Пятому далай-ламе по-прежнему поклоняются как повелителю-герою. На ежегодной масляной церемонии в монастыре Кумбум пилигримы поклоняются созданным им статуям и зданиям, воссозданным из масла[733]. Перед смертью в 1682 году он предусмотрительно выбрал себе мирского преемника, чтобы тот правил государством. Его любимый министр Сангджа Гьяцо был усажен на «широкий трон бесстрашного льва… как господин неба и земли»[734]. Возможно, из-за «культурной несоизмеримости», но к своей явной выгоде он скрыл смерть далай-ламы, утверждая, что правитель находится в длительном духовном погружении. И в течение тринадцати лет о смерти далай-ламы официально не сообщалось. Почти одновременно покровители Тибета джунгарские монголы были разгромлены армиями Китая[735]. Такая развязка демонстрирует слабости метода осуществления преемственности посредством реинкарнации: обман регента вызвал длительный политический кризис, из которого Тибет вышел уже как вассальное государство Китайской империи; на протяжении последующих двухсот пятидесяти лет система реинкарнации не могла произвести нового далай-ламу — подлинного лидера. Дни развития тибетской цивилизации окончились.
То же произошло и с контактами с внешним миром, за исключением Китая, Бутана, Сиккима и Непала. После закрытая в 1745 году миссии капуцинов Лхаса превратилась для европейцев в «запретный город»; и проникновение в нее должно было принести разочарование. Английские войска, которые с трудом поднимались сюда в 1904 году, полагали разбудить спящую красавицу. Нашли они трущобы — «место, где стоит ужасное зловоние», как написал один из них домой. Вокруг Поталы и других уцелевших памятников теснилось множество хибар и груды нечистот; стены этих монументов, которые издалека еще казались сверкающими, за прошедшие тридцатилетия покрылись толстым слоем грязи[736]. Англичане и китайцы в равной степени могли презирать жителей Тибета, которые явно вернулись к варварству, в котором их последний раз упрекали за 1300 лет до этого.
Часть шестаяВОДНЫЕ ГРАНИЦЫЦивилизации, сформированные морем
С незапамятных времен много необычного сказано и спето о море. Были дни, когда моряков считали морскими людьми, а сам океан — театром романтического и невероятного. Но в последние годы установлено столько простых, очевидных подробностей морской жизни, что в наши дни поэзия соленой воды почти совершенно исчезла.
Главный и самый очевидный аспект, в котором море предстает с политической и социальной точки зрения, это аспект пути; или, еще лучше, обширной общинной земли, по которой люди могут ходить в любых направлениях, но где торные тропы свидетельствуют: по каким-то причинам люди предпочитают их другим. Эти торные тропы называются торговыми путями; и в истории мира следует отыскать причины, по которым проложили именно их.
11. Земли боговЦивилизации малых островов«Южные моря». — Гавайи и остров Пасхи. — Алеутские острова. — Мальдивские острова. — Мальта. Минойский Крит. — Венеция
— Почему, во имя Господа, онм решили поселиться здесь, если они не спятили?
— Потому что они спятили…
Все мы, без исключений, живем на островах. Но некоторые из островов нашей планеты настолько больше остальных, что мы решили выделить их в особый класс и назвать континентами.
Мы привыкли к богатству малых островов. Население Исландии по некоторым расчетам — самое богатое в мире. Тайвань, Сингапур и Гонконг стали родиной самых динамичных экономик мира. Малые острова, словно магнитом, притягивают богатых людей, особенно тех, кто не любит платить налоги. В такую эпоху, как наша, с ее огромными объемами морской торговли острова могут богатеть как склады и места стоянки кораблей, они словно узлы в торговой сети.
Легко допустить ошибку, приняв современные привилегии за нормальное состояние, или соблазниться традиционным романтическим образом островов, особенно тропических, как райского места — настоящего изобильного рая[739]. Но в истории большая часть малых островов была обречена на бедность и отсутствие безопасности. Ограниченная поверхность означает ограниченную возможность производить продукты на месте. Изоляция мешает получению продуктов извне. А море одновременно способ нападения на жителей островов, что вынуждает их к постоянной бдительности и дорогостоящим контрмерам. Их родина становится — как сказал великий французский историк Фернан Бродель об островах Средиземноморья XVI века — «голодными мирами» или «тюрьмами, где едва удается выжить»[740].
Даже сегодня многие малые острова относятся к беднейшим местам в мире, если они удалены от торговых и туристических путей или далеки от индустрии ухода от налогов. Другие острова, чтобы выжить, нуждаются в субсидиях материковой экономики, или в специальных налоговых льготах, или в статусе вольных портов, или же превращаются в игорные заведения. Однако существовали и заметные исключения; они свидетельствуют, что, разрывая узы бедности, острова могут очень богатеть; а если сумеют защититься от вторжения, то и породить своеобразные цивилизации.
Обычно, но не исключительно, это происходит благодаря торговле. Хрупкое равновесие трудностей и возможностей — это вызов, отвечая на который, жители некоторых малых островов достигли поразительных результатов. Острова у берегов восточной Африки, например, в различные периоды извлекали выгоду из посредничества в торговле на Индийском океане. В средневековой Килве и Занзибаре XIX века культуры сложились под влиянием Африки, Аравии и Индии. Это можно почувствовать и сегодня, посмотрев на остатки выложенного бело-голубым фарфором купола древней мечети Килвы. У Коморских островов сегодня репутация незавидная — игрушки могущественных держав, жертвы колебаний цен на рынке ванили, — но под властью ширазских султанов в начале современного периода здесь сложилась полная жизни космополитическая культура торгового центра с собственным экспортом: риса, амбры, пряностей, рабов. Некоторые острова юго-восточной Азии в эпоху, которую мы называем Средневековьем, с большой выгодой выращивали особые редкие виды пряностей. В XVI веке испанские и португальские картографы сражались за Тернат и Тидор, стараясь так провести демаркационную линию зон навигации, чтобы богатейшие в мире источники мускатного ореха оказались по их сторону этой линии[741].
Море может сформировать островную цивилизацию, изолировав ее или связав с другими землями. В любом случае соседство моря — до того мощная особенность среды, что перед нею все остальные меркнут. Каковы бы ни были почвы и климат, рельеф или животный и растительный мир, если поблизости море, именно оно становится главным фактором. Близость к берегу формирует взгляд на мир и образ мысли. Море страшно, потому что неуступчиво и непреклонно; оно меняет все, к чему прикасается, само оставаясь неизменным. Оно превращает кости в кораллы и глаза в жемчужины. Оно меняет очертания берегов, подмывает их, заливает сушу, поглощает города, создает континенты. На нас, обитателей суши, оно насылает мощные циклоны, которые — несмотря на все тысячелетия нашей цивилизации — по-прежнему символизируют нашу слабость перед природой. У моря нет границ, разве что в молитвах самых набожных людей. Оно часть хаоса, уцелевшего после творения. Море заставляет нас чувствовать себя малыми.
«Малость» — концепция относительная, и, я полагаю, читатель захочет знать, сколь малой должна быть «цивилизация малых островов», чтобы подпадать под эту категорию; однако важен не столько размер, который определяется произвольно, сколько отношение к морю. Если природа цивилизации зависит от ее изолированности, остров — для настоящих целей — мал. Если внутренняя территория так велика, что побережья становятся маргинальными по отношению ко всей цивилизации территориями, остров — для настоящих целей — не мал: но критическая масса в таких расчетах меняется от места к месту в зависимости от обстоятельств.
Малый остров может стать колыбелью цивилизации в двух случаях: обогащая цивилизацию с помощью торговли или заставляя ее рассчитывать только на свои возможности (из-за изолированности). Под «цивилизацией малых островов» в настоящем контексте, следовательно, я подразумеваю цивилизации, сформированные морем одним из этих двух способов. Если внутренние ресурсы острова сыграли решающую роль без его изоляции, я отношу такой остров к другим категориям. На практике многие острова не попадают в этот разряд из-за величины. Остров может быть столь протяженным в одном направлении, что включает больше одной климатической зоны; в таком случае море не будет решающим фактором окружения. Остров может быть таким большим, что на нем внутренних ресурсов и причин для создания цивилизации достаточно без изоляции от внешних влияний; либо остров может стать родиной больше чем одной цивилизации.