— Вы имеет в виду историю КОВИД и то, о чем сейчас говорят многие: что пандемия выступает прикрытием гораздо более сложных процессов, происходящих в обществе?
— Да, я уже писал об этом. С одной стороны, возникает ощущение, что нынешняя «карантинная диктатура» несет в себе душок безумия, но это только так кажется. Смотрите, какие вещи стремительно актуализируются внутри мировой повестки: почти все страны безоговорочно приняли сомнительную идею структур, связанных с фондами Гейтсов, Рокфеллеров, Сороса, о том, что «нужно ждать вакцину». Наряду с этим возник раскол между ковид-диссидентами и ковид-лоялистами. Последние нажимают на больную мозоль современного обывателя — страх за свою жизнь, ипохондрию здоровья и мнимый гуманизм к старикам. (Мнимый, потому что в реальности карантинная диктатура больнее всего бьет по старикам, не случайно чемпионами по смертности во многих странах стали дома престарелых; многие хронически больные в условиях особой пандемической мобилизации перешли в очень опасный режим отложенного лечения — это наверняка приведет к повышению смертности, как вы понимаете, не от COVID-19.)
Фактически мировая власть в лице ВОЗ уже заявила о себе — она претендует даже не на то чтобы подменить собою ООН, но взобраться на несколько ступенек выше в плане сосредоточения в своих руках наднационального суверенитета. Она стала органом нового контроля, оценивает работу правительств, журит нерадивых, назначает диссидентов. Часть правительств, бизнес-элит, отдельные главы регионов и ведомства некоторых стран, в том числе России, вдруг «распознали» в этом «Большом Брате» своего гегемона. Как будто замерцала перспектива реализации какой-то их смутной мечты. Они забегают «впереди паровоза», подтверждая свою лояльность карантинной диктатуре. От своих знакомых я слышал о многих случаях, когда арендодатели и собственники организаций закрывались, не дожидаясь каких-либо норм и постановлений властей. И это не банальный страх, это именно лояльность, носящая квазирелигиозный характер. Религия Вируса, не иначе.
При этом верховная власть как будто скукожилась. Либералы издеваются, говоря, что Путин удалился «в бункер». Но ведь управление регионами действительно во многом отдано на усмотрение губернаторов. И даже Патриарх Московский и всея Руси, как будто подражая президенту, также не стал вводить никаких общецерковных предписаний и отдал ситуацию на усмотрение каждому правящему архиерею. Обнажилась изнанка жизни, когда человек остается наедине со своей совестью и здравым смыслом и должен самоопределиться по отношению к этой, в общем-то, пока еще мнимой мировой власти, вкрадчиво подползающей к каждому из нас. Кстати говоря, в Церкви этот раскол ощущается гораздо острее, тем более что в апреле он был сопряжен с днями Великого поста и Пасхой.
— Вы имеете в виду опасность церковного раскола в прямом смысле?
— Ситуация беспрецедентная. Впервые в истории вопрос о посещении богослужений на Праздник Праздников стал головной болью для архиереев, духовенства и прихожан. Ряд архиереев проявили твердость, другие услужливо присягнули карантинной диктатуре. Паства оказалась в растерянности. Многие священники не стали менять привычного порядка богослужений и доступа в храм. В этой связи были эксцессы, так как некоторые храмы были оцеплены полицией перед литургией. Либералы завизжали про «эпидемию крестных ходов», демонстрируя свою наглую извращенческую натуру.
Консерваторы из верующих (а православие вообще религия весьма консервативная) впали в крайнюю тревожность и начали усиленно готовиться к испытаниям Апокалипсиса. Это весьма опасная духовная ситуация, когда наметился раскол по поводу евхаристии, лжиц (ложечка для Причастия — прим. ред.), которые предлагали опускать в спирт после каждого причастия, по поводу посещения верующими литургии, по поводу праздников, — и плоды этой ситуации мы еще будем пожинать в будущем.
Но эсхатологическая реакция консерваторов является зеркальным отражением эйфории энтузиастов Мира Цифры. Эти энтузиасты в российской власти воспользовались пандемией, чтобы как можно скорее провернуть свои планы — возможно, им представляется, что они находятся на острие мирового развития. Нельзя не видеть, что у них этот «прогрессизм» носит какой-то лихорадочный полурелигиозный характер, подобный религиозности сект франкистов и анабаптистов в прошлом. Они трепещут перед технологиями как перед символом Конца Истории, их обуяла какая-то похоть Сингулярности, заменившая для трансгуманистов идею Бога. Быть может, они действительно верят в переход в постчеловеческий мир и тешат себя иллюзиями о том, что они в некотором роде жрецы этого нового миропорядка. Все это признаки того самого Потопа, о котором мы писали в своей работе.
Я абсолютно уверен, что в глазах народа сильно проиграли эти «потопники» (в их числе и премьер Мишустин, и мэр Собянин, и главный лоббист новых цифровых средств контроля и управления Греф, ставший всенародным антигероем благодаря таким выступлениям, как запрещенный к эфиру «Бесогон» Михалкова). Так же проиграли и примкнувшие к ним Матвиенко, заявившая о благотворности дистанционного образования, со Скворцовой, сквозь зубы уже объявившей о государственной чипизации. И родителям, и детям ясна профанация образования на дистанционке, ну а про чипизацию и вакцинацию и говорить нечего. У нашего народа нет ни малейшего доверия к ВОЗ и западной индустрии вакцин. Перспектива же вживления чипов под кожу вызывает лишь оторопь и ужас. Скрывать это, делать вид, что все хорошо и мы живем в прекрасном дружном и сплоченном глобальном мире, — полный идиотизм и крайнее лицемерие.
Неужели наши прогрессисты настолько обезумели, что не чувствуют этого? Так или иначе, подготовка идет, новые законы принимаются, цифровики молятся своему Альтернативному Богу. И все это делается в условиях карантинной диктатуры, запертости людей в своих квартирах и домах и фактического глумления над одинокими стариками, которые не владеют цифровыми технологиями и боятся высунуться без пропуска на улицу.
— Какая стратегия в отношении COVID-19 была бы верной?
— Отвечу предельно коротко: стратегия Лукашенко близка к оптимальной. Но для этого надо иметь волю к сопротивлению мировой системе. Лукашенко позволено то, что не позволено другим государствам, особенно крупным. На него на Западе махнули рукой: дескать, пусть он спокойно доживет, а потом мы все равно приберем Беларусь к рукам. Конечно, огромная Россия с ее ресурсами и военным потенциалом не имела шансов на такую участь. Есть, конечно, и другие государства-исключения, не принявшие логику карантина, такие как Швеция или Бразилия, но там другая культурная и социальная среда.
Сейчас происходит огульная вакханалия на почве медицинской статистики. Сравнительные таблицы заражения коронавирусом по разным странам во многом не имеют смысла. Ведь мы не знаем, каков реальный процент заразившихся. И в разных странах он по-разному соотносится с числом выявленных больных — это зависит и от системы здравоохранения, и от политики тестирования, и от некоторых других факторов. Собственно, уже два месяца назад в Оксфорде и Стэнфорде указали на бессмысленность карантинных мер, но их исследования и аргументация потонули в вале фальсификата, изготовленного такими деятелями, как Ниал Фергюсон, Энтони Фаучи и прочие наемники «Хорошего клуба».
Имеет место очевидная манипуляции со статистикой. К примеру, Бельгия вносит в число жертв пандемии всех людей с подозрением на коронавирус. По России создается впечатление, что поощряется снижение статистики смертности от этой болезни, но при этом одновременно всячески поощряется статистика увеличения охвата выявленных зараженных… Сначала бессимптомных больных у нас почти не тестировали, но потом начали — и кривая заболеваемости резко пошла вверх. И сейчас рост цифр по COVID-19 в России определяется во многом именно этим.
Если бы власти имели возможность, они протестировали бы не сотни тысяч, а миллионы людей, ни на что не жалующихся. Представляете, какие цифры заразившихся были бы тогда выявлены в России? Мы бы оставили далеко позади США, а не только европейские страны. Но насколько ничтожным при этом оказался бы процент смертности?
— Вы говорите, что в основе этой гибридной войны лежит хитрый расчет. В чем, на ваш взгляд, стратегическая цель этой глобальной махинации?
— Цель в деиндустриализации многих стран, в их ограблении. Если искать аналоги в прошлом, нечто подобное происходило не только во время двух мировых войн, но и ранее. Предшественниками мировых войн были в XIX веке англо-бурская война в Африке и опиумные войны в Китае. Я бы даже сказал, что эти аналогии с нынешней гибридной войной более прозрачны по сравнению с войнами XX века. Потому что тогда речь шла о захвате группой дельцов, ориентирующихся на Британскую империи и Ост-индскую компанию, драгоценных активов, принадлежащих других государствам. Наиболее вопиющими были опиумные войны, призванные полностью подчинить Китайскую империю нарождавшемуся тогда транснациональному спруту и высосать жизненные силы из Китая, бывшего весьма богатой страной. И им это удалось.
Известны и имена главных бенефициаров опиумных войн — фактических заказчиков и дирижеров боевых действий британцев и американцев против Китая. Это группа опиумных баронов, в первую очередь клана Сассунов, монополизировавших до 70 % наркоторговли. В 1864 году Сассуны импортировали 58 681 сундук опия, что приносило им более 20 миллионов фунтов. К 1880 году их импорт достигал 105 508 сундуков. В результате из Китая было выкачаны тысячи тонн золота, не говоря уже о наркотическом геноциде китайского народа и чудовищном, небывалом в истории унижении императорской власти. Вот и сегодня, за новой гибридной войной стоят подобные заказчики.
Кстати, своего рода вторым изданием опиумных войн стали события 11 сентября и последовавшая за ними оккупация Афганистана, еще одна афера транснационалов. Экспертам хорошо известно, что талибы под руководством Муллы Омара, обвиненного в нью-йоркских терактах, в предыдущие годы фактически свели на нет выращивание опийного мака. Не по оценкам недоброжелателей, но согласно даже докладу ООН, в условиях военного присутствия США с октября 2001 года по 2006 год рост производства наркотиков в Афганистане составил 3200 %. За пять лет возникла крупнейшая героиновая наркоэкономика. И вновь англосаксы обеспечили ее силой своего оружия.