Один из наших сотрудников выдвинул версию, что русские специально послали ее на Запад без всякой подготовки, такой, как она есть. Ведь девушку можно рассматривать как своего рода эффективное диверсионное средство: она своей пустой болтовней введет в заблуждение любую разведслужбу в Западной Европе и помешает ей выполнять более серьезные задачи.
Глава 15. Разведка в «холодной войне»
Незадолго до большевистской революции в ноябре 1917 года состоялись всероссийские выборы делегатов в Учредительное собрание, которое должно было выдвинуть лидеров новой России.
Это были последние и, по-видимому, единственные свободные выборы, которые когда-либо проводились в стране, даже в условиях хаоса, царившего поздней осенью 1917 года в разоренной войной стране, проголосовало около тридцати шести миллионов избирателей, решивших судьбу 707 мест в собрании. В результате большевики поручили всего около одной четверти голосов, которые обеспечили им 175 мест. Будучи не в состоянии ни контролировать, ни запугать собрание, Ленин поступил очень просто: он разогнал его, применив грубую силу[135]. В последующем он отмечал, что роспуск Учредительного собрания означает решительный отказ от демократической идеи в пользу диктатуры.
Так и оказалось на деле. По этому образцу свобода была втоптана в грязь и в других государствах. Ленин доказал, что меньшинство с помощью оружия может полностью подавить большинство, полагающееся лишь на демократические принципы.
Только через тридцать лет коммунизм почувствовал себя настолько сильным, чтобы воспользоваться этой же тактикой за пределами территории России в границах 1914 года. Когда в 1945 году война подошла к концу, коммунизм двинулся в наступление. Он продвинул свои границы до Эльбы, прямо в Западную Европу, а его оккупационные войска рука об руку с карательным аппаратом установили просоветские режимы в Польше, Венгрии, Румынии и Болгарии. Вскоре это произошло и с Чехословакией. Коммунизм вместе с тем стал продвигаться и к Китайскому морю на Дальнем Востоке.
Одно из главных орудий коммунизма в «холодной войне» — тайное разложение свободных народов. Средства, которые он использует, и страны, которые им избираются, держатся в секрете как можно дольше. При этом учитываются тайные слабости и уязвимые моменты. Основное внимание уделяется скрытому внедрению агентуры в армию и службу безопасности того или иного государства.
Я включаю эту проблему, с которой свободный мир в целом и Соединенные Штаты в частности сталкиваются в настоящее время все чаще, в книгу о разведке, поскольку разведслужбы играют здесь весьма важную роль. Подрывные операции, проводимые коммунистами с использованием секретных технических приемов и тайного аппарата, — вот против чего должны быть направлены усилия нашей контрразведки и разведки. Эта задача входит в число главных целей нашей разведывательной деятельности, о которых я уже писал: сбор секретной информации, контрразведывательные меры, координация разведывательных действий и подготовка разведывательных оценок.
Конечно, весь арсенал тактических приемов и средств, используемых коммунистами в «холодной войне», значительно шире, чем тайные акции и подрывные политические операции, с которыми мы сталкивались в Чехословакии и на Кубе. В него входят также: ограниченные войны (в Корее и Северном Вьетнаме), партизанские (в Южном Вьетнаме), гражданские (в Китае); использование собственных войск в зонах «временной» оккупации (в странах Восточной Европы и Северной Корее).
Неудачи, которые потерпели коммунисты, произошли не в последнюю очередь в результате применения специальных средств разведки, и не только нашей, но и наших друзей и союзников. Не нужно забывать и о секретных службах дружественных нам правительств, подвергшихся агрессии коммунистов. Подручные Советов захватили власть в Иране в 1953 году и Гватемале в 1954-м, но были оттуда изгнаны. Они пытались расколоть Филиппины и Малайзию, развязав там партизанскую войну, но потерпели поражение. Они щедро поставляли оружие в Египет, Сирию, Ирак и Индонезию, рассчитывая вовлечь эти страны в коммунистический блок, но пока получили весьма скромные проценты с вложенного капитала.
В целом тем не менее Советы могут с удовлетворением взирать на результаты своей подрывной деятельности, которую они вели два десятка лет с того момента, когда в 1944 году стало ясно, что союзники одержат победу над Гитлером и японскими милитаристами. Здесь уместно напомнить, что уже во время переговоров в Ялте и Потсдаме о послевоенном устройстве мира коммунисты ввели в действие свою глобальную подрывную программу. Следовательно, они думали не о всеобщем мире и справедливости, а о том, каким образом лучше использовать общую победу и свои зоны оккупации для дальнейших завоеваний.
В последние пятнадцать лет наступление Советов значительно замедлилось, но отнюдь не остановилось. Но начиная с 1947 года они постоянно сталкиваются с решительным сопротивлением Соединенных Штатов в Греции, Берлине и Корее, а затем в районе китайских островов[136] и во Вьетнаме.
Благодаря плану Маршалла и другим видам помощи, Европа и Япония начали эффективное возрождение экономики. Хрущев же и Мао Цзэдун все более расходились во мнении, какую тактику целесообразнее всего использовать в борьбе со свободным миром, хотя оба были едины в конечной цели: этот мир они должны похоронить.
В 1961 году советская политика скрытой агрессии, которую Москва предпочитала «горячей» ракетно-ядерной войне и в которой произошли значительные изменения, особенно после смерти Сталина и революции в Венгрии, была вновь провозглашена Хрущевым. В речи, посвященной «освободительным войнам»[137], советский лидер угрожал коммунистической мощью и расхваливал тактику СССР. Он подчеркнул: социализм сегодня идет рука об руку с историей, поскольку основное содержание современного исторического процесса — образование и консолидация социализма в международном масштабе. Недалеко время, когда марксизм-ленинизм овладеет умами большинства населения нашей планеты. Развитие событий за 43 года после славной Октябрьской революции полностью подтверждает научную точность и жизненность ленинской теории о мировой социалистической революции… Колониальная система империализма приближается к полному распаду, а сам империализм находится в состоянии упадка и кризиса.
Далее Хрущев привел события на Кубе как типичный пример восстания против империализма Соединенных Штатов. И добавил: могут ли быть в будущем такие войны? Могут. Могут ли быть такие восстания? Могут. Но именно такие войны и есть народные восстания. Могут ли в других странах создаться условия, когда у народа переполнится чаша терпения и он восстанет с оружием в руках? Могут. Каково отношение марксистов к таким восстаниям? Самое положительное. Народные восстания нельзя отождествлять с войнами между государствами и с локальными конфликтами, потому что, восстав, народ борется за осуществление своего права на самоопределение, за свое социальное и независимое национальное развитие. Эти восстания направлены против прогнивших реакционных режимов, против колонизаторов. Коммунисты целиком и полностью поддерживают подобные справедливые войны и идут в первых рядах народов, поднявшихся на освободительную борьбу…
Затем советский лидер отметил: коммунистические партии функционируют в почти 50 странах Азии, Африки и Латинской Америки. Сфера влияния коммунистического движения расширилась, оно, это движение, приняло поистине всемирный характер[138]. В заключение Хрущев подчеркнул: «Товарищи! В прекрасное время мы живем. Коммунизм стал непобедимой силой нашего века…».
Таково кредо коммунистов, таков их план установления господства во всем мире, в основе которого травля и подрыв свободного сообщества. Наша страна постепенно пришла к пониманию опасности коммунистической тактики, которую в 1961 году четко изложил Хрущев. Начиная с ленинских времен, она, эта тактика, — составная часть программы Компартии. А при Хрущеве она превратилась в основное оружие, которым он пользуется, проводя свою агрессивную внешнюю политику.
В 1947 году президент Трумэн провозгласил доктрину, которая стала носить его имя, в которой он обратил внимание, в частности, на опасность свержения коммунистами правительств в Греции и Турции. Доктрина дала возможность руководителям этих стран почувствовать, что если их свободным институтам и национальному суверенитету угрожает гибель в результате действий коммунистов, то греческие и турецкие лидеры могут обратиться к Америке за помощью и мы выполним их просьбу. Через десять лет те же принципы вновь были подтверждены в доктрине Эйзенхауэра для стран Ближнего и Среднего Востока.
Следует подчеркнуть: обе доктрины вступали в действие лишь в том случае, если соответствующее государство само обратится к нам за помощью. Так было с Грецией в 1947 году, а спустя десятилетие — с Ливаном. В обоих случаях мы оказали поддержку по просьбам дружественных нам правительств. Однако в исключительно сложных и деликатных случаях, когда, например, в каком-либо государстве коммунисты готовы захватить власть, а правительство не взывает о помощи, ни доктрина Трумэна, ни доктрина Эйзенхауэра не дают нам права на вмешательство.
Бывают и такие случаи, когда удар наносится неожиданно, как это было в Чехословакии[139]. Руководители чехословацкой демократии не успели официально попросить нас оказать им помощь. Мы в общем-то знали о существовании такой опасности: более трети чешского парламента и несколько членов кабинета министров придерживались коммунистической ориентации, а во многие местные органы внедрилось много просоветских элементов.
Но федеральное правительство в Праге твердо верило в свою способность выстоять перед надвигающейся угрозой. И ошиблось. Коммунисты в течение буквально нескольких часов захватили власть, не сделав ни одного выстрела.