Как персы сумели это сделать?
Ответ кроется в четырех ключевых факторах: управлении, коммуникации, деньгах и военной мощи. Начнем с управления. Кир и его преемники предпочитали сотрудничать с завоеванными народами, но дополняли эту политическую стратегию железной административной дисциплиной: вся империя была разделена на 23 провинции, или сатрапии; каждая управлялась сатрапом – правителем, который назначался самим императором и подчинялся непосредственно ему. Другими словами, в ахеменидской Персии существовал единый и могущественный центр власти.
Эта власть управляла огромным государством при помощи продвинутой коммуникационной инфраструктуры. Персы опутали империю разветвленной сетью дорог из утрамбованной земли. Главной магистралью была Царская дорога длиной около 2400 км, которая тянулась от столицы империи до ее западной границы и представляла собой широкую ровную полосу – лошади и повозки могли двигаться по ней с максимальной скоростью. От этой магистрали, как нервы от позвоночника, ответвлялись второстепенные дороги, которые вели к другим важным узлам сети.
Вдоль дорог через равные расстояния были построены дорожные станции, где путешественники могли отдохнуть, поесть и переночевать. Благодаря этой инфраструктуре персы организовали эстафетную почту, которую обслуживал корпус государственных курьеров. Дело было налажено так: конный курьер мчался во весь опор по ровной дороге до ближайшей станции, где передавал пакет с сообщениями новому курьеру на свежей лошади, который тут же отправлялся в путь. Им не нужно было беспокоиться о лошадях, еде, отдыхе, крове над головой и нападении диких животных – все эти заботы государство брало на себя. Курьеры могли полностью сосредоточиться на выполнении своей работы, которая состояла в том, чтобы обеспечить максимально быструю и надежную передачу информации. Благодаря этой системе сообщение могло быть доставлено из столицы в любую точку империи менее чем за семь дней. Короче говоря, персы укладывались в предельный семидневный срок.
Но как помешать сатрапам в удаленных провинциях создать собственную базу политической поддержки и в итоге провозгласить себя независимыми правителями? Ахемениды решали эту проблему с помощью «царских глаз и ушей» – государственного корпуса инспекторов, которые рыскали по просторам империи и искали любые признаки потенциальных неприятностей, о которых следовало знать императору. По сути, этот персидский институт представлял собой продвинутую шпионскую сеть. Все сказанное выше касается коммуникации.
Третьим фактором были деньги. В Персидскую империю входили очень разные в экономическом отношении регионы: в Египте производили зерно; в северных степях скифы разводили лошадей; в Афганистане добывали много золота и драгоценных камней. Во всех этих регионах с узкой специализацией была введена единая разумная система налогообложения. Правители-победители традиционно облагали побежденные народы данью, но между данью и налогом есть важное различие. Смысл дани не только в том, чтобы обогатить победителя, но и в том, чтобы сделать завоеванный народ бедным и слабым, не способным на бунт. Ахеменидская налоговая система опиралась на более рациональный принцип: из региона забиралось столько, сколько тот мог отдать без ущерба для своего существования. Чем больше процветала область, тем больше из нее можно было извлечь доходов для царской казны. Другими словами, рост экономического благосостояния налогоплательщиков отвечал интересам центральной власти.
Третий персидский царь Дарий Великий ввел на территории империи единую денежную систему, опробованную Крезом в Лидии (которая была уже лишь одной из имперских провинций). Эта система включала два основных вида монет: золотой дарик и серебряный сикль (сиглос). Императорское правительство использовало их для финансирования своих масштабных инфраструктурных проектов и содержания огромной армии. Работавшие на государство люди расплачивались ими за товары и услуги, и так монеты попадали в обращение. Когда монеты стали в большом количестве циркулировать по всей стране, императорское правительство обязало сатрапов собирать налоги в провинциях деньгами. Кроме того, жители могли использовать их для обмена чего угодно на что угодно в пределах империи. Торговля, как известно, любит надежную валюту.
Стандартизированная монетная система способствовала тому, что потоки разнообразных товаров, таких как зерно, лошади, драгоценные камни и много чего другого, что производилось в разных провинциях, свободно перемещались по всей территории ахеменидской Персии, фактически делая ее единым, несусветно богатым государством.
Царские монеты выполняли свою функцию средств обмена гораздо лучше, чем простые кусочки золота и серебра, потому что у них были неизменные, установленные государством веса и соотношения. Это возвращает нас к математике. Один дарик равнялся 20 сиклям, и точка. Царские монеты представляли собой сплав денег, математики и торговли. Всю поверхность дарика занимало отштампованное изображение лучника, и это давало гарантию, что какой-нибудь ушлый посредник не подрежет края монеты. А поскольку подделка царских монет считалась тяжким преступлением, люди знали, что им не подсунут вместо золота позолоченную бронзу: императорские «глаза и уши» были повсюду, а персидские цари хоть и славились известной терпимостью, но отбрасывали ее, когда речь заходила о деньгах. Наконец, чтобы обеспечить эффективное функционирование денежной системы вкупе с системой налогообложения, их требовалось поддерживать военной мощью.
Военной мощи у персов хватало. Им принадлежала обширная территория, где они могли рекрутировать новобранцев. Каждый сатрап должен был обеспечивать государство солдатами, лошадьми и разного рода военным имуществом, что позволяло персам содержать огромную регулярную армию. В этой армии имелись элитные силы, известные как «бессмертные», – отборные, хорошо подготовленные формирования, насчитывавшие в общей сложности 10 000 воинов, одетых в одинаковую узнаваемую униформу. Во время сражения вслед за передними шеренгами «бессмертных» всегда шли резервные отряды, так что, когда воин падал, его место мгновенно занимал другой в точно такой же одежде. В результате у противников создавалось впечатление, будто эти солдаты способны оживать даже после смертельного удара мечом в сердце. Именно те, кто сталкивался с ними на поле боя, и прозвали их «бессмертными», а не сами персы.
Я так подробно остановился на Персидской империи Ахеменидов вовсе не потому, что она единственная в своем роде, а как раз наоборот – потому что она не была уникальной. Деньги, математика, коммуникация, стратегии управления и военные технологии развивались во многих регионах Древнего мира. Персия VI в. до н. э. просто стала тем местом, где все эти компоненты соединились и прогресс достиг переломной точки. На тот момент у Персии была письменность, близкая к фонетической и выросшая из клинописи, самая передовая почтовая служба, одна из лучших в мире шпионских сетей, государственная монетная система, рациональная система налогообложения и регулярная армия во главе с элитными силами. Царская дорога, дарики и сикли, сатрапы и «бессмертные» – все эти бесчисленные, но взаимосвязанные элементы сообща сформировали благотворную среду, которая дала рождение огромному созвездию Персидской империи.
Ко всем этим факторам следует добавить еще один, не менее важный: ключевой нарратив. Ядро Персидского царства было сплочено зороастрийским мировоззрением, широко распространенным в этом регионе. Да, Кир и его преемники предоставляли своим подданным свободу вероисповедания, но сама царская династия официально покровительствовала вере, которая рассматривала мир как арену космической битвы сил света и тьмы, добра и зла. Эта система убеждений была вплетена в социальную ткань созвездий Иранского нагорья и оказалась вполне совместимой с ключевыми нарративами Плодородного полумесяца. Вероятно, не случайно власть персидских императоров распростерлась именно на тех территориях, где доминировали эти нарративы. Военная мощь, деньги и пр., безусловно, играли огромную роль, но именно ключевой нарратив превратил эту часть мира в единое целое, дав персам возможность захватить ее и закрепить власть: держать в руках один большой камень куда проще, чем россыпь мелкой гальки.
Те же факторы, которые привели к подъему Персидской империи, развивались и в других местах. В Западной Европе, Месопотамии и Китае совершенствовалась технология строительства дорог. В Ассирийской империи существовали развитая шпионская сеть и зачатки почтовой системы. Все больше и больше обществ использовали ту или иную систему письменности. Математика распространялась через политические и культурные границы подобно пандемии. Лидийцы первыми изобрели монеты, но другие общества своими путями приходили к аналогичному способу превращения твердых металлов в твердую валюту.
И разумеется, везде развивались и военные технологии. К 1000 г. до н. э. бронза уступила место железу, а железо превратилось в сталь. Были изобретены катапульты и осадные машины, а также тяжелые колесницы – грозное оружие с серпами, установленными на колесах с обеих сторон. В этой бурлящей закваске не могло не родиться нечто вроде империи Ахеменидов. Конечно, чтобы такое произошло, потребовался Кир Великий. Он был выдающейся личностью, но выдающиеся личности не так уж редки. В историю вошли только те из них, кто, как и Кир, сумел оседлать поднимающуюся волну. Многие другие умерли в безвестности, потому что обстоятельства не дали им возможности проявить себя. Как говорится, ни одна змея не побеждала в забеге.
Персидская империя выросла территориально ровно настолько, насколько это позволяли ее технологии и ареал распространения ее ключевого нарратива. В конце концов ее границы уперлись в социальную реальность, сосредоточенную вокруг другого центра. Когда персы попытались завоевать греков, они так далеко вышли за границы своего мира, что их материальных и культурных ресурсов попросту не хватило на то, чтобы превозмочь людей, сражающихся на родной земле.