– И никого не превращают? – спросил Теонард.
– Никого.
– Жаль, – ответил Теонард.
Чародей воззрился на него в изумлении.
– Почему?
– Можно бы послать охранять периметр, – пояснил он. – А в ожидании битвы с кочевниками… да-да, есть тут такие, вообще в первый ряд!
– Сволочь этот Посейдон, – буркнул Страг. – Из-за него столько героев погибло! Да и простой народ тоже чуточку жалко.
– Нужно знать, – сказал Тарнат наставительно, – кого насиловать!
– А как узнать? – спросил Страг с надеждой.
Тарнат вздохнул, сдвинул плечами.
– Да никак. Приходится идти на риск.
– Дело того стоит, – подтвердил Теонард знающе. – Хотя вообще-то одному из моих друзей такая вот, пока он ею лакомился, всадила нож под ребра. Да так точно, что моментально… Пришлось семье сказать, что отважно и доблестно погиб в бою, защищая знамя короля.
Каонэль подозрительно покосилась на Теонарда, пробормотала с озабоченностью в голосе:
– Горгона ладно, но вот банши… Разве ее появление не предвещает смерть?
Чародей ответил с непонятной усмешкой:
– Только если плачет.
Страг посмотрел на эльфийку, бросил взгляд на ихтионку и сказал рассерженно:
– Женщины всегда найдут повод поплакать!
Лица у всех стали встревоженными, мелкинд даже отступил, словно банши вот-вот вылезет из складок плаща чародея.
Солнце закрыла небольшая тучка, робкая и прозрачная, но и ее хватило, чтобы хранители поежились, словно их выгнали на снег в морозное утро.
Лотер пробормотал:
– Значит, не нужно доводить их до слез… Вообще-то в каждой женщине есть малость банши, но с нами будет, если верить этому сомнительному чародею, настоящая!.. И давайте сделаем так, чтобы приносила смерть нашим врагам, а не нам.
– Легко сказать, – буркнул Страг. – Ты знаешь, что на уме у женщин?
Лотер сдвинул плечами.
– Этого никто не знает.
– Вот-вот!..
Тарнат подумал, сказал нерешительно:
– Мне кажется, если с женщиной обращаться ласково, как с домашней козой, то какие трудности?
– А есть козы в подземельях? – поинтересовался Лотер. – Тоже мне специалист… Задирать юбки женщинам и обращаться с ними – не одно и то же. Это еще те козы!.. Амазонка тоже коза. А кто такой тахаш? Вообще-то слышу впервые, а я много чего слыхивал.
Он посмотрел на остальных хранителей с затаенной усмешкой, дескать, и о вас слышал, но можете не трепетать, никому не расскажу о ваших омерзительных пороках и тайнах.
Чародей оглядел обращенные к нему лица.
– Тахаш, – проговорил он. – Сколько бы вы тут ни спорили насчет древности своих рас, но их время – короткий миг в истории тахашей…
Виллейн потер подбородок с видом мудреца и пробормотал:
– Тахаши?.. Даже я, а я не какой-то рыскающий по лесам волчара, не слышал. А я почти по всем городам и весям побывал.
– Они исчезли давно, – ответил чародей, глядя в сторону моря. – Очень давно. Еще до появления человека. Потому я так удивился, узнав, что один из великих пророков в сорокалетнем странствии через пустыню видел одного.
– Тахаши, – повторил Виллейн требовательно, – где живут?
Чародей ответил терпеливо:
– Никто не знает. А тот, что идет, уже тогда был единственным. Он все еще живет тысячи лет после полного исчезновения тахашей.
Лицо его стало отстраненным, словно прислушивается к некому далекому зову. Белый набалдашник посоха сверкнул, борода колыхнулась от ветра, словно змея, полы мантии чуть раскрылись, делая чародея похожим на гигантскую птицу. Хранители рядом с ним затихли, а он, выйдя из оцепенения, сообщил:
– Уже близко!
– Ты их сюда направил? – спросил Тарнат враждебным голосом.
– Как и вас, – напомнил чародей. – Не ревнуйте, у них совсем мелкие осколки. Талисман разбился на одиннадцать частей, а последний еще на шесть.
– Значит, им место у порога, – сказал быстро Гнур. – На тряпочке!
– Не жадничайте, – сказал чародей с укором.
Тарнат закряхтел.
– Жадность, – возразил он, – это хорошо. Это достаток, достоинство, величие и богатство рода. А также вечная непроходящая… или непреходящая ценность, на которой держится мир!
Лотер посмотрел на чародея грозно, будто тот если не предал, то точно замыслил что-то недоброе, и прорычал враждебно:
– А почему они только сейчас?
– У вас у всех одинаковые осколки, – пояснил чародей, – ну, такое свойство Талисмана… Но один разбился еще раз, совсем на мелкие кристаллики. Вот их так долго и собирали.
Гоблин сжал кулаки и сказал запальчиво:
– Цитадель мы уже создали… хоть и снесли потом, а сейчас строим поточнее и получше! Все без них, все без них! Так что их место, как уже сказал, у порога на тряпочке.
– И никаких им залов, – добавил Виллейн.
Тарнат, Лотер и остальные громко заговорили, чародей видел на их лицах раздражение, злость и нежелание допускать еще кого-то в их круг победителей, которые только-только приступили к дележу богатой добычи.
Он наблюдал с грустной улыбкой, сколько жадности и нежелания допустить других к кормушке, наконец проговорил рассудительно:
– Вы не останетесь здесь одни, как вам сейчас кажется.
– Почему? – спросил Гнур.
– Вам придется, – пояснил чародей, – заботиться не только о своих сородичах, что понятно, сперва вы сами, потом семья, затем – соотечественники, но потом…
– А что потом? – спросил угрюмо Тарнат.
– Потом тоже соотечественники, – ответил Виллейн за чародея резким голосом. – Чего я буду заботиться о людях, что расплодились по всему миру, когда род мелкиндов угасает?.. О людях позаботятся Теонард и Страг, хотя оба не совсем люди, а я все отдам, чтоб мелкинды выжили и снова начали править миром!
Горгулья, обычно помалкивающая, вдруг каркнула:
– Мелкинды не правили.
На нее оглянулись с изумлением, а Гнур сказал почти дружелюбно:
– Смотрите, ожила!
– Много эти пернатые понимают, – огрызнулся Виллейн. – Мое замечательное чутье говорит, что правили! Мелкинды не могли не править, так как вы все были дикими и жили в пещерах, а мелкинды уже строили прекрасные города! Я сам это видел собственными глазами в своих ниспосланных свыше видениях в глубоких снах.
– Пить надо меньше, – буркнул Страг.
Горгулья долго сидела неподвижно, затем снова каркнула:
– Мы не пернатые.
Глава 9
Чародей повысил голос:
– Вот так, вместо обсуждения важных дел, будете уходить в сторону личных проблем, это так легко, и кончитесь, как Недохранители. А могли бы стать самой великой силой на свете!
Гнур переменился в лице, глаза хитро заблестели, он сказал быстро:
– Ну-ну, говори, как нам стать самой великой и грозной силой в мире!
– И нещадной, – добавил Страг.
– И всесокрушающей, – уточнил Тарнат и любовно погладил рукоять тяжелого молота. – Обожаю крушить.
Чародей окинул всех тяжелым взглядом и вздохнул.
– Похоже, из вас в самом деле ничего стоящего не выйдет. Я почему упомянул о тахаше? Вам придется стать в чем-то похожими на него. Попытаться стать, потому что вам по-настоящему стать намного труднее.
– А что с тахашем? – спросил Теонард. – У него не о ком заботиться?
– Схватываешь быстро, – сказал чародей потеплевшим голосом. – Ты не совсем дурак, верно? Ну да, ты много страдал, а это обостряет разум… Когда раса тахашей ушла с лица земли, последний тахаш несколько тысяч лет просто скитался, прошел весь белый свет вдоль и поперек, все перепробовал, а в конце концов пришел к выводу, что жизнь не бессмысленна, если заботиться вообще обо всех, а не только о своей расе.
Судя по лицам Хранителей, эта мысль никогда не приходила в голову, да и вряд ли придет, с какой стати заботиться о других, когда есть я, единственный и самый лучший, а еще всякая родня и соотечественники?..
– Эх, – сказал чародей с тяжелым вздохом, – вы все еще недопонимаете, что все то, что считаете великим препятствием для вашей работы, на самом деле является… как думаете?
– Ты прав, – сказал Гнур язвительно. – Какое это препятствие? Это повод для драки!
Чародей обвел взглядом сердитые лица.
– Что, и вы так думаете?.. А может быть, то был великий замысел… нет-нет, не мой, я не настолько хорош, а замысел всей вселенной?
Каонэль откинула серебряный локон с плеча и сказала быстро:
– Говори быстрее, пока мы не передрались! И тебя заодно не прибили!
– Да вы посмотрите на себя, – напомнил чародей. – Гоблины и тролли ненавидят друг друга, мелкинды не любят тех и других, но когда осколки Талисмана попали к Гнуру, Тарнату и Виллейну… это о какой возможности говорит?
– Возможности подраться, – сказал с убеждением Лотер.
– Необходимости, – уточнил Страг.
– Зачем драться? – пискнула ихтионка. – Можно не разговаривать, не здороваться, не замечать друг друга, только и всего! И никаких драк.
Чародей помолчал, оглядывая заволновавшихся Хранителей, каждый спешит высказать свое не просто мнение, а твердое убеждение, даже горгулья не выдержала и что-то каркнула, резкое и сиплое.
– Еще не поняли, – проговорил наконец чародей с заметным разочарованием, Хранители начали умолкать и повернулись к нему. – Еще бы, каждый думает только о себе… ладно, кто-то уже и о своих сородичах.
– Я о них в первую очередь, – заявил Виллейн. – А себе высокую башню хочу только потому, что с ее вершины легче о них заботиться!
Чародей сказал успокаивающе:
– Хорошо-хорошо, ты заботиться начал первым.
– И единственным!
– И пока единственным, – согласился чародей. – Потом начнут и другие. Когда сами нажрутся, тогда и они слегка подумают о своем народе… Так вот, всех вас ждет неприятный сюрприз, который таит в себе просто невероятные возможности!
Все слушали заинтересованно, а горгулья, чтобы не пропустить ни слова, мощно взмахнула крыльями и подлетела ближе. Каонэль вздрогнула, напряглась, рука дернулась к рукояти меча, когда полукаменная громада опустилась рядом и тут же словно окаменела, однако сумела выдавить улыбку и сказала непривычно счастливым голо