Все граждане отнюдь не принадлежали единственно к роду. Но все были объединены в группы религиозного и гражданского характера, которые нам очень плохо известны: «товарищества», или гетерии, которые обнаруживаются на Крите, на острове Фера, в Кирене и которые нельзя смешивать с политическими объединениями с тем же названием, сыгравшими свою роль в Афинах во время Пелопоннесской войны; «братства», или фратрии, которые были гораздо более широко распространены и которые, как мы это видели, заботились о соблюдении прав гражданства: отец записывал законных или приемных сыновей в книгу записей фратрии, а молодожен представлял свою жену членам группировки.
Тем не менее афинская конституция Клисфена, не отнимая у фратрий их привилегий, создала наряду с ними подразделения полиса на территориальной основе — демы, городские кварталы или сельские округа, которые стали основными элементами гражданского устройства. С этого времени принадлежность к полису официально определялась записью в книгах дема, которые играли роль актов гражданского состояния. Эта формальная процедура происходила по достижении юношей восемнадцатилетнего возраста и одобрялась голосованием граждан, которые составляли дем, демотов: после записи юный афинянин становился эфебом. Его официальное имя отныне состояло из собственного имени и следующих за ним именем его отца в родительном падеже и прилагательного, которое обозначало его дем, свидетельствуя, таким образом, о его достоинстве гражданина: Перикл, сын Ксантиппа, из дема Холарга (в восточном пригороде Афин); Демосфен, сын Демосфена, из дема Пэания (современный Лиопеси в Месогее).
Помимо распределения на фратрии и демы большинство греческих полисов сохранила старое деление гражданского общества на племена. Как указывает сам термин, племя (фила) имеет этническую или генетическую основу. Оно зачастую отражает древнее деление греческого народа до его прихода в бассейн Эгейского моря: так, в дорийских полисах зачастую обнаруживаются три традиционных дорийских племени — гиллеев, диманов и памфилов. Иногда к ним добавлялись другие племена, составлявшие первоначально недорийское население: например, в Сикионе было четвертое племя эгиалейцев. Геродот нам рассказывает (V, 68), что в начале VI века тиран Клисфен, принадлежавший к этому последнему племени, переименовал его в «племя вождей» (архелаи) и приписал трем дорийским племенам оскорбительные наименования, образованные от двух греческих слов, обозначающих свинью (Hyatai и Choiratai), и от слова осел (Oneatai): эти новые названия были в употреблении более шестьдесяти лет после смерти тирана, прежде чем уступили место прежним наименованиям. В ионийских полисах чаще всего присутствовали четыре ионийских племени (гелеонты, аргады, эгикорейцы и гоплеты), иногда дополнявшиеся, как в Милете, другими племенами. Афины до конца VI века знали лишь четыре ионийских племени. Но после падения Писистратидов Клисфен Алкмеонид, родственник тирана Сикиона, заменил их десятью племенами, созданными по территориальному принципу и представлявшими собой лишь группировки демов. Дельфийский оракул, называя героев-эпони-мов этих новых племен, поручился за реформу, политическое значение которой было велико, поскольку она ломала старые границы и традиционную солидарность, чтобы объединить весь народ Аттики целиком в новую организацию. Этот способ уже принес плоды другим реформаторам: когда в середине VI века Демонакс из Мантинеи был привлечен для создания законов в Кирене, он заменил дорийские племена, образованные до основания колонии, тремя новыми племенами, между которыми распределил группы людей разного происхождения, составлявшее тогда население великого африканского города.
Роль племени в архаическом и классическом полисе всюду, где это деление существовало, была необычайно важной. Не только члены племени были объединены отправлением общих культов, таких как культ героев-эпонимов, но главное распределение общественных, политических, судебных, военных и налоговых повинностей происходило в рамках племени. Именно в Афинах мы лучше всего видим эту внутреннюю организацию государства. Великое множество магистратур здесь были коллегиальными, и в каждой коллегии число магистратов равнялось числу племен (десять при Клисфене) или было кратно ему. То же правило существовало для структуры судебных заседаний. Комплектование войска с незапамятных времен основывалось также на этом разделении гражданского коллектива, которое старательно поддерживалось в войсковых частях пехоты или кавалерии: так, эскадрон, предоставленный каждым племенем, сам назывался «племенем», филой, и командовал им филарх. Уже у Гомера Нестор советовал Агамемнону:
Боев, Атрид, раздели ты на их племена и колена;
Пусть помогает колено колену и племени племя
Илиада, II, 362–363[29]
Сила греческого войска в действии (здесь мы не говорим об использовании наемников) связывалась с поддержанием гражданских основ военных формирований. В налоговой сфере именно по племенам было организовано распределение большей части прямых повинностей, лежавших на частных лицах и называвшихся литургиями: эти общественные затраты, расходы на которые богатые граждане несли поочередно, обеспечивали племенам престиж, когда речь заходила о состязании, в котором участвовали соревнующиеся лично, но от имени племен гимнасиархи или хореги. Таким образом, в повседневной жизни гражданин постоянно находился призванным к солидарности с членами его группы. В этом смысле, огороженное место героев-эпонимов на агоре, где покровители десяти племен были изображены все рядом, являлось своеобразным символом афинского государства: именно здесь выставлялись официальные объявления, относящиеся как к военным, так и к гражданским делам. Наконец, когда полис торжественно хоронил погибших в боях, каждое племя объединяло останки близких в один деревянный гроб из кипариса, и имена погибших за родину гравировались на мраморе в порядке очередности племен.
Собрание (экклесия) объединяла в принципе всех граждан, обладавших политическими правами. Поскольку она не могла собираться часто, за делами следил совет в сокращенном составе: обычно он носил название буле. В случае, когда он состоял из старейшин полиса (геронтов), он назывался герусией. Случалось, что буле и герусия сосуществовали. Что касается магистратов, они следили за управлением различных общественных служб и исполняли решения собрания и совета. Нам известно, что они часто образовывали коллегию на основе представительства племен. Теоретически эта система сочетала форму прямого правления (решения, принятые собранием) с зачатками полупредставительного правления (деятельность совета), а магистраты были постоянно под контролем совета и — периодически — собрания. Классический греческий мир, как это доказано, почти не знал системы собственно представительства, при которой представители, назначенные народом, обладают полнотой власти и могут действовать от своего имени без обязанности отчитываться: только такие редкие федеральные государства, как Беотийский союз, могли реализовать такую систему. Но в большинстве полисов подлинная власть принадлежала либо одному или нескольким сокращенным советам (тогда режим приобретал аристократический или олигархический характер), либо собранию, более или менее действенно руководимому буле (это случай демократических режимов, подобных афинскому).
Хотя теоретики вслед за Аристотелем старались классифицировать, насколько это было в их силах, различные типы устройства греческих полисов, никто из них не мог представить хотя бы один их режимов в чистом виде. Это скорее вопрос политической философии, который позволяет определить их через бесконечное многообразие. Известно, что ученики перипатетической школы и ее глава посвятили монографии ста пятидесяти восьми типам организации греческих и варварских государств. Согласно «Конституции Афин», которая сохранилась до наших дней благодаря папирусу, каждое из этих сочинений включало в себя историю предшествовавших институтов и описание их современного состояния. Можно предположить, насколько сложным должно было быть взаимное влияние институтов на протяжении веков в предельно разделенном на участки эллинистическом мире. Если и кажется, что мы достаточно хорошо знаем функционирование устройства Афин и несколько хуже Спарты, мы не должны упускать из виду, что устройство всех остальных полисов, которое большей частью ускользает от нас, имело свое своеобразие и каждый раз следовало собственной эволюции.
Без сомнения, было бы ошибкой пытаться определить основную тенденцию, которую прогресс наших знаний может оспорить. Скажем только, что аристократические режимы сохраняли право доступа представителям знатных семей в различные советы и давали преимущество пожизненного назначения: таким был совет Ареопаг в Афинах до реформы Солона. Роль народного собрания тогда сводилась к более или менее стихийному одобрению решений, принятых членами совета. Впрочем, были предусмотрены меры ограничения числа полноценных граждан: например, в Фивах, возможности быть избранным лишался любой гражданин, торговавший на агоре менее десяти лет, то есть практически все мелкие сельские собственники. Олигархические режимы отличались лишь методом, применявшимся для избрания меньшинства, которое внутри гражданского коллектива брало в свои руки бразды правления: здесь учитывалось не столько социальное происхождение, сколько богатство, которое признавало законным некое обновление элит. Для доступа в совет и в магистратуры и даже для того, чтобы разрешить участие в собрании устанавливался ценз. В зависимости от остроты социальной проблемы олигархия принимала свирепый либо умеренный характер и меры, ограничивающие число привилегированных граждан, были более или менее суровы. Аристотель перечисляет хитрости, предназначенные для того, чтобы отвлечь интерес народа от общественных дел: надо отдать должное находчивости политических мыслителей, которые придумали эту форму псевдодемократии, фактически являющейся олигархией.