Гнур помолчал, посмотрел исподлобья.
– Хочешь сказать, все меняется?
– Нет, – ответил Теонард, – это мы меняем. Осталось только научиться менять в нужную сторону. И с нужной скоростью.
– Но какая нужная, – возразил Гнур, – если начинают заранее сговариваться?
– Не совсем хорошо, – согласился Теонард, – но посмотрим, посмотрим. Никто не станет соглашаться на то, что ему невыгодно.
Гоблин поморщился, от чего стал похож на запеченное, но все еще зеленое яблоко, сказал угрюмо:
– Если птерингам выгодно, они могут поступиться принципами?
– Вечные принципы, – сообщил Теонард веско, – признак глупости. Если принципы довели птерингов до гибели, то умнее отказаться от таких принципов. Тебе, я вижу, не нравится, что они тоже пытаются как-то выжить?
Гнур ответил подчеркнуто спокойным и даже равнодушным голосом:
– Птеринги нам уже не соперники.
– Понятно, – протянул Теонард, – тебя беспокоит, что могут усилиться другие?
– Еще как беспокоит, – огрызнулся Гнур. – Это же неправильное усиление, если трое сговариваются против одного!
– А точно сговариваются? – спросил Теонард. – Вот видишь… Пока только устанавливают между собой какие-то точки соприкосновения. Мы же все враги друг другу, хоть и в разной степени. Нам встречаться за одним общим столом, и хорошо бы не бросаться один на другого с обвинениям и обещаниями втоптать в землю.
– Сдержанность, – отрезал Гнур запальчиво, – хорошо, но союзы внутри нашего Совета? Теонард, ты же Глава! Как-то вмешаешься?
Теонард покачал головой.
– Нет. Надеюсь, и другие тоже ощутят необходимость в единстве. Сперва, конечно, каждый будет тянуть одеяло на себя, а в сговор вступать с одним-двумя, чтобы заполучить большинство голосов. Еще не понимают, что именно так все и начинается… Соблюдение шкурных интересов может вот так незаметненько вести к всеобщему благу.
Гнур вдруг посмотрел на него с подозрением.
– Хочешь сказать, чародей все это запланировал с самого начала?
Теонард поморщился.
– Что именно? Призвать Талисман и разбить на части?.. Не дури, Гнур. Нет у чародея такой мощи. Просто получилось… как получилось. Теперь нужно побыстрее приспособиться к новым реалиям. С пользой для всех. Хорошо, иди. Спасибо, что сообщил.
С юга пришли тучи, тяжелые и наполненные влагой. Когда подул ветер, народ вокруг Цитадели забегал, словно не простая туча на горизонте, а какой-нибудь дракон. Через несколько минут плато опустело, остались лишь одинокие домики вокруг резиденций. Потом все затихло, а через секунду с неба обрушилась стена воды, такая мощная, что на расстоянии ворговского прыжка видимость пропадала.
Ливень был мощным, но спустя минут пятнадцать он резко прекратился, словно кто-то наверху перекрыл заслонку. Солнце вышло умытое и радостное, воздух наполнился звуками падающих капель, земля быстро высохла, лишь небольшие лужи напоминали о недавнем дожде. Но через некоторое время исчезли и они.
Люди вновь повылезали из укрытий и принялись за работу, словно ничего не произошло.
После ухода Гнура Теонард пошел к голубям и долго ломал голову, что и как насчет банши, Аэлло и Эвриалы. С остальными понятно, у всех свои расы или народы, о них и начинают заботиться или хотя бы свысока покровительствовать им, но когда вот нет такого народа, как банши, это чревато, в ее собственности осколок Талисмана, а любая мощь требует выхода…
Когда он вышел из башни, между нею и Деревом серой эльфийки Гнур собрал с полдюжины Хранителей и вещал, сам упиваясь своим красноречием:
– Кроме нас самих, я имею в виду Хранителей, в битву за будущее этого мира вступили только мы, гоблины! Мы и гномы, если верить Тарнату, хотя я лично не верю, да и кто в своем уме поверит, если мы их не видели, а врать Тарнат, как и все гномы, обожает…
В сторонке Лотер недовольно рыкнул:
– Ночная атака воргов здорово потрепала кочевников и заставила опасаться Хранителей. Так что вклад воргов не меньше.
Гнур кивнул:
– Разве я спорю? Я говорю, что остальные расы вообще ничего не сделали, чтобы защитить Цитадель. Гоблины спешили издалека, потому успели только в последний день битвы, но они взяли на себя самое тяжелое – уничтожение гнезда кочевников с их выводком. Потому, как вы понимаете, было бы только справедливо увеличить долю тех, кто внес в дело борьбы за счастье всех рас наибольший вклад!
Шерсть на загривке ворга поднялась, он прорычал:
– И что ты, зеленый, хочешь?
– Лично я, – заявил Гнур с достоинством, – настаиваю на расширении сектора, который занимают гоблины! А также предлагаю передать мне полномочия Главы Совета.
Лотер фыркнул.
– Это с какого перепугу?
Гнур сказал с достоинством:
– Потому что я отношусь к этому наиболее серьезно. Вы все еще так и не поняли, что мы в самом деле стоим как бы во главе такого… такого, чего никогда не было раньше.
Тарнат упер кулаки в бока и проворчал:
– Не мы и гномы, а гномы и вы!.. Потому что гномы вообще-то первые!
Гнур развел руками.
– Знаешь, Тарнат, я, наверное, ввиду зачатков уважения к тебе перестану звать полуслепым кротом, хоть ты на него и похож. Вообще перестану!.. И больше ни за что!.. Даже если увижу где-то кротов, скажу, вон тарнаты вылезли…
Теонард поспешил подойти ближе, пока пикировка не перешла в драку, прервал:
– Гнур, твое желание порассуждать и что-то разъяснить тебе вредит. Лучше почаще молчи.
Взгляды хранителей устремились на арбалетчика, который вроде и неприметный, но все-таки Глава, которого сами выбрали.
Тарнат подсказал, расплываясь в довольной улыбке:
– Или думай, что говоришь. Но все-таки Теонард прав, лучше молчи. А то ишь, гоблины раньше гномов!.. Дурость какая.
Страг хохотнул:
– Чтоб Гнур да молчал?
Тарнат указал пальцем себе за спину.
– Вот Керкегор же молчит?
– Птеринги умные, – возразил Страг. – А умные все скучные. Нам же нравится, когда бьют посуду? Лишь бы только не нашу, а так это весело. Так вот Керкегор из тех, кто никогда и блюдца не разобьет.
Теонард сказал жутко трезвым голосом:
– Надо воздерживаться от разговоров о превосходстве одних рас над другими…
Лотер подошел ближе, взглянул исподлобья, угольно-черная радужка глаз настолько широка, что захватывает все глазное яблоко, из-за чего ворг сам выглядит как близкая смерть.
– Разговоры, – буркнул он, – это только разговоры!
– Хранители должны следить за собой, – напомнил Теонард. – И так слишком часто такое говорят… будто им какой-то наш враг подсказывает! А кто не говорит вслух, тот думает. Но враг не знает, что наше единство нарушить трудно. Скреплено не честью или заботой о благе народа, а шкурными интересами, когда только в сотрудничестве можно с помощью Талисмана что-то урвать и для себя. Так что нас не разъединить!
Лотер посмотрел на него с неодобрением.
– А кто, отдав долги, собирался стать другим человеком?
Теонард умолк, некоторое время просто смотрел в пространство, голос его стал тише:
– Я уже стал.
Вздымая сухую пыль, примчались на горячих конях две амазонки, явно шли наперегонки, обе подтянутые и крепкие, как степные луки, закричали звонкими девичьими голосами:
– К вам гости! Целый обряд таких красивых мужчин!
Теонард сказал быстро:
– Всех остановите за внешним кругом! Скажите, таков закон. Их командира сюда…
– Не нам же утруждать белые ножки, – сказал Лотер язвительно и покосился на Хранителей, которые после пламенной речи Гнура умолкли с задумчивыми лицами.
Теонард не повел глазом, уточнил:
– С ним не больше двух, если этого требует почетный эскорт. Остальные ждут его там!
Амазонки умчали, Лотер сказал с одобрением:
– У тебя прорезается голос. Молодец, так жестко и держи.
Через несколько минут амазонки привели гостей, лица наездниц довольные, словно им поручили нечто крайне важное и неотложное. Обе едут с высоко поднятыми подбородками, за плечами луки, готовые в мгновение ока прыгнуть в ладони.
Остановившись возле внутреннего круга, они, синхронно поклонившись, отъехали на десяток шагов, чтобы в случае чего успеть оказаться полезными.
Всадники остались в седлах, их вожак послал коня вперед. Хранители наблюдали за ним с интересом и любопытством, а он, остановив коня за несколько шагов, поинтересовался:
– Кто из вас Теонард из рода Астарвардов, сын Мидшира и внук Гунтвига?
Теонард ощутил, как на нем скрещиваются взгляды Хранителей, сдержанно поклонился.
– Я.
Всадник сказал без поклона:
– У меня поручение от Его Величества короля Кориоларда Стремительного.
Лотер, сложил на груди руки, перетянутые тугими мышцами, спросил вроде бы ровным голосом, но в нем достаточно заметно прозвучала угроза:
– При дворе короля, в самом деле, не принято называться?
Всадник ответил с явной неохотой:
– Граф Герн Олдгетер. Я с особым поручением.
Теонард сказал сдержанно:
– Слушаю вас.
Граф покосился на собравшихся и произнес чопорно:
– Я предпочел бы наедине.
– Увы, – ответил Теонард, – я бы тоже предпочел, но я на таком месте, что вынужден постоянно держать ладони открытыми. И все мои соратники должны знать, чем я занят, дабы не.
Граф окинул взглядом таких разных Хранителей, поморщился и сказал сдержанно:
– Что ж, я просто хотел смягчить. Его Величество король Кориолард Стремительный счел, что вы недостаточно рьяно защищаете интересы родного королевства!.. Те земли, которые вы отдали болотным троллям, не принадлежат ни вам, ни тем болотным тварям!.. Они всегда принадлежали королевству Асгаранд!..
Теонард сказал примирительно:
– Там абсолютно непригодные для жизни болота. Уже сотни, если не тысячи лет. Туда даже на охоту никто не ездил.
– Дело не в этом, – отрезал граф. – Вы должны стоять на защите интересов королевства! И приращивать земли, а не давать отщипывать каким-то тварям…
Теонард покосился на мрачные лица Хранителей, которые все больше хмурятся и время от времени проверяют оружие.