Интересно, что кадры товарища Капто уже все слиняли— переметнулись кто куда, но с заявлением по собственному желанию. Чтобы откреститься от партии.
28 сентября. Никаких утешительных новостей, кроме сочувствия Ян Чжэна: у них во время «культурной революции» это все было. Потом активистов пересажали, а жертв вернули на места, которые они занимали до репрессий. Слабое, в общем-то, утешение. Ян Чжэн принес приглашение на вечер в посольство в связи с 42-й годовщиной китайской революции.
В пятницу, 27-го, был у Пряхина. Позвонила его секретарша Люда и сказала, что меня ждут.
В комендатуре Кремля белобрысый рязанец пренебрежительно вернул мне удостоверение ЦК:
— Это не документ. Нужен паспорт.
Разговор с Пряхиным не обнадежил. Он позвонил Чибиряеву, и тот согласился якобы взять рядовым редактором. Но ведь Чибиряева-то я сам знаю хорошо.
— Больше ничего хорошего нет. С газетой «Красная площадь» снова не ясно. Впрочем, прочти вот эту записку.
В записке очередной проект создания президентской (СССР) прессы. Газета на базе «Правительственного вестника». Главный редактор Карпычев из «Правды».
— Больше ничего нет. Вацлав Михальский уже не выпускает своего «Милосердия»— нет бумаги, полиграфических мощностей. Позвони ему, может, кем-нибудь возьмет, елки-палки. Что поделать? Сегодня ты, а завтра я. Видел настроения в Кремле? Лица людей?
Видел. Но видел и ждущих в его приемной людей с книгами Раисы Максимовны. За автографом. Потом они же будут писать о нем злые пасквили, как о тех, кто писал за Брежнева «Малую землю».
Звонил Нугзару Попхадзе. Он работал у нас в отделе. До этого был секретарем ЦК Грузии. Мой звонок воспринял неплохо, сказал, что надо встретиться. В «Независимой газете»: это Шеварднадзе отдал указание расстрелять пятерых угонщиков самолета. Дело было в 1985 году, в Кутаиси.
В «Комсомолке» сегодня информация о встрече Яковлева с делегатами комсомольского съезда. Нельзя не согласиться с А. Н.: секретари ЦК КПСС должны были уйти в отставку. Этим, возможно, они спасли бы партию. Но не те секретари пошли — они из комсомола, алчные, честолюбивые проходимцы. Как они дружно восставали против Ивашко. Человек не их круга.
Все темнят, никто не говорит, кто куда уходит. Поразил Яшин: правоверный коммунист, секретарь
партбюро идеологического отдела, в прошлом идеологический куратор Армении и Азербайджана. И вот, пожалуйста, его берут в канцелярию российского Совмина. Даже в списках на увольнение не было его фамилии. То-то он из шестого подъезда не торопится выселяться. Только сейчас проявляются люди.
Серазев и Милюков перешли в «Мегаполис». Туда же перешел и Тим Кузнецов. Совсем плохо стало ему в «Советской культуре».
В пятницу разговаривал с Юрием Ивановичем Рыжовым. Первый заместитель заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК. Это очень высокий пост. Не знал, что он журналист по образованию. Оказывается, двенадцать лет оттрубил в заводской многотиражке.
29 сентября. Сегодня неожиданно позвонил Дегтярев, когда я гулял с дочкой. Возвратившись домой, набрал его номер.
— Ну, как дела, чем занимаешься?
Вкратце, отрывочно, объяснил.
— У меня к тебе два дела. Первое: с третьего по пятое октября в АПН будут собираться натовцы. Можно продать право присутствовать зарубежным журналистам. И еще — можно подписать контракт на эти дни и заработать примерно столько, сколько в месяц получал. Второе: у тебя пишущая машинка есть?
— Есть.
— Тогда напиши полторы-две странички на имя Владиславлева. Он председатель Совета по предпринимательской деятельности при президенте СССР. Есть идея создать пресс-группу при Совете на базе бывшей гостиницы «Октябрьская», где раньше пресс-центр ЦК был.
Что я и сделал. Вчерне отпечатал, ему прочел, вроде согласен. Завтра прихватит. У него, оказывается, уже машина есть. Говорит о созданной им ассоциации «Русский капитал». В Крылатском ее филиал.
— Сегодня в «АиФ»— список тех, кого ГКЧП предполагал арестовать. Я иду тридцатым.. Но все из списка уже получили работу, кроме меня.
Кому ни позвонишь — все обижены, все темнят, все хитрят. Сегодня наконец объявился Левон Хоренович Чахмахчян, тоже до конца не договаривает.
Назавтра столько дел — не знаю, как управлюсь.
Вот. А еще — безработный...
30 сентября. Жду звонка от Дегтярева. Телефон молчит. Набираю номер сам. Занято. Наконец соединилось.
— Александр Якимович, я могу прийти только после шестнадцати.
— А на сколько я назначал?
Прав был сын: батька, да он уже забыл, на сколько назначил. И чего ты все переживаешь?
— Вы назначали с двенадцати до четырнадцати.
— Да? Ну ладно, давай после шестнадцати. В половине пятого я буду дома. Созвонимся.
Слава Богу! Облачился в костюм (непривычно, все это время ходил в грязнющих джинсах) и направился в китайское посольство.
Ехал в автобусе номер 58. Через минут десять — пятнадцать езды спросил у какого-то пассажира, где улица Дружбы. Он подробно объяснил. Вышел из автобуса, пересек скверик и прошел к зданию посольства. Было еще рано, и я решил пройтись по улице, что. конечно, не укрылось от капитана милиции, сидевшего в будке. Когда меня встретил Ян Чжэн и мы подошли к будке, он козырнул ему, а обо мне произнес фразу, что нечего, мол, шляться вдоль здания.
— Надо, видно, предъявить приглашение,— сказал Ян.
Я вынул посольский листок бумаги.
— Откуда вы? — спросил капитан.
— Из ЦК КПСС.
— А, — пренебрежительно бросил капитан. — Бывшего. Как ваша фамилия? На всякий случай?
Я назвал. А потом пожалел: может, не надо было говорить, откуда я.
— Ничего страшного, — ответил Ян.
Вошли в здание посольства. Шикарное помещение, конечно. Ян передал меня другому китайцу, хорошо знавшему русский язык. Он был моим гидом.
Между тем зал наполнялся галдящей толпой. Сопровождавший меня посольский работник сказал:
— Хотите, я представлю вас послу?
Я замялся:
— Ведь я никого не представляю...
— Ничего, — сказал он и потащил меня к послу. Представил по-китайски товарищу в черном костюме. Уже потом сказал, что посла скоро будут менять, приезжает другой.
Потом двери открылись, и мы очутились в банкетном зале. Да, перед этим я обнаружил в толпе знакомого парня из пресс-центра МИД.
Прибились с Ян Чжэном к одному из столиков. Выпил рисовой водки. Кого видел? Первого секретаря ЦК Компартии России Купцова, Аллу Борисову, члена редколлегии «Правды», редактора по отделу международных связей, которая пожаловалась, что Селезнев вызвал ее и предложил увольняться. Юру Тавровского из «Известий», который сказал, что уматывает из этой газеты. Владислава Дробкова, зам. главного редактора «Правды», с которым чокнулся, Роя Медведева, Виктора Мироненко, еще кого-то.
Столы опустели быстро. Надо было уходить. Тут и Ян подоспел. Откуда ни возьмись Мироненко с женой:
— Извините, но такой случай, что надо развезти меня с женой по разным местам.
Ян согласился. И мы на его новехоньком «мерседесе» сначала отвезли жену Мироненко в гостиницу «Орленок», самого Мироненко на проспект Калинина, а потом Ян отвез меня домой.
Позвонил Валерию Сидорову. Когда-то он работал у нас в отделе, потом уехал с Вольским в Нагорный Карабах, затем перешел к Вольскому в Научно-промышленный союз. Наконец-то поймал его на месте.
— Ну что? Я же говорил тебе: бросай свой ЦК. Нет, привилегии держали. Слободянюк в первую же ночь позвонил мне. Но у него руки в крови. А у тебя? У тебя, пожалуй, нет. Николай, ничего не могу обещать. Не думал, что нужна помощь. Многие ко мне обращались — Урбан и другие. Не знаю. Буду думать.
Позвонил Лисину, главному редактору «Вечерней Москвы», когда-то он уговаривал к себе в замы. Сейчас:
— У меня сейчас совещание. Дай мне свой телефон. Я тебе позвоню.
И все. Глухо, как в танке. Никаких звонков, никаких сигналов.
1 октября. Вчера звонил Слободянюк. Отчитал я его как следует. Даже не по себе стало.
Сегодня попросил Сильвановича заказать мне пропуск и поехал в «Сельскую жизнь». На вахте высокая стройная женщина с нашивками сержанта милиции. Пропустила.
Часа два проболтали с Сильвановичем. Все о путче. Потом он предложил пообедать. У них остался зал для членов редколлегии. Пошли. Ничего, официантка разносит. И селедка понравилась. Туда же приходит обедать и Харламов — главный редактор.
После обеда направился к Харламову, но у него был заместитель по приложению. Пошел в «Правду».
Черняк в отпуске. Зашел к Карпычеву. Долго говорили. Он ярый защитник Горбачева. Перед путчем был утвержден главным редактором новой газеты «Красная площадь». Газета должна была быть президентской. На 19 августа назначены были его проводы на новую работу. Приказ об освобождении был уже подписан. Ситуация!
— Понимаешь? Мне представляется, что Селезнев был утром у Шенина. Во всяком случае, он оттуда позвонил, чтобы меня не забыли проводить. Представляешь? Путч против президента, а меня выпроваживают из редакции...
В общем, он снова вернулся в «Правду», а поскольку должности зама уже нет, его зачислили пока полит-обозревателем.
— Пишут, что Горбачев причастен к перевороту. Но никто всерьез не рассматривает линию Ельцина. Я допускаю, что Ельцин на каком-то этапе был знаком с планами путчистов. А потом решил сыграть свою карту, и на этом многое приобрел. Вот почему путчисты его не арестовывали.
Судя по всему, Карпычев не в ладах с Селезневым.
— Будет газета — будет и работа. Я же вас знаю. Когда был ответственным секретарем, ставил ваши материалы. Думаю, черта несколько дней все решится. Обещаю вам— без работы не останетесь. Даже если «Красной площади» не будет — все равно не пропадем.
Поблагодарил его и направился к Харламову. Он уже разыскивал меня через Сильвановича.
Долго говорили.
— Что-то смущает? Я же чувствую...
Поговорили откровенно. Он предложил вариант: либо член редколлегии— редактор по отделу, либо политобозреватель. Сошлись на варианте: политобозреватель — член редколлегии. Он сказал, что редакции лучше, если я буду политобозревателем. Это меня немного насторожило.