А. Что изменилось? Особенности современного процесса труда
Мы живем в XXI столетии. Современный мир формирует собственное отношение к труду. Что сегодня происходит в сфере труда? Остается ли актуальным вопрос о его кризисе?
Исследователи уходят от категоричности в этом вопросе и не случайно используют формулировку «конец труда в его классическом понимании», т. е. труда как тяжелой физической обязанности. По-новому привлекательным становится вопрос, как человек относится к своей работе.
Ситуация кризиса труда (в его ипостаси тяжелой поденной принудительной работы) в современных условиях преодолевается изменением вектора целенаправленности труда. Освобождаясь от труда, отягощенного физической трудоемкостью, принудительностью, отсутствием выбора и степеней свободы, современный человек обнаруживает в своей деятельности значительную привлекательность, несмотря на присущие ей перегрузки.
Сегодня многое свидетельствует о том, что люди ценят работу за ощущение наполненности и полезности, которые она им приносит. Однако, несмотря на предсказания о том, что развитие технологий приведет к увеличению свободного времени, досуга, общество становится все более трудоцентричным.
Труд перестает быть тяжелым, но остается достаточно напряженным, ведет к переутомлению в условиях сверхурочной работы.
Что определяет современное отношение к труду? Почему формируется амбивалентное восприятие труда, один из полюсов которого – праздность и уклонение от труда, другой – трудоголизм и хроническое переутомление?
Среди факторов, определяющих современную ситуацию в сфере труда, британская журналистка и исследователь М. Бантинг выделяет следующие:
1) снижение роли семейных, социальных и политических институций в обществе компенсировалось растущей ролью занятости, которая отныне становится центральной жизненной категорией;
2) характер работы меняется, она требует приложения все больших усилий и времени, что в конечном итоге приводит к тому, что «сердцем» человеческой жизни становится офис;
3) корпорации изобретают особые техники воздействия на человека с целью заставить его посвящать всего себя работе. Организации, ориентируясь на культурный контекст, предлагают человеку в работе обрести все то, что он ищет508.
Вопрос о труде и его тяготах в ХХ–XXI вв. рассматривается в разных ракурсах. Тяжелый физический труд все еще широко распространен. Пытаясь уйти от такого труда (даже в пределах одной социальной группы), современное человечество в какой-то мере решает эту проблему. Именно физический труд переживает сейчас кризис. Однако, освободившись от труда в его классическом понимании, общество втягивает работоспособных членов в новую западню. Эта западня – трудоцентричность. Почему мы говорим о западне? Работа изо дня в день, без пределов и остановок, работа любимая, но изматывающая, в погоне за карьерой, обогащением, успехом – все это делает сложившуюся ситуацию в области труда не менее, если не более, опасной как в физическом, так и в психологическом отношении.
Возможны ли альтернативные пути достижения благосостояния? Одним из выходов из сложившейся ситуации представлялась организация труда в условиях политики государства всеобщего благосостояния (Welfare State).
Государство благосостояния в западных странах достигло своего расцвета после Второй мировой войны, когда в течение нескольких десятилетий Западная Европа жила в условиях экономического роста.
Рассуждая о режимах капитализма благосостояния, известный социолог Г. Эспинг-Андерсен исходил из того, что в различных странах социальная политика строилась вокруг определенных, внутренне связанных, принципов, таких как природа государственного вмешательства, расслоение социальных групп и тот предел, до которого рыночное распределение заменялось бюрократическим распределением благ или растовариванием, развеществлением (decommodif ication). Декоммодификация – замещение принципа рыночного распределения товаров и усиление бюрократизации – имеет место тогда, когда та или иная услуга предоставляется как право и когда индивид может поддержать свой уровень благосостояния независимо от степени включенности в рыночные отношения509.
В контексте нашей работы термин «декоммодификация» обретает более широкий смысл не только как замещение рыночного распределения товаров и бюрократизация, но и как ослабление или вообще уход от зависимости в предоставлении услуг от объема и характера труда. С позиций декоммодификации работа и ее результаты не должны определять объем предоставляемых социальных услуг. Значительное количество социальных программ было направлено на создание комфортных условий жизни (отделить социальные права от результатов деятельности индивида (как в период его трудовой активности, так и после выхода на пенсию)), что вовсе не предполагало освобождения от работы, хотя некоторые пересечения с коммунистической идеологией имели место. Так, трудовое участие в рамках политики Welfare State (особенно в ее социал-демократическом варианте) сводится скорее к принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям», нежели «от каждого по способностям, каждому по труду»510.
Однако вследствие сильнейшего нефтяного кризиса в середине 1970-х годов европейские страны столкнулись с серьезными экономическими проблемами, а с начала 1990-х годов просматривается тенденция к свертыванию социальной деятельности государства. Исследователи утверждают, что возврат к прежнему государству благосостояния невозможен, поэтому при всех плюсах данной модели она не способна освободить человека от порабощающей трудовой зависимости, разрешить противоречия в области организации труда.
Тем не менее современная история последних столетий предлагает интересную и поучительную картину развития труда как деятельности и трудовых отношений.
Труд в постиндустриальном обществе
На рубеже ХХ–XXI вв. многие исследователи обращаются к анализу рынка труда и трудовых отношений в условиях глобализации и информационного общества.
В странах, достигших высокого экономического развития, индустриальное общество постепенно сменяется новым – информационным – обществом, а человечество вступает в новый – постиндустриальный – тип цивилизации.
В работе «Грядущее постиндустриальное общество» (1973) американский социолог Дэниел Белл (1919–2011) рассуждает о переходе от индустриального общества к следующей фазе общественного развития: «Сейчас мы (США. – Т. С.) находимся на начальных этапах постиндустриального общества. Мы стали первой в мировой истории страной, в которой более половины работающего населения не занято непосредственно производством продуктов питания, одежды, жилья, автомобилей и других материальных благ»511.
Размышляя об изменениях в жизни общества, Белл учитывает и изменения характера труда. Белл ссылается на доклад А. Маршалла «Будущее трудящихся классов», прочитанный последним в Кембриджском реформаторском клубе в 1873 г.: «Вопрос, – говорит Маршал, – заключается не в том, будут ли в конечном итоге все люди равны – этого, безусловно, не будет, – а в том, может ли прогресс неуклонно, хоть и медленно, продолжаться, до тех пор пока по крайней мере в профессиональном смысле каждый человек не станет джентльменом». И сам отвечает: «Да, может, и это станет реальностью»512.
Маршалловское определение джентльмена предполагало, что тяжелый, изнуряющий труд, опустошающий душу, должен исчезнуть, а работающий человек начнет ценить образование и досуг: «Не вдаваясь в качественную оценку современной культуры, ясно, что ответ на поставленный A. Маршаллом вопрос вот-вот будет найден. Происходит сокращение класса, занимающегося ручным и неквалифицированным трудом, тогда как на другом полюсе социальной стратификации класс интеллектуальных работников становится доминирующим»513.
Согласно Беллу, для нового постиндустриального общества «становятся характерными доминирующая роль теоретических знаний и кодификация знаний в абстрактные системы символов, которые могут быть применены ко множеству самых различных ситуаций. Сейчас каждое общество живет нововведениями и ростом, и их основой являются именно теоретические знания. С прогрессирующим совершенствованием компьютерного моделирования различных процессов – моделирования экономических систем, общественного поведения или различных вариантов разрешения проблем – перед нами впервые открылись возможности широкомасштабных «контролируемых экспериментов» в общественных науках. Они, в свою очередь, позволят планировать альтернативные перспективы в различных областях, значительно расширяя тем самым пределы определения и контроля обстоятельств, оказывающих влияние на жизнь человека и общества»514.
В книге «Третья волна» (1980) другого идеолога постиндустриального общества, социолога и футуролога Элвина Тоффлера, постиндустриальный этап развития человечества рассматривается в качестве третьей стадии (волны) развития. Волна – это рывок в науке и технике, который приводит к глубинным сдвигам в жизни общества. Таким рывком для первой волны стало сельское хозяйство, для второй волны – промышленный переворот515.
В настоящее время на планете одновременно существуют все три стадии. Периоды между ними постепенно сокращаются: тысячелетия для первой волны, 300 лет для второй. Третья волна, по оценке Тоффлера, полностью сменит вторую к 2025 г.516
На смену первой сельскохозяйственной цивилизации приходит индустриальная цивилизация. Формируется индустриально-заводской тип производства, в результате которого начинается производство машин и систем, которые производят новые машины. В результате развивается массовое производство, массовое распределение, массовая торговля и массовая культура. Главным двигателем цивилизации становится физический труд рабочих, а характерными чертами нового общества и производства – гигантизм и единообразие.
Третья волна социальных трансформаций связана с тем, что на смену тяжелой промышленности, огромным заводам, конвейерному производству индустриальной эры в постиндустриальном обществе придут небольшие гибкие производства, которые управляются информационной техникой – компьютерами. Люди освобождаются от монотонного труда и перемещаются в сферу производства знания, информации, в сферу услуг. Третья волна характеризуется прогрессирующим распространением компьютеров, лазерной техники, биотехнологии, генной инженерии, информатики, электроники, теле- и видеокоммуникаций. Эти отрасли и составляют основу постиндустриального производства. Благодаря им возникает новая энергетика, которая впервые базируется на обновляющихся, а не на истощающихся источниках. Главным двигателем в условиях третьей волны становится информация, возрастает значение творчества и интеллектуальных технологий. Тоффлер указывает, что на смену пролетариата эпохи второй волны выходит «когнитариат» – интеллектуальный работник, обладающий мастерством и информацией, которые составляют набор его духовных инструментов, позволяющих квалифицированно и эффективно работать со все более сложной и разнообразной информацией. Вместе с тем, так как внедрение инновационных технологий позволяет сократить число занятых в производстве людей, распространение предприятий третьей волны влечет за собой увеличение безработицы.
Занятость в информационную эпоху
Испанский социолог Мануэль Кастельс разработал целостную теорию, которая позволяет оценить фундаментальные последствия воздействия информационных технологий на современный мир (и в частности на мир труда).
Основные положения теории Кастельса, изложенные в его работе «Информационная эра: экономика, общество и культура» (1996– 1997), рисуют картину современного информационного общества: «Глобальная экономика ныне характеризуется чуть ли не мгновенным распространением и обменом информацией, капиталом и культурной коммуникацией. Все это охватывает как производство, так и потребление. В этом взаимодействии отражаются и создаются особые культуры. Происходящая сейчас технологическая революция характеризует не центральность знаний и информации, а их применение, что позволяет понять производство, информационный процесс и коммуникативные механизмы в совокупности с обратной связью между инновацией и ее использованием»517.
Современная экономика становится информационной и глобальной; это ее фундаментальные отличительные свойства, проявляющиеся в их взаимодействии. Это новая историческая реальность. Глобальная экономика отличается способностью работать как единое целое в реальном времени и планетарном масштабе на основе новой инфраструктуры, обеспеченной информацией и коммуникационными технологиями.
Капитал управляется в глобальных интегрированных финансовых рынках в реальном времени впервые в истории: миллиарды долларовых трансакций в секунду передаются в электронных сетях по всему миру. Рынки труда не являются истинно глобальными, кроме сегментов рынка профессионалов и ученых, но труд служит глобальным ресурсом: фирмы выбирают, где расположиться; они могут предъявлять унифицированные требования к мастерству труда и т. д. Наука, технология и информация также организованы в глобальные потоки. Рынки товаров и услуг глобализируются. Самые важные преобразования, лежащие в основе появления глобальной экономики, состоят в управлении производственным процессом как организованными в мировом масштабе операционными процедурами, формирующими «глобальную паутину» межграничных производственных сетей.
Кастельс отмечает, что значительная доля ВВП и занятости в большинстве стран продолжают зависеть от активности внутренней экономики, а не от глобального рынка. Но лидирующие отрасли образуют сектора глобальной экономики без границ (финансы, телекоммуникации, массмедиа). Эта информационная экономика формируется под воздействием не только такого мотивационного стимула для фирм, как доходность, но и политических институтов, поощряющих конкуренцию в этих экономиках, что поддерживает фирмы.
Опираясь на значительный массив международной статистики, Кастельс утверждает, что производство в развитых экономиках опирается на образованных людей в возрасте 25–40 лет. Практически до трети и более человеческих ресурсов оказываются невостребованными. Ученый считает, что последствием этой ускоряющейся тенденции станет не массовая безработица, но предельная гибкость работы, новые подходы к обучению, к применению техники, индивидуализация труда и т. д.
Труд в глобализирующемся мире
Особенности труда в современных условиях подробно обсуждались в исследованиях, проводимых по инициативе Римского клуба518. Достижение полной занятости, согласно позиции клуба, по-прежнему относится к числу приоритетных социально-экономических задач. Этот вопрос затронут в докладе А. Шаффа и Г. Фридрихса «Микроэлектроника и общество: на радость и на горе» (1982).
Авторы доклада на большом фактическом материале рассмотрели различные аспекты компьютеризации и вторжения микропроцессоров во все сферы жизни общества (особенно в промышленное производство, информационное обеспечение и образование). Были выявлены двойственные последствия микроэлектронной революции, которая, с одной стороны, открывает возможности для повышения производительности труда и эффективного обмена информацией, развития экономики услуг, а с другой – ведет к массовым увольнениям в традиционных отраслях промышленности, к усилению контроля над людьми и давления на них с помощью электронных досье и, в конце концов, к роботизации человека519.
Более подробно проблема рынка труда и занятости рассматривается в докладе-отчете «Первая глобальна революция» (1991) членов президиума Римского клуба А. Кинга и Б. Шнайдера. Значительную роль в решении проблемы занятости в современном обществе, по мнению авторов доклада, играют автоматизация и технологические инновации, которым уделяется все еще недостаточно внимания. Существует представление, что развитие информационных технологий и связанное с ним расширение автоматизации будут происходить аналогично внедрению нововведений в прошлом, т. е. они также приведут к созданию новых видов продукции, новых отраслей, новых рынков и тем самым будут способствовать общему экономическому росту, который даст возможность трудоустроить тех, кто будет выброшен из отраслей с сокращающимися потребностями в рабочей силе. Но с большой вероятностью экономический рост может не сопровождаться созданием значительного количества рабочих мест. Предполагается, что данный вопрос должен рассматриваться с учетом не только возможного сокращения рабочих мест, но и общих болезней общества. В промышленно развитых странах множество людей не находят удовлетворения в своей работе, даже будучи избавлены от жестокой борьбы за существование благодаря субсидиям государства. В современном мире люди часто испытывают чувство собственной бесполезности, ненужности обществу, особенно в условиях огромного города и гигантского производства, где человеку трудно реализовать свои устремления, чувство собственного достоинства и самоуважения. В случае широкомасштабного роста структурной безработицы указанная тенденция усилится, прогнозируется в материалах Римского клуба.
Согласно позиции клуба, понятия занятости, безработицы, неполной занятости и досуга имеют нравственный и исторический аспекты, составляющие этику труда, а некоторые из них имеют уничижительный оттенок. Материальное производство не нуждается больше в огромной армии работников не только вследствие циклических колебаний, но и потому, что общество стремится к высокому уровню производительности, а научно-технический прогресс позволяет достичь его. Поэтому в дальнейшем нравственный и исторический аспекты указанных понятий утратят свое значение, а слова – традиционный смысл. Предполагается, что в будущем человека будет беспокоить не столько безработица, сколько занятость в широком смысле этого слова, включающем, конечно, возможность получать не только оплачиваемую работу, нужную для обеспечения экономических потребностей общества, но также и возможность выбирать профессию и занятие, приносящие полное удовлетворение. В каждом конкретном виде человеческой деятельности должны будут сочетаться и интеллектуальные, и традиционные производственные функции. Такая работа, предположительно, потребует у людей значительно меньшего времени в связи с более поздним началом рабочего дня, его меньшей продолжительностью, более ранним уходом на пенсию, предоставлением отпусков для продолжения обучения или переподготовки и т. д. При этом досуг людей станет более насыщенным, они смогут заниматься искусствами, спортом, получать образование и совершенствовать его, включаться в общественную деятельность.
Такая ситуация не возникнет стихийно. Если тысячи людей, особенно молодых, окажутся без работы, то под гнетом бесконечного досуга они будут обречены на разочарование в жизни. Их свободное время в лучшем случае окажется занятым телевидением и футболом. Но чаще «пагубное влияние досуга» будет выражаться в алкоголизме, употреблении наркотиков, хулиганстве и правонарушениях. Общество должно разработать специальный подход, предусматривающий большие изменения в системе образования и распределении общественного богатства520.
Авторы доклада полагают, что описанный выше сценарий не является таким невыполнимым и радикальным, как это может показаться на первый взгляд. В условиях, когда широкая автоматизация обрабатывающей промышленности и конторской деятельности действительно порождает сложные проблемы безработицы, следует уяснить, что при росте конкуренции на мировом рынке нельзя отвергать такое развитие событий. Это позволит начать переговоры, которые приведут к справедливому распределению работы между людьми благодаря сокращению рабочего дня и других мер. При сокращении рабочей недели всех занятых в экономике необходимо обеспечить свободный режим работы в наиболее предпочтительных видах деятельности. В результате все большее количество свободного времени люди смогут посвящать творчеству, что будет приносить им удовлетворение и позволит информационному обществу превратиться в общество профессионалов521.
«Три лодки» профессий
Книга американского ученого Роберта Райха «Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века» (1991) имела в США и Англии огромный успех и выдвинула ее автора в число ведущих американских экспертов по проблемам мирового хозяйства. Взгляд профессионального юриста и администратора на хозяйственные процессы во многом оказался даже более глубоким, нежели подход иных именитых экономистов522.
Значительное место в работе уделено развитию информационной экономики и сферы услуг в современных условиях. В этом аспекте весьма показателен предпринятый автором анализ процесса деструкции традиционных отношений собственности и форм контроля в условиях, когда важная часть общественного богатства, представленная усвоенными человеком информационными и образовательными услугами (in-person services), становится неотделимой от самой активной личности. По мнению автора книги, наиболее актуальной проблемой современных постиндустриальных обществ является формирование нового социального и имущественного расслоения в связи с повышающейся ролью знаний как основного производственного ресурса. Этой проблеме посвящена одна из четырех глав книги523.
«Вне зависимости от того, к какой официальной категории относится ваша работа (сфера обрабатывающей промышленности, услуг, управления и т. д.), – пишет Райх, – вне зависимости от того, в какой отрасли промышленности вы работаете (автомобильная, сталелитейная, электроника, реклама и т. д.), ваши реальные конкурентные возможности в условиях мировой экономики все больше зависят от того, какую функцию вы исполняете. Именно в этом заключается основная причина неравенства доходов. Счастливая звезда традиционных сфер производства близится к своему закату. Начинают снижаться и доходы тех, кто занят обеспечением персональных услуг, хотя их судьба на сегодняшний день остается несколько неопределенной. В новых условиях преуспевают прежде всего те, кто занят анализом и работает с символами, те, кто выявляет и решает новые проблемы и осуществляет посредническую деятельность»524.
Райх отмечает, что американцы привыкли к тому, что в экономическом отношении все они находятся более или менее в одной лодке. Большинство из них пережило взлеты или падения вместе с теми корпорациями, в которых они работали, вместе с отраслями промышленности, вместе с национальной экономикой в целом, то активизировавшейся, то пробуксовывающей. Однако теперь экономическое положение США больше не зависит от национальных границ. Американцы оказались в разных лодках, причем одна из них быстро тонет, другая медленно погружается, а третья твердо держится на плаву525.
Райх подробно описывает ситуацию в разных отраслях экономики, обосновывает причины успеха или проигрыша различных профессий на современном рынке труда. Он выделяет три группы профессий, которые демонстрируют тенденции в области продвижения на рынке, образно называя их лодками. «Быстро тонет та лодка, в которой находятся работники традиционных сфер производства. В середине ХХ столетия труд американских рабочих, занятых в таких отраслях, оплачивался относительно хорошо. Гигантские организации, построенные по принципу пирамиды и составлявшие основу каждой крупной отрасли промышленности, координировали цены и капиталовложения, избегая резкого обострения конкуренции и тем самым поддерживая доходы на разумном уровне. Структура заработной платы, сложившаяся в рамках крупных корпораций, оказывала свое влияние на структуру заработной платы в рамках всей национальной экономики»526.
Сегодня крупные корпорации, составлявшие основу национальной экономики в середине прошлого века, переродились в глобальные сетевые структуры, для которых основным источником дохода является эффективное выявление и разрешение проблем наряду с брокерскими услугами. По мере снижения стоимости транспортировки товаров и передачи информации уменьшается и возможность получения прибыли за счет крупномасштабного производства стандартной продукции, поскольку на пути организации такой деятельности стоит все меньше препятствий. Современные фабрики, оборудованные по последнему слову техники, можно строить практически в любом уголке земного шара. Работники традиционных отраслей Соединенных Штатов тем самым вовлекаются в прямую конкуренцию с миллионами работников таких же отраслей в других странах.
Во второй лодке находятся люди, занятые обеспечением услуг персонального характера. Эта лодка, согласно Райху, также идет ко дну, хотя и не столь быстро и неотвратимо. В большинстве случаев зарплата представителей этой группы профессионалов, если и превышает минимальный уровень, то ненамного, а многие из них заняты неполный рабочий день, в результате чего их чистый заработок, мягко говоря, невелик. Помимо этого, далеко не всегда они пользуются всеми теми преимуществами (охрана здоровья, страхование жизни, пособие по инвалидности и т. д.), доступ к которым имеют работники производственных отраслей. Работники, связанные с персональными услугами, не страдают от прямых последствий глобальной конкуренции и, как и везде, пользуются доступом к недорогостоящей продукции, однако они отнюдь не защищены от косвенных последствий конкурентной борьбы.
Наиболее острую конкуренцию для работников сферы примитивных услуг составляют те, кто теряет работу в результате появления машин, способных заменить человека (причем большинство таких машин изобретают, конструируют, изготавливают или собирают за границей).
В отличие от лодок, в которых находятся работники традиционных производственных отраслей и сферы персональных услуг, лодка с работниками, занимающимися анализом и символами (symbolic analysts), не только держится на плаву, но и продвигается все увереннее527.
Спрос на знания и навыки этих специалистов возрастает по мере того, как постоянно совершенствуются средства коммуникации, обеспечивающие доступность и оперативное распространение этих знаний и навыков. Конечно же, далеко не у каждого из них положение улучшается одинаково быстро и в одних и тех же масштабах. Те, кто находятся в нижней части шкалы, с трудом поддерживают уже достигнутые доходы. Однако те, кто расположились на вершине, сегодня пользуются таким спросом по всему миру, что порой сами не представляют, сколько зарабатывают. История не знала еще примера, чтобы люди могли заработать такие богатства законным образом.
В средней части шкалы, представляющей таких работников, находятся американские ученые и исследователи, активно продающие свои открытия глобальным коммерческим структурам. Их клиентами являются не только американцы. Если брокеры, занимающиеся стратегическими направлениями в штаб-квартире «Дженерал Моторс», откажутся заплатить хорошие деньги за разработку новых путей изготовления мощных керамических двигателей, осуществленную группой инженеров при университете Карнеги–Меллона в Питтсбурге, то это с готовностью сделают их коллеги из «Хонды» или «Мерседес-Бенца».
Так же обстоит дело и со знаниями и навыками, которыми обладают вездесущие американские консультанты-менеджеры, за которые предприниматели в Европе и Латинской Америке готовы платить большие деньги. Американские дизайнеры продают свои знания таким глобальным структурам, как «Оливетти», «Мазда», «Сименс» и другие; американские маркетологи продают методику выявления той продукции, за которую мировой потребитель готов выложить свои деньги; американские специалисты по рекламе торгуют хитроумными уловками, обеспечивающими изъятие денег из карманов потребителей; американские архитекторы работают над планами и чертежами оперных театров, художественных галерей, музеев, пятизвездочных отелей и жилых комплексов, строящихся в крупных городах по всему миру; американские фирмы, вкладывающие средства в коммерческое строительство, сбывают эту недвижимость инвесторам и покупателям; развивающиеся страны нанимают американских инженеров для строительства дорог и плотин; различные государства привлекают американских банкиров и адвокатов, для того чтобы те помогли им добиться новых условий получения займов от международных банков и т. д.
Чуть ли не все население мира покупает знания и навыки тех американцев, которые работают с устными и визуальными символами: музыкантов, звукооператоров, кинопродюсеров, гримеров, режиссеров, кинематографистов, актеров и актрис, аккомпаниаторов, сценаристов, авторов песен и художников-постановщиков.
Основной причиной такого расширения мирового рынка и роста спроса на подобного рода услуги стало принципиальное усовершенствование коммуникационных технологий по всему миру. Чертежи, разработки, инструкции, визуальные и аудиосимволы с каждым днем можно передавать все более быстро, с большей точностью и с меньшими затратами.
Рост спроса влечет за собой рост доходов. Вне зависимости от того, в какой форме этот доход поступает – в виде лицензионных выплат, гонораров, заработной платы или участия в прибылях – экономический результат в основном один и тот же. Помимо прочего, такая работа приносит не только деньги. Люди, ею занимающиеся, в качестве самой сокровенной тайны хранят секрет того, насколько им нравится их работа. Да и многое из того, что они делают, даже нельзя считать работой в традиционном смысле этого слова. Работники традиционного производства и сферы персональных услуг обречены на монотонный труд, от которого устает и слабеет тело, уменьшается независимость человека, его возможность распоряжаться самим собой. «Работа» тех, кто занимается анализом и символами, напротив, связана с разгадкой головоломок, экспериментами, играми, требует широкого общения, и при этом работник часто сам решает, что именно ему следует делать. Мало кто из занятых в традиционном производстве или сфере персональных услуг стал бы работать, если бы не нуждался в деньгах. А многие из тех, кто занимается анализом и символами, готовы работать даже не ради денег528.
В середине ХХ столетия, когда Америка представляла собой национальный рынок, на котором доминировали корпорации, построенные по принципу пирамиды, даже те, кто находились на их верхушке, не имели беспредельных доходов. Рынок их услуг был стеснен границами государства, а заработки напрямую зависели от объемов производства. Большинство проблем, которые предстояло выявить и разрешить, было связано с повышением эффективности производства, снабжением материалами, сборкой и распространением.
К началу 1990-х годов заработки специалистов, занимающихся символами и анализом, оказались вне зависимости от размеров национального рынка. Их рынок раскинулся по всему миру, а концептуальная стоимость достигла размеров, несопоставимых со стоимостью, обеспечиваемой за счет повышения эффективности массового производства.
«Итак, барьеры рухнули, – подводит итоги Райх. – Сама американская корпорация превратилась в глобальную структуру, ее акционеры разбросаны по всему земному шару. Зарплаты и доходы ведущих американских менеджеров, их советников и консультантов скакнули на немыслимую ранее высоту, хотя доходы многих американцев (в силу указанных причин) сократились»529.
Нематериальный труд как средство культурной трансформации
Промышленный капитализм уходит в прошлое; на смену вложениям в машины и в организацию труда приходит новая система накопления, основу которой представляет знание. Концепция, рассматривающая особенности эпохи, в которой эксплуатация знания является качественно преобладающей формой накопления, получила название когнитивного капитализма.
«Когнитивный капитализм, – пишет французский экономист Б. Польре, – следует понимать как общество знания, управляемое и организованное по капиталистическим принципам, <…> как такой вид капитализма, в котором знание является основным источником стоимости, откуда и вытекает его противопоставление капитализму промышленному»530.
Одной из ключевых перемен в обществе когнитивного531 капитализма называют преобладание нематериального труда.
Что понимается под нематериальным трудом? И как соотносится этот труд с процессом накопления? С позиций неолиберальной идеологии нематериальный труд, интеллектуальные ресурсы, знания – это характеристики одного из этапов экономического развития. И по своему предназначению эти, казалось бы, принципиально отличные, «нематериальные», феномены все так же служат капиталу и направлены на его накопление. Однако существует и другой взгляд на предназначение нематериального труда и его роль в общественном развитии.
Так, французский социальный мыслитель А. Горц, признавая значимость нематериального труда в формирующемся обществе знания, обращается к дихотомии нематериального труда как средства накопления и нематериального труда как средства культурного трансформации и преодоления кризисных процессов современного общества.
Этой теме посвящен ряд работ философа, в том числе монография «Нематериальное. Знание, стоимость и капитал» (2003). В предисловии к ней он пишет: «Осознание того, что знания стали важнейшей производительной силой, вызвало перемены, подрывающие значимость ключевых экономических категорий – труд, стоимость, капитал – и указывающие на необходимость создания новой экономической теории»532.
Горц утверждает, что мы живем в переходный период, когда существуют одновременно несколько способов производства. Промышленный капитализм, ориентированный на использование больших объемов овеществленного постоянного капитала все быстрее сменяется капитализмом постмодерна, для которого сущностным является использование так называемого нематериального капитала («человеческий капитал», «капитал знаний», или «интеллектуальный капитал»)533.
Особенностью современного процесса труда становится то, что его уже невозможно измерить заранее заданными мерилами и нормами. «Сейчас уже нет возможности объективно определить задачу и оценить результат по отношению к поставленной задаче, – пишет Горц. – Результат зависит непосредственно от людей»534. Для его достижения от людей требуется самоотдача. Человек, работник становится субъектом своего труда, обеспечивает производство самого себя, постоянное самосоздание. Качества, которые в условиях новой экономики знания требуются прежде всего и которых невозможно добиться по приказу, – это умение справляться с непредвиденными ситуациями, распознавать и решать проблемы. «Руководство посредством целей» – вот один из передовых методов управления: перед сотрудниками ставятся цели и им самим предоставляют решать, как этих целей достичь.
По мнению Горца, решающим фактором для эффективности новых видов труда становятся не научно-технические знания исполнителей, а их способности общаться и кооперироваться с другими, способности, относящиеся к общей культуре. В этом состоит важное различие между работниками мануфактур или заводов, управлявшихся по тэйлоровской системе, и работниками эпохи постфордизма. Первые должны были отбросить свою общую культуру, умения и навыки, чтобы подчиниться отупляющему, оболванивающему разделению труда с его бесконечным повторением одной операции. Вторые привносят в производственный процесс весь свой культурный багаж, приобретенный в играх, командных состязаниях, конфликтах, дискуссиях, в занятиях музыкой, через участие в театральных представлениях и пр. Эта их личная сущность вовлекается в трудовой процесс и эксплуатируется535.
Деятельность самосоздания стала необходимой гранью всякой нематериальной трудовой деятельности, и она мобилизует те же способности и те же личные склонности, что и свободная деятельность в нерабочее время. В этом смысле можно говорить о тотальной мобилизации способностей и склонностей, включая чувства и эмоции.
Крупные фирмы стремятся превратить отношения трудового найма в отношения участия, предлагая незаменимым работникам фондовые опционы – участие в капитале и прибылях фирмы. Но чем больше труд апеллирует к дарованиям сотрудника, к его способности продуцировать самого себя, к тому, что придает ему ценность в его собственных глазах, тем больше эти способности стремятся выйти за рамки реализации лишь в пределах поставленной задачи. Работник будет постоянно стремиться доказать себе: он сто́ит больше. Он захочет проявить умения во внерабочей или побочной рабочей деятельности, которую будет считать самоцелью. Так, журналисты пишут книги, рисовальщики из рекламных агентств – картины, а компьютерщики проявляют виртуозность как хакеры и создатели свободных программ. Чтобы спасти хотя бы часть своей жизни от тотального утилитарного применения, «работники нематериального труда» начинают приписывать своим игровым, спортивным, культурным и общественным занятиям, в которых самосоздание является самоцелью, большую важность, чем работе.
При этом подчинение самосоздания капиталу натыкается на непреодолимую границу, до тех пор пока сохраняется различие между индивидом и предприятием. Но и эта граница исчезает, стоит лишь устранить отношение наемного труда, различие между субъектом и предприятием. Личность должна стать для самой себя предприятием, она уже не подчинена внешнему принуждению, напротив, она превратилась в собственного производителя, работодателя и продавца, и вынуждена принять на себя все принуждение, необходимое для выживания и конкурентоспособности предприятия, которым она является.
В этих условиях фирма может ограничиться наймом небольшого числа постоянных сотрудников с полным рабочим временем. Работодатель обеспечивает себе возможность значительно изменять требуемый от сотрудника объем работы, не заботясь о законном рабочем времени, социальных выплатах, увольнениях и наборе новых сотрудников536.
Теоретики и практики неолиберализма настаивают на том, что вместе с отношением найма исчезнет и безработица: «Если кто-то и окажется безработным, то только по причине недостаточной продаваемости своих знаний – недостаточной нанимаемости. Такие люди сами должны позаботиться об улучшении этого положения. Для этого служат тайм-ауты, паузы и перерывы в трудовой деятельности, а также все увеличивающееся свободное время. Workfare 24 в блэровском варианте, распространившаяся постепенно и на другие страны, отменяет пособие по безработице, превращая его в пособие на поиск работы. При этом подразумевается, что безработный обязан приобретать знания, более востребованные на рынке, чем те, которыми он уже обладает. Самосоздание становится таким же “job”, как любая другая работа»537.
Однако успехи этой политики в борьбе с безработицей, ненадежностью существования и прерывностью трудовой занятости весьма скромны, поскольку главная ее цель – усилить господство капитала над трудящимися и внушить людям, что они сами виноваты в том, что остались без работы, более того, что рабочее место нужно им самим для самоуважения, однако они не умеют его заслужить.
В этой связи Горц поднимает вопрос о необходимости введения пособия на существование, дискуссии о котором ведутся с 1995 г.538 Оно должно не только помочь справиться с прерывностью, ненадежностью, разнообразными паузами в трудовой занятости, но также дать людям формы самодеятельности, социальное и культурное значение которых не измеряется в экономических категориях539.
Пособие на существование приобретает смысл «покушения на ценность труда» только в том случае, если оно никого не вознаграждает и ничего не требует. Напротив, его функция – ограничить сферу создания экономической стоимости и обеспечить расширение видов деятельности, не производящих ничего, что можно купить, продать или обменять на другой товар, т. е. ничего, что имело бы (в экономическом смысле) стоимость. «В наступающей экономике знаний, – утверждает Горц, – основной конфликт состоит в антитезе между полной инструментализацией всех человеческих способностей, с одной стороны, и тем абсолютным, вне всякой заранее заданной мерки, расцветом творческих способностей человека, о котором говорил Маркс, – с другой. На карте стоит не больше и не меньше, как право всех на неограниченный свободный доступ к не являющимся ничьей собственностью коммуникативным формам распространения знаний и культуры»540.