Опустелым стоит этот мир лишь перед тем, кто не умеет направить свою libido на внешние предметы и тем оживить их и сделать прекрасными для себя. (Красота ведь заключается не в предметах самих по себе, а в том чувстве, которое мы в них привносим.) Что нас, следовательно, заставляет создавать заместителя изнутри самого себя, это не внешний недостаток в объектах, a наша неспособность любовно обнять предмет вне нас. Конечно, трудности, проистекающие из житейского положения, и невзгоды борьбы за существование будут нас угнетать, но даже плохая внешняя ситуация не может помешать нам вывести libido наружу, напротив, она может подстрекнуть нас к величайшему напряжению сил, чтобы найти приложение для всей нашей libido в реальном мире. (12, 178)
Из обвивающих его объятий, из всеохватывающего лона вод вырывается солнце, победоносно подымается ввысь – и затем снова опускается в море, символ матери, в ночь, все скрывающую, всему вновь дарующую рождение, оставив далеко позади и полуденную высоту, и все исполненное им с великим блеском дело. Эта картина ранее всякой другой, по глубочайшему своему смыслу, может стать символическим прообразом судьбы человеческой. На утре жизни человек болезненно отрывается от матери, от родного очага, чтобы в непрестанной борьбе достигнуть доступной ему высоты, не видя величайшего своего врага, скрывающегося в его же собственном сердце, – смертоносное томление по той пропасти, которую он несет в себе самом, стремление потонуть в источнике, давшем ему жизнь, быть поглощенным матерью. Жизнь его есть постоянная борьба со смертью, труднейшее и преходящее освобождение от подстерегающей его ночи. Смерть же не есть враг внешний, а его же собственное стремление к тиши и глубокому покою небытия, к сну без видений в лоне становящегося и преходящего. В наивысочайшем своем стремлении к гармонии, к равновесию, к философскому углублению и артистической «восхищенности» он все же ищет смерть, неподвижность, пресыщение и покой. И если он, как Перитой, слишком долго пребывает на месте покоя и мира – то его охватывает оцепенение и он оказывается навсегда парализованным змеиным ядом. Если он хочет жить, то должен бороться и пожертвовать своей обращенной вспять тоской, чтобы достигнуть высочайшей доступной ему точки. Когда же он достиг полуденной высоты, ему снова предстоит жертва – жертва его любви к этой своей высоте, ибо остановиться он не может. И солнце жертвует высочайшей своей силой, чтобы поспешить к осенним плодам, являющимся семенами бессмертия – бессмертия в потомстве, в трудах, в славе, в новом порядке вещей, со своей стороны начинающих и совершающих вновь путь солнца. (12, 338)
…ничто не заставляет нас так болезненно ощущать быстроту времени и жестокое, быстрое увядание цветов, как жизнь бездеятельная и бессодержательная. Ленивые мечты порождают страх смерти, сентиментальный плач о прошлом и напрасное отодвигание вспять часовой стрелки. Если и возможно бывает забыть быстрое движение вперед колеса, удерживая, быть может, слишком долго ощущение юности, так сказать, упорно цепляясь за воспоминания, уже превратившиеся в сновидение, – седые волосы, морщины, общее увядание кожи неумолимо напоминают нам, что даже и в том случае, когда мы не подвергаем наше столь горячо любимое тело разрушительному действию жизненной борьбы, яд тайно ползущей змеи-времени все же его подтачивает. (12, 366)
Человек обнаруживает, что некая сила влечет его к действию и одновременно останавливает для размышлений. Это противоречие его натуры не имеет морального значения, поскольку инстинкт сам по себе не так плох, как и дух не так хорош. Оба могут быть и плохим, и хорошим. Отрицательный заряд так же хорош, как и положительный, – вместе они создают электрический ток. Также и к психологическим противоположностям необходимо подходить с научной точки зрения. Истинные оппозиции не могут быть несоизмеримыми; если они будут несоизмеримыми, они никогда не станут единством. Вопреки всем противоречиям, они показывают постоянную склонность к единению, и Николай Кузанский определил самого Бога как complexion oppositorum. (13, 52)
«Обычный человек», преобладающий в массе, действует по принципу ничего не хочу понимать, а также и не нуждаюсь в этом, поскольку для него единственная вещь, которая совершает ошибку, это та огромная анонимность, условно называемая Государством или Обществом. Но однажды человек узнает, что он ответственен или должен быть ответственным, он также чувствует ответственность за свое психическое состояние, поэтому он все более и более ясно видит, что он обязан сделать для того, чтобы стать здоровее, стабильнее и эффективнее. Если только он встанет на путь ассимилирования бессознательного, то сможет увериться, что не будет избегать трудностей, которые представляют неотъемлемую часть его естества. С другой стороны, человек массы обладает привилегией быть во все времена «не виновным» в социальных и политических катастрофах, охватывающих весь мир. Его расчеты во всех отношениях схожи; хотя другие, по крайней мере, имеют возможность найти преимущество в духовном состоянии, но царство это «не от мира сего». (13, 54)
Как правило, достижения коллективного сознания завещаются потомству с его благоразумным большинством, их усвоение не составляет какой-либо трудности для человека среднего ума. Он все еще сохраняет веру в необходимость связи причины и следствия и едва ли воспримет факт, что причинность становится относительной. Для него кратчайшим расстоянием между двумя точками по-прежнему является прямая линия, хотя физика будет рассматривать неисчислимые кратчайшие расстояния, что поражает обывателя своей исключительной абсурдностью. Тем не менее ужасающий взрыв в Хиросиме вызвал благоговейный страх и почтение даже к самым трудным для понимания извлечениям из современной физики. Взрыв, которому мы в Европе недавно стали свидетелями (К. Г. Юнг имеет в виду Вторую мировую войну. – Прим. перев.), хотя и гораздо более ужасный по своим последствиям, лишь некоторыми был признан психической катастрофой. Прежде чем признать это, люди предпочтут большинство нелепых политических и экономических теорий, которые в такой же мере полезны, как и объяснение взрыва в Хиросиме случайным попаданием огромного метеорита. (13, 65)
Тщательно исследовав свой характер, мы неизбежно обнаружим, что «высокое стоит на низком», как выражается Лао-цзы. Это, по всей видимости, означает, что противоположности взаимообусловлены и что они в сущности суть одно. Такой вывод хорошо подтверждается примером людей с комплексом неполноценности: где-то в глубине души они вынашивают маленькую манию величия. (14, 126)
Алхимия потеряла свою жизненную силу, когда некоторые алхимики заменили лабораторию на лекционный зал, одурманив себя еще более смутным мистицизмом, в то время как другие превратили учебные классы в лаборатории и открыли химию. Нам жаль первых, и мы испытываем гордость за вторых, но никто не поинтересовался судьбой психе, которая на несколько сотен лет исчезла с горизонта. (13, 307)
Самосознание кажется вредным только людям глупым и неполноценным. И ничто не заставит их отказаться от этого убеждения. Люди же более интеллигентные могут, соблюдая спокойствие, рискнуть и, быть может, приобрести благодаря этому методу кое-какие поучительные знания. (14, 233)
Чтобы иметь прочную почву под ногами, индивид должен полагаться исключительно на свою связь с силой, не принадлежащей этому миру. Здесь критерием являются не заявления о наличии убеждений, а психологический факт того, что жизнь индивида определяется не только эго и его мнением или социальными факторами, но в равной, если не большей степени трансцендентальной силой. В основе свободы и автономности индивида лежат не этические принципы (какими бы возвышенными они ни были) и не убеждения (пусть даже самые твердые), а всего лишь простое эмпирическое осознание, непередаваемое ощущение очень личной, взаимной связи между человеком и внеземной силой, которая действует как противовес «миру» и его «разуму». (23, 67)
Разделенная со многими тайна действует настолько же благотворно, насколько разрушающе действует тайна личная. Она подобна вине, отделяющей ее несчастного владельца от общности с другими людьми. Если при этом скрытое от других осознается, то ущерб, несомненно, меньше, чем в обратном случае, т. е. когда скрытое вытеснено. (17, 14)
Быть понятым абсолютно невозможно без глубокого понимания точки зрения другого человека. Необходимое для этого озарение будет иметь последствия для обеих сторон. История обязательно пройдет мимо тех, кто считает своим призванием сопротивление этому неизбежному развитию ситуации, каким бы желанным и психологически необходимым ни было сохранение всего существенного и хорошего, что есть в нашей традиции. Несмотря на все различия, единение человечества просто неизбежно. На эту карту марксистская доктрина поставила свою жизнь, в то время как Запад пытается достичь своей цели с помощью технологии и экономической поддержки. Коммунизм не упустил из виду огромное значение идеологического фактора и универсальности основных принципов. Идеологическая слабость цветных рас ничем не отличается от нашей, и в этом смысле они так же уязвимы, как и мы. (23, 108)
Библиография
1. К. Г. Юнг. AION. Исследование феноменологии Самости. Пер. с англ., лат. – М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. Книга была издана в 1951 году (CW 9, II).
2. К. Г. Юнг. Mysterium Coniunctionis. Пер. с англ., лат. – М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. Впервые книга была напечатана как Mysterium Coniunctionis: Utersuchung uber die Trennung und Zusammensetzung ger seelishen Gegensatre in der Alchemie, Parts I и II, Racher, Verlag, Zürich, 1955 и 1956 (CW 14).