– Что он делает? – Молчавший до сих пор Свен повернулся ко мне.
– Понятия не имею.
– Неужели сдается?
– Не знаю. Очень похоже на то.
– Но ведь через час мы умрем, а честь…
– Умоляю, не надо. Я устал от бесконечных рассуждений про мифическую честь дроу.
– Хорошо, не буду.
Продолжать разговор не хотелось, и я замолчал. Откровенно говоря, происходящее не укладывалось в голове. До сих пор мне казалось, что после встречи с гольстеррами я уже ничему не удивлюсь. Время расставило все по своим местам. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным наперед. Жизнь не так проста, как может показаться с первого взгляда. На самом деле она полна сюрпризов и неожиданностей. Зачастую на редкость неприятных.
Признаюсь честно, малодушное поведение дроу поразило меня до глубины души. И не только меня. Судя по лицам присутствующих, все (за исключением равнодушных утангов) находились под впечатлением увиденного.
Обычно сдаются на милость победителя, только когда можно на что-то надеяться. В случае с непримиримой враждой капитуляция теряет всякий смысл. Пощады не будет. Это настолько очевидно, что не требует доказательств.
Даже всеми презираемые гоблины не пали бы ниц перед тремя орками, вздумай Олитунг рассчитаться с предателями. Потому что знали: с оружием в руках или без него – их все равно прикончат. Орки никогда не отличались благородством. В лексиконе чудовищ даже само это понятие отсутствует.
Сейчас Олитунгу достаточно сделать несколько шагов вперед, чтобы безо всяких усилий снести голову заклятому врагу. Цель так близка – протяни руку и дотронешься. Но неожиданное поведение дроу удивило орка, поэтому он решил не спешить.
С оружием связано множество различных ритуалов, причем у каждой расы они свои. Но всех объединяет общая черта: топор, зарытый в землю, означает окончание войны, меч или нож, воткнутый в землю по рукоять, – мир.
Судя по всему, Айвель не просто сдавался, но, встав на колени, униженно вымаливал милость. Наследный принц дроу, гордый бесстрашный воин, просил о пощаде. Воистину это было жалкое зрелище.
– Не может быть. – В отличие от меня в душе Свена сохранились остатки былых идеалов. – Смотри, сейчас он встанет – и мы поймем, насколько глубоко заблуждались.
– Ты всегда был неисправимым романтиком.
– Вовсе нет.
Как ни странно, Свен оказался прав. Айвель и правда поднялся с колен. Затем снял и откинул в сторону намокшую от крови рубашку.
Теперь они стояли друг напротив друга. Огромный орк, вооруженный двумя мечами, и безоружный истекающий кровью эльф.
Победитель и побежденный.
Палач и жертва.
Старый опытный лис и молодой беззащитный петушок.
– Тебе все еще есть что сказать? – Несмотря на подавляющее преимущество, орк не расслаблялся, продолжая удерживать мечи в прежней позиции.
Вместо ответа Айвель сжал руки в кулаки – и только сейчас все присутствующие заметили, что из перчаток торчат два лезвия.
Такие вещи – неплохое подспорье в пьяной кабацкой драке. Сжимаешь кулак вроде как для удара, а из перчатки над кистью выскакивает небольшая заточка. Полоснешь ею по горлу врага – и конец. Вообще-то это грязное оружие больше подходит ворам и убийцам, чем благородному принцу. Не пристало блистательному дроу марать руки о такие вещи. Впрочем, за последнее время произошло слишком много необычного, чтобы удивляться и заострять внимание на таких мелочах.
– Это все?
Детские игрушки бессильны против настоящего оружия. Если до сих пор оставались какие-то сомнения относительно намерений дроу, то теперь ситуация прояснилась. Не иначе как принц сошел с ума, решив, что может использовать невинные побрякушки против мечей.
– Все, что ты можешь предложить?
– Еще нет. – Потухший голос был лишен даже тени эмоций, напоминая тихий шелест опавшей листвы.
– Нет?
Не став повторяться, Айвель вытянул вперед левую руку и прочертил ножом на внутренней стороне длинную красную линию от плеча до ладони.
Затем повторил то же самое с правой рукой.
– Решил разделать себя как свинью? – Орк растянул губы в широкой улыбке, но, судя по напряженному взгляду, ему было совсем не смешно.
За безумным фарсом скрывалось что-то по-настоящему важное. Гигант мог убить дроу в любую секунду, только сейчас это выглядело бы как откровенная слабость. Позволив игре начаться, нужно довести ее до конца. В противном случае победа окажется неполной.
– Тогда уж лучше, по примеру бывшего дружка, перережь себе горло. Поверь мне на слово. Истекающая кровью свинья – не самое приятное зрелище.
Сосредоточившись на странном ритуале, дроу проигнорировал очередное оскорбление. Он прижал руки к бедрам, став похожим на застывшего по стойке «смирно» солдата. А ладони сложил в некие подобия ковшиков. Словно по желобу, кровь стекала по плечам вниз, накапливаясь в ладонях.
Капля за каплей жизнь покидала некогда сильное тело. В загадочном самоистязании не было никакого видимого смысла. Как и остальные, я не понимал, что задумал Айвель.
За последнее время перед моими глазами прошло множество разных событий. Но ни одно из них не способно прояснить ситуацию и ответить на главный вопрос: зачем и без того ослабевшему от потери крови воину уродовать себя еще больше? Какой в этом смысл?
Ситуацию мог бы прояснить только дроу, никто больше. Но после самоубийства Валда Айвель остался единственным темным эльфом в отряде. И, судя по его отстраненному виду, объяснений не последует.
– Даже не хочу пачкать о тебя меч. – На этот раз орк говорил искренне. – Жалкая дрожащая тварь недостойна приличной смерти. Надо было сломать тебе позвоночник раньше, пока ты еще был похож на мужчину.
– Похож на мужчину? – Будто очнувшись от долгого сна или выйдя из оцепенения, принц поднял голову.
– Да. На воина, а не на отвратительную полудохлую свинью.
Несколько секунд непримиримые враги смотрели друг на друга, не отводя взгляд. А затем Айвель поднял руки и выплеснул на лицо скопившуюся в ладонях кровь.
Со стороны могло показаться, что он умывается.
Да, это походило на утренний моцион. Первый красавец на деревне, рубаха-парень, тайный предмет обожания всех местных красавиц, выходит во двор, голый по пояс, и, подойдя к кадке с водой, начинает плескаться. Не проходит и минуты – и его волосы, лицо и торс покрыты множеством капель.
Где-то далеко на востоке встает солнце, предвестник нового дня. И парень счастливо улыбается, будучи уверен, что впереди целая жизнь. Он вдыхает пьянящий воздух свободы полной грудью и никак не может надышаться. Удивительный мир переливается всеми цветами радуги. Чтобы продлить радостный миг, красавец черпает холодную воду и, фыркая, словно игривый жеребенок, трет щеки, подбородок и лоб, смывая с лица остатки сна…
На востоке действительно занималась алая заря. Солнце еще не появилось, но первые лучи прочертили небо всполохами серебряных нитей. Земной путь Айвеля подходил к концу, и он умывался. Не водой, а собственной кровью. Неведомый ритуал или безумие, сейчас это уже не имело значения. Главное, ему никто не мешал.
Закончив страшный обряд, дроу оторвал ладони от лица, ставшего похожим на зловещую маску, и спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:
– Тебе не придется пачкать оружие. Ибо настоящий мужчина не нуждается в помощи.
– Что? – Олитунг не сразу понял, о чем идет речь.
– Почему? – Удивленный Свен повернулся ко мне за ответом, которого я не знал.
Рука Кламста помимо его воли потянулась к кинжалу.
Застывшие каменными изваяниями утанги бесстрастно взирали на детские игры смертных.
Трава склонилась под тяжестью выступившей росы.
Бродяга-ветер, резвящийся в кронах деревьев, затих.
Величественное солнце явило миру свой ослепительный лик, а причудливый узор из некогда разрозненных кусочков сложился в законченную картину.
– Тебе не о чем беспокоиться, – пообещал Айвель. – Я все сделаю сам.
После чего, не тратя время на объяснения, бросился грудью на мечи орка.
Глава 17
Крэмс появился неожиданно. Секунду назад Этан стоял на берегу в полном одиночестве, а в следующую прямо из-под земли возникло нечто, напоминающее покрытое мхом бревно. Если присмотреться, можно было угадать в этом создании черты смертного. Руки, ноги, голова. Все было на месте, но, покрытое грязью, тиной и мхом, сливалось в единое целое.
Когда-то давно на побережье Великого океана жили зунты, странные существа, некая переходная ступень от животных к разумной расе. Затем они исчезли, растворившись в стремительном потоке мироздания. И вот теперь, спустя много веков, призраки давно забытого прошлого ожили. Не знай Этан, что перед ним Крэмс, он вполне бы мог подумать, что встретился с зунтом. По крайней мере, внешнее сходство имелось.
Само же появление хозяина болота произошло так неожиданно, что непосвященный мог решить – для эффектного появления на публике некромант использовал магию. Хотя на самом деле все было проще – сеть подземных тоннелей, вырытая неутомимыми ракстлами, испещрила прибрежную территорию. Рыхлую почву проще заполнять гнилой жижей. А болото еще не настолько окрепло, чтобы сметать на своем пути все преграды.
Пройдет время – и разведчики, ракстлы, не понадобятся. Сильный берет то, что хочет. Безжалостно уничтожая безумцев, осмелившихся встать на его пути. Впрочем, до момента истинного триумфа еще далеко. Терпение и кропотливая работа – вот фундамент, на котором зиждется величественное сооружение, возводимое Крэмсом. В отличие от стремительного завоевания медленное покорение – процесс скорее созидательный, чем разрушительный.
И он строил. Зловонная трясина была не просто его домом, где с закрытыми глазами можно найти любое потаенное место. Нет. Она представляла из себя нечто большее, будучи неотъемлемой частью некроманта. Поэтому нет ничего удивительного, что здесь Крэмс чувствовал себя в полной безопасности.
Болото – его детище. Огромный ненасытный птенец, требующий постоянного ухода и пищи. К