давая своей истинной природы. Именно таких я и искал.
— Ты всерьез веришь, что можно получить способности демона, но не стать им?
— Если понять источник их силы…
— Что тут понимать? Человеческая кровь и плоть.
— Может, и так, но ведь Айрис не убила тебя. Резала домашний скот, но тебя не тронула. Отбросив вопрос о том, что за участь она готовила для тебя, факт остается фактом — она обходилась кровью и мясом животных. Что мешает мне, могучему магу, избежать печальной участи демонов?
Рикерт хмыкнул.
— Могучий маг… Тогда что мы тут делаем? Почему бы тебе не использовать свою магию, чтобы устроить нас по-человечески?.. В мягкой и теплой постели…
Марвин задумчиво почесал затылок.
— Следование естественному ходу событий — лучшая магия, — пробормотал он.
— А кто ныл про старые кости?
— Старикам положено ныть, — буркнул он и, покосившись на темные тучи, наползавшие на солнце, добавил: — Впрочем, наверное, на этот раз мне и впрямь придется кое-что сделать.
— Моя помощь нужна?
— Да, помолчи.
Марвин прикрыл глаза и что-то забормотал вполголоса. Рикерт поначалу прислушивался, однако вскоре махнул рукой и вернулся к разглядыванию прохожих. Его внимание привлекла очередная кавалькада конников. Во главе ехал высокий рыцарь в легких доспехах, лицо которого сразу же показалось Рику знакомым.
Конники приблизились. Взгляд рыцаря, лениво скользивший по улице, зацепился за Рикерта.
— Ты?! — Глаза рыцаря расширились, он неуверенно улыбнулся: — Рик? Ты ли это?
Натянув поводья, он спешился и чуть ли не бегом бросился к Рикерту. Рик медленно поднялся.
— Да, дядя. Это я.
— Что ты тут делаешь? В таком виде? На улице? Едем ко мне! Боже мой! Столько лет от тебя ни единой весточки! И вдруг ты — живой, здоровый. В глазах — огонь. Правда, вид у тебя не очень, если честно. Ну так ты едешь ко мне? Тут у меня небольшой дом.
Пока Рикерт раздумывал над ответом, подскочил Марвин.
— Конечно же, он едет. — Марвин склонился к Рику и прошептал: — Я для чего колдовал? Не вздумай отказываться!
— Это и есть твое колдовство? — удивился Рикерт.
— А что, есть какие-то сомнения? — Марвин подбоченился. — Если бы не я, мы сидели бы тут до завтрашнего утра.
— О чем это вы? — нахмурился Гелен. — Это твой друг, Рик?
Рикерт кивнул:
— Да, дядя. Это мой друг. Мы принимаем твое предложение.
Поздним вечером, после сытного ужина Марвин отправился спать, а Рикерт и Гелен остались сидеть за столом. Они успели побеседовать о многом. О военной службе Рика в Итании, о землях барона Гелена фон Далема и даже о шатком положении монарха Армании. Не говорили только о двух вещах: о случившемся в трактире под Амбергом десять лет назад и о Хагене.
Но в конце беседы Рикерт не удержался.
— Ты по-прежнему служишь ему, — сказал он, и в голосе его прозвучало осуждение.
— Я по-прежнему считаю его великим человеком. Уверен, он скоро станет новым королем Армании. И Церковь поддержит его. А потом, вот увидишь, Армания недолго будет оставаться в этих границах. Да, Рик, его ждет великое будущее, я уверен. Он построит империю, равной которой еще не было. Это будет великая империя.
— Я говорю не о нем. Меня меньше всего интересует он и его планы. Как насчет тебя, дядя? Тебе не надоело быть его тенью?
— А что в этом плохого? Хаген будет творить историю, он уже ее творит, так что плохого оказаться причастным к этому?
— Ты не понимаешь меня. Или не хочешь понять. Вспомни, сколько лет ты был тенью моего отца. Даже после его смерти. Ты ведь потому и ушел к Хагену, ушел с мечтой о своем собственном пути, о своем собственном имени…
— Но ведь я добился своего! — с жаром воскликнул Гелен. — Именно благодаря Хагену я перебрался из поместья твоего отца в замок Далем, именно благодаря ему я стал бароном. Моя мечта сбылась.
— Тогда почему ты здесь? Почему ты не в своем замке?
— Хаген — мой сюзерен, и я обязан являться по его призыву… Да что я тебе рассказываю, ты сам не знаешь?
— Я о другом. — Рикерт немного помолчал. — Во время ужина ты обмолвился, что бываешь у себя реже, чем у графа.
— Ну что ж. — Гелен поднялся и заходил по комнате взад-вперед. — Сейчас трудное время, а он доверяет мне больше, чем кому-либо, поэтому я здесь.
— Об этом я и говорил. У тебя по-прежнему нет своей жизни. Ты был и остался правой рукой Хагена. Ты говоришь, что ты просто его вассал, но это иллюзия, дядя. Ты — раб Хагена. Его самый верный и преданный раб. Или цепной пес. Если тебе так больше нравится.
— Рик! Если бы ты не был моим племянником… — Гелен оборвал себя и отвернулся. — Иди спать, Рик, уже поздно.
— Да, наверное, я зря затеял этот разговор.
Молодой человек поднялся и направился к выходу, но у порога остановился.
— Я ушел из наемников именно поэтому. Я понял, что тоже стал рабом. Рабом войны, оружия и смерти.
— Поэтому ты предпочитаешь бродяжничать, как какой-нибудь нищий? Это и есть твоя свобода?
— Наверное. Я не знаю. Но я хочу узнать. И еще, дядя Гелен… Не нужно тебе возвращаться в замок графа. У меня плохое предчувствие. Хаген… Мне кажется, он может стать причиной твоей смерти, дядя. Тебе лучше держаться от него подальше. Его скоро ждут неприятности, большие неприятности, так что…
Гелен нахмурился.
— Ты что-то знаешь о Логане? — спросил он.
— Логане? Да, я знаю его. Я встретился с ним, — медленно сказал Рик. — По дороге сюда. Это очень скользкий и опасный тип.
— Значит, Хаген не ошибся.
— В чем?
— Я не должен этого говорить, Рик.
— Дядя, если речь идет о Логане, нам лучше не держать секретов друг от друга.
— Хм-м, возможно, ты прав. Да и нет, пожалуй, в этом никакого секрета. Хаген уверен, что Логан собирается прикончить его. Если ты видел его по дороге сюда, значит, он уже здесь, в Амберге. А ты, что ты знаешь о нем?
Рикерт лихорадочно соображал. По всему выходило, что Логан забрал Айрис, чтобы вместе попытаться убить Хагена. И, возможно, всех вассалов графа. В том числе…
— Дядя, не возвращайся в замок. Я прошу тебя. Логан — очень опасный человек.
— Ты стал бродячим пророком? — усмехнулся Гелен.
— Если Логан решил убить Хагена, он это сделает. Поверь мне, дядя. Очень прошу. Мои предчувствия еще ни разу не обманули. В Итании многие солдаты мне верили. И многим удалось избежать смерти.
— Рик, даже если ты тысячу раз прав, ты ведь понимаешь, что я не могу не выполнить волю графа.
Рикерта захлестнула волна гнева. Гнева, копившегося уже очень и очень долго. Настолько долго, что Рик, пожалуй, и сам успел забыть о нем. И вот сейчас, неожиданно не только для Гелена, но и самого Рикерта, он вдруг прорвался наружу.
— Волю графа?! — Он треснул кулаком в дверной косяк. — Сколько же раз… Сколько раз можно твердить одно и то же! Прости, что лезу не в свое дело, но я слышал твои разговоры с матерью! Сколько раз ты обещал ей, что будешь думать о себе, сколько раз ты обещал, что не повторишь судьбу моего отца и твоего брата? Сколько раз ты клялся? И вот опять. Ты мчишься по первому зову этого мясника Хагена, не думая ни о чем. Ты твердишь о долге вассала, но так ли это на самом деле? Мать говорила, что иногда ей кажется, будто ты бежишь от нее. Будто ты по-прежнему боишься сравнений с отцом. Когда же ты поймешь, что твой брат давно умер! И что моя мать любит тебя не потому, что ты похож на него!
Рикерт сорвался на крик. И барон тоже не выдержал:
— Не лезь не в свое дело, мальчишка! Ты ничего не понимаешь! И никогда не понимал! Как, впрочем, и твоя мать. — Гелен провел ладонью по лицу, успокаиваясь, глубоко вздохнул и отвернулся к окну. — Но я не собираюсь спорить с тобой на эту тему. Это касается только меня.
— Ну и черт с тобой!
Рикерт ушел, хлопнув дверью. Барон долго всматривался в ночную темень, а потом снял с груди медальон и щелкнул крышкой.
Утром за завтраком Рикерт хранил молчание. Гелен и Марвин о чем-то оживленно переговаривались, но Рик не прислушивался.
Вчерашняя вспышка гнева удивила и раздосадовала его. А ведь все началось с Айрис. Да-да, следовало признать, прошлое стало преследовать его, начиная со дня их встречи. Именно с того дня он стал ввязываться в бессмысленные схватки. Именно с того дня он стал все чаше и чаще погружаться в свои воспоминания. Именно с того дня его душа потеряла покой.
И вот вчера он раскричался на дядю. В сущности, из-за пустяка. Какое ему, Рику, дело до личных проблем Гелена? Ему бы расхлебать свои собственные…
— Разве это магия? — до сознания Рикерта долетел голос дяди. — Магия это…
Гелен неопределенно взмахнул рукой.
— Что же такое магия, барон? — усмехнулся Марвин.
— Ну не знаю я, — поморщился Гелен. — Да и откуда мне знать? Но при чем здесь свобода, не могу понять?
— Барон, что же здесь непонятного? Свобода и есть магия. Это одно и то же. Вот вам пример. Скажите, как обычный крестьянский паренек Хаген стал графом?
Гелен молча опрокинул в себя вино:
— При чем здесь Хаген?
— Я знаю, вы можете назвать десяток причин. Вы можете сказать о его уникальных талантах в военном деле, в политике и тому подобной чепухе. Но я скажу одно. Прежде чем совершилось это превращение, прежде чем крестьянин стал аристократом, он сделал только одну вещь. Одну-единственную. Сказать какую?
— Ну?
— Он стал свободным. Он освободил себя изнутри. Освободил от всего, что мешало ему достичь цели. Именно его внутренняя свобода позволила ему добиться того, о чем остальные могут лишь мечтать. И теперь его за глаза называют колдуном. Не подозревая, впрочем, насколько это близко к истине. Его магия называется — свобода. Поэтому, когда вы, барон, говорите, что маг должен непременно походить на мага, что он должен творить магию, понятную каждому идиоту, вынужден вас разочаровать — это не маг. Это фокусник. И не потому, что у него нет силы, а потому что он связан по рукам и ногам.