Неужели это им непонятно? Пропаганда борьбы с пандемией и нагнетание страха «за свою шкуру» дали обратный эффект. Антивакс — это не движение параноиков. Это движение людей, которые не спешат доверять тем, кому призывают доверять издевающиеся над Михалковым «богемные генералы». Право, а стоит ли им доверять? На мой взгляд, не стоит, о чем я подробно высказался в недавних интервью.
Даже Максим Шевченко, который не преминул кольнуть Михалкова за то, что он, дескать, мстит Грефу, поскольку не получил от Сбербанка кредит на свой ресторанный бизнес, — даже Шевченко к неудовольствию тех, кто его интервьюировал, высказался по поводу чипирования так: «Я не доверяю власти, и через этот чип, вживленный в тело, нами действительно могут управлять. (…) Я бы не доверял такой закрытой системе, как государство, власть над моими душой, телом и психикой. (…) Я ничего не знаю про вакцинацию, но технологии могут достичь любого уровня. (…) Я вакцинироваться не буду…»
Что, и его, перенесшего коронавирус, тоже предложите отправить к психиатру? Или, может быть, привлечь к ответу сотни именитых ученых, биологов и медиков с докторскими степенями, которые не видят почвы для доверия международным структурам, торгующим на пандемии «порнографией страха»?
Скажу откровенно: я не сторонник в данном контексте темы чипирования. На мой взгляд, ни Гейтс, ни Цивилизация Потопа в целом еще недостаточно развиты, чтобы качественно «прошить» людей. Чтобы заполучить себе Антихриста, им надо еще крепко поработать над собой, над своими технологиями, а также сделать что-то с такими огромными платформами цивилизаций, как Индия, исламский мир… Для внедрения «числа зверя» у наших геополитических конкурентов пока что кишка тонка, хотя мессианский зуд, конечно, сильный. Но это мое частное мнение. Могу и ошибаться.
На публике скандал с «Бесогоном» воспринимается как зрелище. Но это — для поверхностных, неглубоких людей. Можно не любить Михалкова за какие-то эпизоды из прошлого, можно не быть и поклонником его фильмов. Но речь совсем не об этом. Не о вкусовщине, знаете ли! В конце концов, так ли это важно для других, какие фильмы нравятся лично вам?
Ненависть Михалков вызывает, прежде всего, своей проникновенной интонацией, идущей от русской консервативной публицистики дореволюционных времен, от нового славянофильства русских деревенщиков и почвенников XX века. Ну и вдобавок к тому — за его последовательную эстетизацию старой России, ее имперского, православно-монархического стиля.
Русофобов от этого выворачивает. Почему, спрашивается? Здесь есть что-то зоологическое. И большинство ненавистников Никиты Сергеевича — это именно зоологические русофобы. А не какие-то идейные.
Они стремительно превращаются в городских сумасшедших, в живые экспонаты кунсткамеры, которую можно было бы разместить разве что в столь любимом Михалковым «Ельцин-центре». А что, может и впрямь оставить этот самый центр для потомков? Со временем переустроив его из музея черт знает чего в настоящий музей «величайшей геополитической катастрофы» — показав в нем все уродства эпохи капитулянтства, фарисейства, добровольного смердяковского самоуничтожения и откровенной глупости тех, кто продавал родину не за грош… И одну из экспозиций «Ельцин-центра» вполне можно было бы посвятить борьбе современных жрецов чужебесия с «Бесогоном». Чтобы наши потомки помнили об этом и не давали воспроизводиться крайне отвратительным чертам худшей части отечественной интеллигенции. Кроме истории нашей великой культуры полезно для нашего будущего знать и историю русофобии. Тем более такому добродушному и незлопамятному народу, как русские…
Итак, в этом скандале просверкнуло все-таки нечто отрадное. Стало ясно, что, все еще защищая награбленные в 90-е сокровища империи, белые кобры постсоветской богемы выходят в тираж. Срок их годности вышел. И здесь можно сказать словами Маугли, обращаясь к Никите Сергеевичу:
— Отпусти ее, Каа. Она пережила свой яд…
Газета «Завтра», № 23 от 2020 г.
Часть четвертаяСекретное оружие
Невидимая ось мира
Что такое человек без мечты? «Полено дров» в геенну преисподнюю…
Сущность мечты — один из сложнейших философских вопросов и одно из белых пятен психологии. Этот вопрос нуждается в скорейшей разработке. Потому что проблема мечты — едва ли не самая фундаментальная проблема, стоящая перед современным человечеством. Из нее во весь рост вздымается другой, страшный вопрос: удастся ли человеку остаться человеком. Если удастся — он будет мечтать несмотря ни на что. А если не удастся, то порожденная им Антисистема, чтобы сделать его управляемым и увековечить свое господство, превратит его в потребителя суррогатов мечты — в виде виртуальной «кашицы». В слабоумного недочеловека-киборга, у которого горизонт вожделений предельно узок, чаяния которого еле теплятся, сонные и серые.
Свободный от целей человек несвободен — он раб бесцельности. Свободный человек сам ставит себе цели, но делает это всерьез, а потому он преданный слуга избранных целей.
Мечта — это путешествие в пространстве идеальных целей. В первую очередь состояние мечты характерно для детей и аристократов, тех, кому обществом даны большие возможности для творческой игры сознания. Мечта связана с духовной избыточностью жизни, когда есть время и силы для созерцаний и раздумий, воображения и парения над обыденным. В то же время мечте противна пресыщенность, она, чтобы приносить плоды, должна быть предметом благородного труда. Творчество, познание с его открытиями и изобретениями — это высшие ипостаси мечты.
Мечта — живое время. Стремление утопистов всех времен освободить человека от постоянных и непосильных забот — связано именно с этим. Однако здесь есть хитрость. Творчество чаще расцветает в условиях гнета, когда за свободное время, за право на мечту и вдохновение нужно бороться, завоевывать их. После социальных революций вопреки породившим их утопиям включается обратный ход. Цивилизация на каждом новом витке технократического прогресса требует всего человека, она стремится сожрать все его время. Сначала буквально, выжимая человека как лимон, что было доведено до апофеоза в ряде рабовладельческих государств, и совсем недавно — до рационального идеала в «потогонной» системе Тейлора. Тому, кто перегружен рутинной работой, — мечтается, пусть урывками, пусть с трудом, вопреки обстоятельствам. Хуже дело, когда обыватель получает от цивилизации избыток досуга.
На излете эпохи индустриализации, когда сокращается рабочий день, увеличиваются выходные, вводятся отпуска — вдруг оказывается, что цивилизация высвобождает время не для внутреннего поиска и возрастания, а только лишь для потребления чужих изобретений и произведений — то есть для «развлечения», «отвлечения», тонких видов «самозабвения», своего рода регулярной летаргии. В основе этого времяпрепровождения не свободный полет мечты, а скорее трясина пребывания в банальных фантазмах и фантомах.
С каждым витком социальной эволюции эта тенденция лишь нарастает. Мертвая цивилизация не высвобождает людей для живой фантазии. Ей опасны созерцатели, самоуглубленные художники священных игр (играющие на струнах небесных сфер и колоколах языковых бездн). В прошлом творец — это счастливый избранник, сумевший ценой невероятного стечения обстоятельств и страданий вырваться из силков нужды и условностей, стяжать мудрость. Нынешний Homo Ludens, человек играющий, — погружен в игры, которые не воскрешают дух, а убивают время. А убить время — то же самое что убить душу.
Главная цель Антисистемы — аккумуляция отчужденных мертвых ценностей, накопление количества всевозможных благ, товаров, денег, ресурсов цифросферы. И эту машину, которая изначально должна была служить людям, цивилизация пестует как свое главное достижение. Издержки от людишек слишком велики, они балласт для Антисистемы. Поэтому она избавляется от избыточных людей, вытесняя их из процесса духовного и материального производства. Чтобы вытесненные люди не представляли угрозы — их нужно так или иначе нейтрализовать. Отсюда императив, описанный писателями-фантастами, — человечество должно быть опутано нитями и сетями низших грез, low dreams, наркотического опьянения. Желательно, чтобы оно не мыслило, не дерзало и не размножалось. Бездеятельное человечество будет плыть по течению навязанной «антимечты» и угасать в ней.
Каков же горизонт антимечты? Современные «излишки», которые нечем занять, помещаются в нечто вроде виртуальной лечебницы, глобальной Канатчиковой дачи, образ жития в которой — «поесть, помыться, уколоться и забыться». Ну а если не удается целиком свести жизнь к такому режиму, то проблему решает монитор Великого Ничто, ящик зрелищ, сплетен и небылиц, гипнотическая «черная дыра» Антимечты, воплощенная на данный момент в гаджете. В будущем, вероятно, она будет вживлена прямо в мозг и напрямую припаяна к глазному, слуховому и тактильным нервам.
Даже изобретатели в эту эпоху становятся другими — ориентированными на потребительское стадо, готовое слопать ту «мечту», которую ей подсунут. В конце 90-х гг. вышла книга Ролфа Йенсена «Общество мечты», выпущенная в свет Стокгольмской школой экономики. Автор провозгласил, что на смену «обществу информации» грядет «общество мечты», в котором в центре мироздания окажутся «тематические парки» и скрытые компьютерные развлекательно-образовательные программы для детей, которые будут так увлечены этим, что даже «не заметят, как поумнеют».
Гиганты «глобального рынка духовной близости», наследники Диснейленда и Голливуда, захватят практически всю экономику, создав 6 новых рынков: рынок приключений на продажу, рынок дружбы и любви, рынок заботы, рынок душевного покоя, рынок убеждений и рынок «Кто-Я-Такой». Последний предложит человеку богатый выбор стилей жизни и различных элементов моды и дизайна, из которых он сможет собрать свое Я как в конструкторе. Гиганты индустрии любви позволят человеку избавиться от всяких забот, обеспечив ему качественные и убедительные романтические свидания, семейные праздники, свадьбы, похороны и всю сопутствующую символику. Мечта нового постинформационного общества превратится в товар на огромном рынке «историй» — эдаких суррогатных мифов на все случаи жизни, в