, с виду похожими на мох, но плотными и твердыми. Стены напоминали окаменевший кустарник, высокие ветви которого смыкались над головой. Здесь не было ни слоя косточек, ни меловой тропки, указывающей направление к логову хищников, но правитель надеялся, что дальше след врагов снова отыщется.
Тоннель причудливо вилял, словно ручеек в оазисе, потом внезапно раздался в стороны, и Нефтис восхищенно ахнула:
— О, Великая Богиня Дельты! Да здесь поместится ваш дворец целиком, мой господин!
Пятнышко света на потолке белело на высоте примерно пятого этажа, стены терялись в сумерках. Даже Шабр предпочел спуститься и шагать рядом с людьми. Впереди заблестели изумрудные огоньки, в свете фонаря проявилось переплетение ветвей…
— Да это же лес, мой господин… — прошептала Нефтис.
— Только его кто-то уже порубил, — заметил в ответ правитель.
Деревья лежали как попало, переплетясь тонкими ветвями. Влажно поблескивала изумрудно-зеленая листва. Найл взялся за разлапистый кленовый листок, потянул к себе. Тот согнулся почти пополам и обломился с тонким печальным звоном. Подделка. Правитель прошелся вдоль длинного ствола, растер руками рыжую пыль, скопившуюся у комля. Почему далекие предки укрепляли деревья из практически вечной пластмассы с помощью слабого и недолговечного железа? Теперь уже не узнать.
— Когда-то давным-давно, — нараспев произнес Посланник Богини, — люди устали видеть вокруг себя пустыню. И тогда они создали под землей искусственный лес.
— Но почему было не посадить его наверху? — удивилась Нефтис.
— Не знаю, — пожал плечами правитель. — Возможно, наверху такие породы не растут.
Они пробирались среди листвы, и Найл с восхищением отмечал мельчайшие детали, делающие поддельный лес совершенно неотличимым от настоящего: мелкую пичугу с еловой почкой в клюве, гнездо из сухих травинок, ворону со слегка наклоненной головой, ныне оказавшуюся кверху лапами, рыжего кота, карабкающегося по стволу. Раньше здесь, наверное, чирикала звукозапись и растекался пряный запах весенней рощи. А сейчас слабо пахло испуганным жуком-бомбардиром и сухим пустынным песком.
Вдруг все кончилось: перед ними стояла стена. Найл оглянулся. Шабр отстал на несколько шагов — среди ветвей его широко расставленные лапы только мешали. Что-то не нравилось правителю в поведении паука. Разумом Найл не мог осознать причины беспокойства, но в душе зарождалась неясная, глухая тревога.
— Здесь книги, мой господин, — позвала его Нефтис, и он сразу забыл про беспокойство.
В стену вдавалась неглубокая прямоугольная ниша, посреди которой одиноко стоял настоящий книжный шкаф. Три полки за бликующим стеклом, плотно, корешок к корешку, заставленные аккуратными томиками. Их было здесь не меньше полусотни!
Дрожащими руками Найл коснулся стекла и даже успел заметить, что оно какое-то странное — тонкое сверху и толстое снизу, — как вдруг стекло ушло вниз и звонко разлетелось на осколки. А сверху повисло густое коричневое облако, еще несколько мгновений назад бывшее шкафом. Труха. Труха съела все.
Свет фонаря выхватил в углу темный прямоугольник. Найл наклонился и поднял красную пластину.
— «Посторонним вход воспрещен», — прочитал он.
— Что-что-что? — прочастил подошедший Шабр. — Мы нашли? Мы ищем-ищем?
— Ищем, — ответил правитель города.
Втроем они пошли дальше вдоль стены. Через несколько шагов пол резко обрывался. Они остановились на краю высокой, почти в рост паука, ступени, за которой начинался черный, густо пахнущий креозотом, узкий тоннель.
— Кажется, нам туда, — после короткого колебания сказал Найл и спрыгнул вниз.
Тоннель казался узким только после громадного зала с подземным лесом. На самом деле здесь было не меньше чем три человеческих роста в диаметре. Правда, отделка стен как-то не радовала глаз: равномерные углубления, лохмотья проводов, черные и вонючие бруски поперек дороги и две ровные полосы из рыжей пыли вдоль всего пути.
Постепенно поведение Шабра казалось все более и более странным: он то метался по потолку вперед-назад, то прыгал со стены на стену, то принимался очень быстро и неразборчиво говорить. Однако правитель пока не решался выяснять у смертоносца причины такого поведения.
Примерно через полчаса после входа в креозотный тоннель Найлу начало мерещиться журчание ручейка. Еще через пару минут Нефтис неуверенно спросила:
— Вы слышите, мой господин?
Они пошли медленнее, внимательно глядя по сторонам. Звук становился все более явственным, но пол под ногами оставался совершенно сухим. Найл представил себе, что где-то впереди на них катится вал воды, и по спине побежали мурашки.
Наконец свет фонаря выхватил у самого пола тоннеля лаз, прикрытый толстой решеткой. Журчание, похоже, доносилось оттуда. Нефтис потянула решетку к себе, и та, без малейшего сопротивления, осталась в руке.
— Посмотрим? — скорее приказал, чем спросил правитель. Ему вдруг страшно захотелось пить. Стражница кивнула и полезла первой.
Несколько ступенек привели в широкий коридор, покрытый бледной плесенью. Воздух казался спертым и неживым. Шабр попытался было опять забраться на потолок, но несколько раз соскользнул по стене и на том успокоился. Через два десятка шагов коридор закончился небольшим залом, в который выходило около дюжины комнат с распахнутыми дверьми. Прислушиваясь к журчанию, Найл заглянул в одну из комнат и увидел самые настоящие сталагмиты! Целый лес хрустальных стволов перегораживал комнату поперек, переливаясь всеми оттенками красного в свете фонаря.
Найл осторожно переступил порог, положил ладонь на ближайший к себе камень. Сталактит был холодным, просто ледяным, но совершенно сухим, и пить от этого захотелось еще сильнее. Правитель попытался втиснуться между «стволами» каменного леса, но безуспешно. Журчание стало раздражать. Тогда Найл, сопровождаемый верной стражницей, заглянул в соседнюю комнату и просто ахнул: там, перед усыпанной белой пылью путаницей проводов, сиял снежной чистотой самый настоящий пластиковый стул!
Не веря своим глазам, правитель города вошел в комнату, взял стул в руку, подержал, поставил обратно и, немного поколебавшись, сел. Это была не грубая поделка ремесленников из Диры и не простецкое сооружение мастеровых из квартала жуков. Самый настоящий стул, легкий и удобный, который несколько столетий ждал, пока в эту комнату войдет человек. Подумать только, он первый человек, севший на этот стул за много-много веков!
Найл увидел валяющийся на полу телефон, поднял трубку и спросил:
— Алло, меня кто-нибудь слышит?
Именно в этот миг Шабр на него и бросился…
Болел затылок и правый бок, здорово саднило ухо. Найл невольно застонал, уперся ладонями в пол и сел, привалившись к стене.
— Вы живы, мой господин? — тревожно спросила Нефтис. Она сидела в противоположном углу, закрывая телом лампу, а по стенам, потолку, полу с сумасшедшей скоростью носился Шабр, словно гнался за самкой в период гона. Белоснежный стул был смят и искорежен, телефонный аппарат — растоптан вдрызг.
Морщась от боли, Найл ощупал ребра. Переломов вроде нет. Он осторожно прижался затылком к холодной стене. Стало немного легче.
Между тем паук продолжал выписывать по комнате дикие пируэты, грозя в любую секунду затоптать правителя или стражницу. Найл попытался спросить смертоносца, что случилось, и в тот же миг заорал от ужаса.
Он падал, падал в бесконечной и бескрайней пустоте, пустоте без света и мрака, без конца и начала, он падал, падал, вопя от ужаса, царапая бесконечность ногтями и не находя опоры, слыша свой крик, но не сознавая его. Один в бесконечности. Точка во вселенной.
Такое уже было с Найлом. Очень давно, в детстве. Он лежал на песке и смотрел в чистое голубое небо, когда вдруг показалось, что его ничто не держит и он падает. Туда, в небо, в бездну, которой никогда не будет конца. Он заорал от ужаса, перевернулся на живот и судорожно впился в песок руками. И еще долго после этого боялся поднимать глаза вверх.
Только воспоминание и позволило Найлу вырваться обратно. Он сидел, судорожно дыша, обливаясь холодным, как сталагмит, потом, а паук продолжал свою бессмысленную, бесконечную гонку.