заменить их. Основную массу переселенцев составляли представители обездоленной европейской бедноты, которые прибыли в Америку в поисках новой жизни – чтобы трудолюбием и отвагой завоевать себе землю, богатство и титулы, которых они и их предки были лишены на родине. Такие возможности открывались перед ними к западу от Миссисипи.
Экспансия Соединенных Штатов на запад сопровождалась частичным, а иногда и полным уничтожением коренного населения. Никто не пытался приукрасить происходящее, подвести под это некую идеологическую подоплеку, как было в случае с геноцидом евреев в нацистской Германии. Европейцы видели в индейцах просто помеху, боялись и ненавидели их – и только истребив их, стали мифологизировать как благородных дикарей и называть в их честь спортивные команды.
Иногда геноцид приобретал целенаправленную форму. В Калифорнии переселенцы первой волны рассматривали себя как дезинсекторов, чья задача – очистить местность от надоедливых тараканов. В 1853 г. первый губернатор Калифорнии Питер Бернетт пообещал, что власти штата будут поддерживать «войну на уничтожение вплоть до полного искоренения индейской расы». Местная газета Yreka Mountain Herald в передовице восхищалась решительностью губернатора и провозглашала: «Пусть первый, кто предложит договор или мир [с индейцами], будет признан предателем». Как и обещал Бернетт, власти штата выплачивали вознаграждение от 25 центов (!) до 25 долларов за каждого убитого «туземца». В течение одного поколения было истреблено 90 процентов коренного населения Калифорнии. От одного из племен в живых остался единственный представитель – человек по имени Иши. Его поймали и перевезли в Сан-Франциско, где он прожил остаток жизни как антропологическая диковинка. Когда он умер, вместе с ним умерли и язык его народа, его история, его мир.
Короче, заселение Североамериканского континента выходцами из Европы мало чем отличалось от войны в ее традиционном понимании: две группы вступали в вооруженные столкновения, одна из них побеждала, другая проигрывала. В конечном итоге на большей части новой страны власти загнали коренное население в резервации – закрытые зоны, которые лицемерно именовались «суверенными территориями», заключившими «договоры» с правительством Соединенных Штатов. В пределах резерваций коренные американцы могли жить более-менее так, как они хотели, но без тех ресурсов, на которых был построен образ жизни их предков. В какой-то период правительство США попыталось ассимилировать коренное население в сформировавшуюся господствующую культуру американского общества: живущих в резервациях детей возили в государственные школы, где их учили говорить, читать и писать по-английски, одеваться в европейском стиле и практиковать европейские манеры. В 1924 г. все 300 000 или около того коренных американцев, живших на территории США, были объявлены американскими гражданами.
27.Мир в состоянии войны(1900–1945 гг.)
В начале 1800-х гг. общества, вооруженные технологиями, организованные в корпорации и управляемые как национальные государства, превзошли в могуществе все остальные социальные формы на планете. Эти общества подчинили своей воле некогда могучий Китай, сокрушив его давлением извне, и установили контроль над исламским и индийским мирами, просочившись в них изнутри.
Африкак югу от Сахары долгое время сопротивлялась колонизации. Европейские державы усеяли побережье континента торговыми постами, но не могли проникнуть вглубь, в экваториальные тропические леса, где свирепствовала сонная болезнь и малярия. Местные жители выработали некоторый иммунитет к распространенным болезням и, будучи организованы в сплоченные племенные государства, успешно сопротивлялись вторжению европейцев.
Но технологии и глобализация изменили расклад сил. Благодаря развитию медицины европейцы научились защищаться от сонной болезни, а благодаря хинину – веществу, извлекаемому из коры южноамериканского дерева, – сумели победить африканскую малярию. Теперь на своих плоскодонных канонерских лодках с паровыми двигателями они были способны проникнуть вглубь материка настолько, насколько позволяли реки.
Африканцы имели свои армии, даже вооруженные огнестрельным оружием, но они не могли противостоять технологически более совершенным европейцам. В 1898 г. в Судане рядом с городом Омдурманом малочисленный британский экспедиционный корпус столкнулся с крупными силами местных повстанцев. Повстанческой армией командовал лидер апокалиптического мусульманского культа, называвший себя Махди, что значит «ожидаемый», или «мессия». Он обещал изгнать с суданской земли чужестранцев и спасти свой народ. Мусульманская армия численностью более 50 000 человек, вооруженная копьями и старыми ружьями, загнала в угол британцев, вооруженных дюжиной современных пулеметов Максима, стрелявших со скоростью более 500 пуль в минуту. За время короткого сражения британцы выпустили по противнику почти полмиллиона пуль, убив 20 000 африканских воинов и ранив большинство остальных. Британские потери составили 48 человек. Битва при Омдурмане положила конец всем сомнениям: в противостоянии между Западом и остальным миром – то есть между машиной и людьми, живущими в немашинных социальных общностях, – исход был предрешен. Оставался только один вопрос: какая часть этого «остального мира» достанется каждой из западных держав?
Канцлер Германии Отто фон Бисмарк предпринял попытку придать драке за Африку «цивилизованный» характер. В ноябре 1884 г. он созвал в Берлине конференцию, на которой 14 ведущих европейских держав попытались договориться между собой о разделе континента, чтобы не скатиться к открытой войне. Излишне говорить, что представители африканских государств не были приглашены на это мероприятие.
Но Берлинская конференция уже не могла ничего изменить, поскольку к тому времени глобальный империализм вступил в новую фазу. Если прежде западноевропейские державы соперничали друг с другом за колонизацию «ничейных» территорий, то теперь они хозяйничали практически во всех уголках планеты, кроме Таиланда и Афганистана. Поскольку свободных для колонизации земель практически не осталось, опоздавшим на пир оставалось только одно – отбирать лакомые куски у других. Таким образом, европейские державы начали присматриваться к чужим тарелкам.
Прелюдия грядущих бед разразилась в 1900 г. на юге Африки, после того как здесь, рядом с самыми богатыми в мире алмазными рудниками, были открыты крупнейшие в мире месторождения золота. На тот момент этот регион уже населяли буры – потомки первых голландских поселенцев, которые обосновались в Южной Африке еще пару столетий назад. Британцы застолбили за собой несколько небольших колоний, но теперь, когда, помимо алмазов, здесь было найдено еще и золото, они решили отобрать у буров весь регион. Но, вопреки ожиданиям, конфликт с этими отсталыми фермерами вылился в кровопролитную и дорогостоящую войну. Почему? Потому что в нем оказались замешаны интересы Германии, другой мощной современной державы. Англо-бурская война стала зловещим предзнаменованием грядущих мировых войн.
Я все время говорю о европейских империалистах, но к тому времени в их ряды затесалась и одна неевропейская держава. Япония была единственной азиатской страной, которая осознала наступление машинного века и взяла курс на интенсивную индустриализацию. В 1904 г. Япония развязала войну с Российской империей, квазиевропейской державой, и, к ошеломлению западных наблюдателей, принялась наносить ей одно сокрушительное поражение за другим. В решающем морском сражении японцы потопили бóльшую часть русского флота. Европа получила сообщение: Великобритания больше не была единственной островной нацией, способной тягаться силами с тяжеловесами.
Примечательно, что даже такая далекая страна, как США, сочла необходимым вмешаться в общую склоку. В 1898 г. американцы вытеснили Испанию с Филиппин. Шесть лет спустя президент США Теодор Рузвельт заявил о себе как о единственном мировом лидере, способном выступить посредником в переговорах между Россий и Японией. После подписания мирного договора он сделал беспрецедентное заявление: в своих отношениях с остальными государствами Соединенные Штаты впредь станут «говорить мягко, но держать в руках большую дубинку».
Слова насчет «большой дубинки» не были преувеличением. Соединенные Штаты обладали не только огромными ресурсами, но и компактной сплоченностью национального государства, не обремененного устаревшей монархической структурой. Это было эффективное, динамичное государство, построенное на самых современных принципах демократического конституционализма. В ходе Гражданской войны в 1860–1865 гг. обе стороны выставили на поле боя миллионы солдат, вооруженных новейшим оружием промышленного производства. Теперь, когда Соединенные Штаты стали единой страной, они могли выставить эти миллионы хорошо вооруженных солдат как единую армию.
Когда мир вступил в XX в., борьба за колонии достигла кульминационной стадии. Германия и Италия сцементировались в сплоченные национальные государства. Но если Италии не хватало внутренней силы, чтобы вести собственную империалистическую игру, то Германия была ведущей мировой индустриальной державой наравне с Великобританией, и она жаждала ресурсов и власти.
И Германия, и Великобритания чувствовали уверенность в превосходстве своего оружия. На протяжении многих лет обе давили конкурентов, как комаров. Кто мог им противостоять? Ответ был очевиден: тот, у кого есть настолько же мощное оружие. Таким образом, все крупнейшие европейские социальные организмы занимались совершенствованием своих орудий убийства, пытаясь догнать в этой гонке британцев и немцев.
В то же самое время, когда громоздкие имперские мастодонты медленно, но неумолимо приближались к эпической конфронтации, в мировой системе нарастало давление, вызванное другим источником противоречий. Внутри империй, как опухоли, зарождались и созревали идеи национальных государств. Каждая империя была населена группами людей, которые претендовали на статус нации и, как следствие, на независимость и самоуправление. И в большинстве империй эти группы начали формировать националистические движения, которые все набирали силу и уже были готовы добиваться своей цели путем вооруженной борьбы. Арабы хотели вырваться из-под османского владычества. В австро-венгерском котле бурлили свои страсти: сербы, поляки, венгры и другие народы стремились к независимости. Создать свое суверенное государство хотели армяне; о том же мечтали живущие по всей Европе евреи. В России аналогичные чаяния питали тюркские националисты. В Индии поднимало голову национально-освободительное движение против британского правления. Хотя на тот момент в мире существовало всего неск