Барышни ушли, мы сидели вокруг костра, травили анекдоты, и тут из кустиков раздался переливчивый многоголосый визг. Казалось, верещали не три особы, а женский полк!
Наши девушки бежали во все лопатки. Впереди неслась Вика, резво перебирая короткими ножками и взмахивая ручонками. Следом летела долговязая Елена, растерявшая свою «аглицкую» невозмутимость из-за приспущенных штанов… Отход прикрывала Настя, перемещавшаяся каким-то челночно-баскетбольным манером.
Девчонок преследовали огромные собаки!
Новобранцы не растерялись: Василий сразу же схватил лук и пустил стрелу. Несмотря на то, что промазал, атака сбилась. Воспользовавшись секундной паузой, девушки успели укрыться за нашими спинами и взяться за оружие. Мы, мужчины, тем временем не дрогнув, приняли бой! Правда, он был очень коротким. Даже — чересчур! Собаки, при виде обнаженных клинков, резко остановились и повернули обратно.
—Сбежали, з-заразы! Я бы им ка-ак накатил!— воинственно потрясал саблей Антон.
—Ты клинком не размахивай,— строго одернул я парня.— Щас, вместо собак нам накатишь.
—Командир, а что теперь?— спокойно спросил Андрей-младший, набрасывая чехол на жало топорика.
—Будем считать, что мы победили. Враг повержен, разгромлен и обращен в бегство.
—Точно!— радостно поддержал меня Василий.— Враги испугались и обратились в бегство.
—Ты мне стрелу верни,— неожиданно сказала Настя.— И лук на место положи!
—Насть, ты чего?— изумился парень.— Я же для вас старался.
—Старался — молодец. Вместо медали.— Настя чмокнула его в щеку.— А стрелу ты мне завтра разыщи. И стрелять научись.
В эту ночь уже никто не спал. Гном инструктировал девчонок (да и парней заодно), что оружие выпускать из рук никак нельзя. И уж если идете все вместе, то хотя бы один (одна!) да должен (должна!) оставаться на страже. Мне, как отцу-командиру, пришлось проявить иную «заботу»:
—Успели?
Девушки, застенчиво улыбаясь, помотали всклокоченными от страха головами.
—Всем отвернуться,— веско скомандовал я.
Можно было бы и без команды обойтись, потому что парни (даже Артем!) застеснялись и дружно повернулись на сто восемьдесят градусов. Когда-то, после третьего курса, проходил практику в пионерском лагере, и мне достался отряд первоклассников. Пришлось как-то купать голеньких девочек. А одну, что сходила в штанишки «по большому» (не добежала!), пришлось подмывать… А что было делать? Не оставлять же ребенка наедине с ее грязными проблемами.
В нашем пешем переходе был и свой плюс. Огромный! Было время пообщаться с ребятами и хотя бы немного понять — кто есть кто! Вечером, после нехитрого ужина на костер ставился огромный чайник. Все с нетерпением ждали, когда он закипит, и начиналось чаепитие, ставшее ритуалом.
Я вовсе не рассчитывал, что ребята сразу же начнут открывать мне душу, но кое-что любопытное узнавал. Например, все они из разных городов и помимо любви к «ролевушкам» их объединяла еще и любовь к местам «боевой славы» фантастики.
—Это как?— не сразу понял я.
—Ну ездим по тем местам, которые описаны в книгах. Мы уже целую карту составили. Москву, Питер, Харьков и Николаев прошерстили,— похвасталась Елена.
—Надо было в Астрахань смотаться,— вздохнул я, памятуя о давней мечте получить автограф у Белянина.
—А мы там были,— подала голос Вика.— Кремль тамошний облазили, вдоль речек прошлись. Только Белянина не застали. Он куда-то в Польшу уезжал. То ли кино снимать, то ли в кино сниматься.
—Витька хотела с вампирами познакомиться. Она от Дэна Титковского тащится,— наябедничала Настя.
—Вот еще, нужны мне твои вампиры!— фыркнула Вика.— А сама перед домом у Громыко весь газон истоптала… Хорошо, что белорусским ментам не попалась — они там строгие!
—А сюда-то вас чего понесло?— прекратил я спор, пытаясь вспомнить хотя бы один «фэн-топоним», связанный с моей исторической родиной.
—Это нас Андрей Сергеевич завел,— негромко сказал Андрей-младший, кивая на старшего Андрея.— Он поклонник Николая Гумилева.
—А где связь? В упор не помню, чтобы Гумилев бывал в Грязовце,— удивился я, мысленно перебирая маршруты Николая Степановича…
Но еще любопытнее то, что Андрей-старший — поклонник Гумилева. По своему типажу он больше походил на знатока Игоря Северянина. Что-нибудь эдакое, насчет королевы у моря и пажа, который ее всю ночь нежно любил, в исполнении под гитару с гнусавой приблатненностью…
Гном, сидевший с развернутыми ушами, напомнил:
—А ты, хер командор, разве не читал Лазарчука и Успенского?
—«Загляни в глаза чудовищ»? Конечно читал. А, припоминаю…
И в первой книге, и во второй, которая «Гиперборейская чума», эпизодически упоминался город Грязовец.
—И как вам сей город?— равнодушно спросил я. Свою историческую родину — маленькую деревню, где родился и жил до поступления в институт, я действительно искренне любил. А вот районный центр — не очень…
—Дыра,— высказал свое мнение Андрей-старший, но спохватился.— Ну а чем еще может быть провинция? У нас ведь, если не Москва с Питером — одна провинция.
—Я не о путевых впечатлениях,— засмеялся я.— О топонимах… Судя по всему, Лазарчук с Успенским в Грязовце не бывали, иначе не писали бы, что город возник еще во времена Ивана Грозного.
—Ага,— вмешалась Вика.— И не поместили бы его между Вологдой и Великим Гусляром.
—Не Великим Гусляром, а Великим Устюгом,— поправил я барышню.— Там, где родина Деда Мороза.
Мы с Гномом обменялись взглядами. «Да,— красноречиво говорил его правый, самый ехидный глаз.— Мы с тобой тоже народ долбанутый и повихнутый, но не до такой же степени…» Я ответил другу левым оком: «Только не о Крапивине!»
—Олег Васильевич, а не кажется ли вам, что все, что происходит здесь, похоже на миры «Великого Кристалла»!— спросил Андрей-младший, и я застонал. Еще один поклонник Крапивина!
—И на Саймака, и на Спрэта де Кампа, и на Бушкова,— начал перечислять Антошка.— Я уж не говорю про Желязны…
—А я еще добавлю Юлиуса Фаренбейга и Власту Поровичек,— кивнул Гном с умным видом.
Народ захлопал глазами — этих писателей ребятишки не слышали, но признаваться в этом стеснялись…
—Сам придумал?— отважился я на вопрос, боясь выглядеть невеждой. А вдруг? Писателей в наше время развелось столько, что их запомнить еще труднее, чем японских самураев.
—Сам,— не смущаясь, ответил Гном.— Ну и что? Если подумать, то все вы, писаки-масаки, передираете Платона. Написал он об эйдосах, и закрутилось. Вот и ты накатал про Застеколье. То же самое отражение. Не шедевр…
—Читать можно,— «утешила» меня Вика.— Печатают и хуже.
—Спасибо, родная…— злобно ответил я.— Вот, честное слово, как-нибудь отблагодарю…
—Ой, а чем?— радостно вскинулась Вика.— Книжку подпишете?
—Отправлю посуду мыть вне очереди…
На четвертый день мы вышли на огромную, заросшую кустарником, поляну, на которой громоздилось нелепое сооружение.
Во времена моего деревенского детства в нашей деревне стояла силосная башня — круглый сарай, с огромным подвалом, в который засыпали свежую траву, а сверху заваливали землей. Трава преет, а зимой ею кормят коров.
Идеально круглая и обшитая досками. Я тогда (да и сейчас, тоже) удивлялся — как смогли сделать? Круглая башня из камня или кирпича — понятно. Кладешь кирпич кругом, а все неровности заполняешь раствором. А вот как такое сделать из бревен?
Башенка только с виду казалась небольшой. Когда подошли поближе, углядели, что по ширине она очень даже солидная…
—Значит, ее мы и будем защищать?— мечтательно проговорил Андрей-младший и принялся читать:
Тащат в обескровленную Трою
Дар данайцев — грозного коня.
Медный щит надежно не прикроет,
Медный панцирь не спасёт меня.
Ночью бой последний, бой жестокий
Примет наш усталый гарнизон.
Поутру кровавые итоги
Подведет отмщения закон.
Чужаки, насилуя и грабя,
Град сожгут, сдержать их не смогу.
Я погибну в схватке! Нет, не раб я!
Я не сдамся подлому врагу! [1]
Хороший парень, однако. Романтик! Жаль, что сейчас и ему и всем остальным придется столкнуться со сплошным разочарованием!
—Эх, сегодня будем ночевать под крышей,— мечтательно протянула Вика.— И помыться бы хорошо.
—На кой мне дьявол моя голова, когда она два дня не мыта!— хрипловатым баском пропела Елена, подражая героине из «Обыкновенного чуда».— А я бы свою — оторвала и выбросила…
—Думаю, барышни, сегодня придется ночевать в палатках,— огорчил я девчонок.
—Зачем?— дружным хором возмутились наши дамы. Девчонки быстрее, нежели ребята, перешли на привычное здесь обращение только по именам и на «ты». А может быть, и не странно. Женщины адаптируются быстрее.
Елена, выпятив нижнюю челюсть, заявила, что ей надоело, когда снизу ее кто-то ест, а сверху кто-то ползает. Я посмотрел на парней, которые отшатнулись — не мы, мол!
—Расставлять палатки следует из соображений гигиены,— поддержал меня Андрей-младший, показав себя не только романтиком, но и реалистом.— Так ведь, Олег Васильевич?
—Абсолютно,— высказался я веско, как подобает командиру.— Мы не знаем, сколько лет эта крепость была нежилой.
—Так что нам придется ее в порядок приводить?— огорченно догадалась Вика.
—А кому же еще?
—А если нанять кого?— выпалила девушка и оглянулась, словно пыталась углядеть — не сидит ли за деревом этот «кто-то».
—Викуся, ты бы еще пылесос попросила,— под общий хохот предложил Васька, принявшийся раскатывать тюки с палатками.
Андрей-старший успел забежать в дверной проем (сама дверь отсутствовала) и вернуться. Заслышав что-то насчет пылесоса, он озадаченно выговорил:
—Тут лопаты с носилками и отбойный молоток нужны…
—Неужели так плохо?— огорчился я.
—Я такого даже в притонах не видел, когда участковым работал,— вздохнул Андрей.