нными Мегарами и прежде всего ионийцами Малой Азии: Тир на Днестре, Танаис на Дону, Ольвия, которая контролировала одновременно устья Буга и Днепра, Пантикапей в Крыму — наиболее значительные. Они стали морскими посредниками скифской экономики: как мы увидим дальше, это способствовало ее процветанию в торговле с Грецией.
В 514 г. до н. э. Ахеменид Дарий I, правитель персов, который завоевал Малую Азию и покорил ионийские города, организовал кампанию против скифов. Его успех удвоился: европейская Греция была лишена основной части снабжения и были ослаблены формирования, которые могли угрожать на севере новой империи «великого царя». Он пересек Геллеспонт и, совершая окружной маневр, начиная с Фракии, проник в Скифию. Но его попытка потерпела неудачу перед тактикой выжженной земли, используемой скифами: они отступили вглубь, опустошая все на своем пути, персидская армия была вынуждена продвигаться по пустыне. Согласно рассказу Геродота, их царь ответил на послание, которое отправил ему Дарий, вызвав этим тщетную погоню за неуловимым врагом. Эта стратегия была естественной у кочевников, которые не имели ни городов, ни постоянных защищенных поселений. Греки, пользуясь неудачей персов, объединились со скифами для совместных действий; но Спарта отстранилась, беспокоясь, скорее всего, о вероятных последствиях внутри Греции и последствиях персидского контрнаступления. Несколько лет спустя, в битве при Марафоне (490 г. до н. э.), она не пришла на помощь Афинам. Скифы заняли Фракию, которая была включена в сферу афинского влияния; Херсонес управлялся афинянином Мильтиадом. В V в. до н. э. Афины пришли на смену ионийским метрополиям, оккупированным персами, и захватили инициативу в организации торговли в понтийском регионе. С тех пор связи, которые объединяли греческие города и скифов, выходят на свет: противники первых оказались также противниками вторых.
В пределах степи образовалось конфедеративное государство, которое включало полуостров Тамань и племена Кубани, а также коренные сообщества, группировавшиеся вокруг Пантикапея, которые были подчинены в первые десятилетия V в. до н. э. власти Археанатидов, выходцев из Ионии, — власти, которую Диодор представляет как настоящую наследственную монархию. Пантикапей, крупный портовый и производственный центр со смешанным греческим и скифским населением, занял главенствующее положение в Боспорском царстве, в первую очередь экономически. Кроме греков и скифов в этом участвовали фракийцы — именно от них произошла династия Спартокидов, которые управляли Пантикапеем начиная с 40-х гг. V в. до н. э. Археанатиды и Спартокиды укрепляют греческий элемент, объединяя в греческой системе несколько новых городов, но этим они способствовали, тем не менее, развитию коренного населения, которое извлекло из этой интеграции значительную выгоду. Боспорское царство было культурным и экономическим посредником между греческим миром и Скифией, находившейся под властью кочевников. Его политическая оригинальность заключалась в примирении монархического режима и полисного строя (Ростовцев), что отразилось в двойном названии местных правителей: архонты по отношению к грекам и цари (басилевсы) для коренных жителей, — предвосхищая аналогичные компромиссы эллинистической эпохи. Греко-скифское искусство иллюстрирует этот синтез, параллельное и взаимное превозношение его составляющих. Филэллинизм скифов и факт, что политический горизонт греков не ограничивался узкими приморскими зонами, объясняют нейтралитет последних перед проникновением скифов на Балканы. Они достигают Румынии в середине IV в. до н. э., возможно, под давлением сарматов, своих восточных соседей. Это были кочевники, принадлежавшие к той же лингвистической группе, что и скифы, и к достаточно близкой цивилизации, хотя в целом и немного более отсталой. Этот воинственный народ, где молодые девушки сражались наравне с мужчинами, породил миф об амазонках задолго до их появления в историческом и этнографическом пространстве греков. Но скифская экспансия была остановлена Филиппом II Македонским, ставшим повелителем греческих городов. Немного позже Александр Великий, в то же время, когда он готовился напасть на Персию, отправил против них экспедицию, опиравшуюся на силы кельтов. Разгром македонских войск был, тем не менее, следствием временного скифского отступления ввиду сарматской угрозы, все более настойчивой, отзывавшей на Восток, тогда как кельтские объединения были склонны направить свои силы скорее на балканские авантюры, чем на помощь грекам в Ольвии, о которой те настойчиво просили. Кельты, на самом деле, настойчиво продолжали наступление вплоть до территорий, непосредственно прилегающих к Босфору.
Македония, ослабляя мир греческих городов, способствовала иранизации смешанной среды северного побережья Понта. Ее политическая роль переместилась в Азию, где на руинах империи Ахеменидов образовались государства диадохов; в то время как сама Македония была уменьшенным придатком греко-азиатской системы, греческие города Северного Понта оказались во власти скифов. Эта ситуация сказалась особенно в Ольвии, древней милезийской колонии, которая еще недавно была могущественным посредником между скифскими племенами и греческим миром. В итоге город полностью оказался в руках скифов; их царь Скилур к 110 г. до н. э. начал чеканить свою монету. В то же время в районе Крыма, организованном по эллинистическому типу, на пространстве между Кубанью и Дунаем, распространялись за счет греков скифские элементы. Компромисс Спартокидов со временем стал недопустимым. В конце концов греческие города вынуждены были обратиться за защитой к правителю Понта Митридату VI Евпатору, который заменил локальные династии, а затем, после поражения, которое ему в Азии нанес Помпей (66 г. до н. э.), сконцентрировал на Босфоре все оставшиеся силы в целях наступления на Рим. Но этот замысел потух после его смерти, а Боспорское государство, входившее тогда в орбиту римских интересов, стало вассалом империи, тогда как скифский элемент оказался полностью раздробленным.
Таковы главные направления истории скифов — народа, который античные авторы считали самым древним на земле. Их иранское происхождение несомненно, даже если они смешались с другими элементами. Лингвистические исследования и топонимика подтвердили эти многообразные смешения: новые переходы на незаселенные пространства и взаимодействия осуществлялись тем более легко, что кочевники занимали огромные пространства и имели ничтожную демографическую плотность. Добавим к этому союзы с покоренными народами.
Национальная традиция связывает происхождение скифов с мифическим царем Колаксисом: он разделил свое государство между тремя своими сыновьями, отсюда появилось деление войск на три части, которое сохранялось в течение многих веков. Геродот, вернувшийся в Ольвию, чтобы собрать материалы об этом народе, выделил несколько племен скифов-земледельцев и скифов-кочевников — первые подчинялись «пахарям», а другие — царским скифам, обосновавшимся на берегах Дона. По ту сторону реки, согласно Геродоту, вплоть до Уральских гор простиралась обширная зона смешанных, наполовину греческих, этносов, естественно ограниченная горами. Некоторые оседлые народы, возможно в большей степени смешанные, были покорены всадниками, которые образовали аристократию, напрямую подчиненную царям. Археологические данные указывают, кроме того, на многие аспекты их экономики, социальной жизни и организации.
Для кочевников основным ресурсом являлось скотоводство: оно снабжало продуктами, давало материал для одежды и позволяло, кроме того, проводить свою политику на обширных территориях. Скифы — мы уже говорили об этом — появились в истории как первый в евро-азиатском пространстве крупный народ всадников. Данная территория характеризовалась условиями, особенно благоприятными для земледелия, следы которого обнаружены в южных пределах современной России и свидетельствуют о том, что часть кочевников адаптировалась к оседлому образу жизни, к экономике, по сути своей земледельческой. Эта эволюция в некоторой степени параллельна эволюции кельтов Галлии. Кроме того что они жили в деревнях, пахари отличаются от кочевников также религиозными институтами и наличием храмов. По уровню их экономика не сравнима с экономикой степных кочевников, а социальное неравенство у них было менее явным. Именно им принадлежит заслуга в реализации экономической интеграции с греческими городами и факториями, через которую скифский мир вошел в жизнь Средиземноморья. Греки нуждались прежде всего в зерне — бедная земля их родины не способна была прокормить непрестанно увеличивающееся население. Продукты рыболовства, особенно тунец и осетр, и скотоводства — мясо, молоко, кожи — становились объектами торговли, так же как рабы. Кроме вина, до которого они были большие любители, бижутерии и керамики, скифы покупали предметы из металла. Последняя деталь остается неясной, поскольку сами скифы были известными металлургами: греческая импортируемая продукция, то есть произведенная не в прибрежных городах Понта, не выходила за пределы соседних с морем регионов. Художественная индустрия греков Понта, о которой мы поговорим позже, адаптировалась к стилю скифов, не без принуждения. Возможно, речь идет о настоящей конкуренции между греческим и скифским производством, в которой экономические обстоятельства сопровождались политическими действиями и сменой тенденций. Город Ольвия распространял свою продукцию в основном во внутренних регионах, вдоль Днепра до Киева и частично в верховьях Днестра и Верхнего Бута; на востоке она обнаруживается вплоть до Среднего Урала, но лишь спорадически.
Нужно разделять на необъятном пространстве скифского влияния экономику западную, сосредоточенную в греческих и грекоскифских городах Черного моря, населенных скифами-пахарями, таких как Каменское и Никополь, и основанную на различных, дополняющих друг друга элементах — земледелии, скотоводстве, индустрии. Драгоценные металлы поставлялись с Уральских гор, с которыми связана легенда об Аримаспе — хранителе великих сокровищ. Этот сектор характеризуется открытостью для морских отношений и доминированием скифов-кочевников, могущественной аристократии, о богатстве которой свидетельствует убранство курганных погребений. Большое количество греческих амфор доказывает продолжительность отношений с эллинистическим миром: Аттика была, особенно в V–IV вв. до н. э., одним из наиболее активных центров скифского товарообмена. Внутренние территории поддерживали интенсивные и непрерывны