В книге, которую Виоланта читала сейчас, говорилось о путешествии одного торговца за три моря, за тысячи миль на восток. Он вернулся оттуда со знаниями о дальних странах и о невиданных чудесах. Его воспоминания были сухими, но картинки к описанию были необычными и полными чудес. Виоланта любила их даже больше, чем иллюстрации Бальбулуса, хотя ему, разумеется, никогда об этом не говорила.
Она как раз взяла труд путешественника и раскрыла его, но тут заметила у окна другую книгу. Неужто Таддео стал настолько забывчив, что не запомнил, какую книгу она читала накануне?
Виоланта решила, что повествование торговца-путешественника подождет. Книжка на пюпитре была миниатюрной, размером с ладонь, в пепельно-сером кожаном переплете. Это было странно. Мортимер не использовал кожу. Он переплетал свои книги в полотно винно-красного цвета. Неужто он захотел удивить ее и оформил обложку так непривлекательно из-за мрачного содержания? Но ведь теперь и не узнаешь…
Каким холодным стало опять ее сердце.
Она выслушала уже столько сообщений о случившемся – от Йехана, от Силача, от Нияма… Все они говорили одно и то же: они просто растворились в воздухе. И тем не менее Виоланта разослала во все концы разведчиков. Бессилие было хуже всего. Как будто заплутал в собственном сне, из которого не можешь вырваться.
Виоланта погладила серую кожу. Никаких тисненых листиков, цветов или звезд, какие использовал для оформления Мортимер. Бумага форзаца тоже была серая, однако следующие страницы были оформлены, без сомнения, Бальбулусом. Конец истории. Больше на титульной странице ничего не стояло, даже имени автора. Первый же разворот оказался странным. Страница была заполнена причудливо перевитой буквой «Ф», хотя текст на соседней странице справа начинался с буквы «Ж». Таких ошибок Бальбулус никогда не допускал. Кроме того, вся «Ф» была выдержана в серых тонах, как и лицо, которое проглядывало сквозь букву. То был Фенолио, Чернильный Шелкопряд.
Взгляд Виоланты беспокойно скользнул к тексту на странице справа. Рисунки, обрамляющие его, были цветными, и Виоланта осеклась, как только прочитала первые слова. Их написал явно не Фенолио. Его слова пели и сразу оживляли картинки, эти же оставались странно беззвучными и читались так, будто оказались поставлены в один ряд случайно.
Жил-был однажды человек, которого все называли Огненным Танцором, потому что языки пламени любили его и делали все, о чем он просил. Однажды он пропал в другом мире, по слову одного старика и по голосу одного переплетчика. Многие годы он скитался по чужой истории, пока не встретил однажды человека, голос которого был так хорош, что вернул его назад, домой. Огненный Танцор снова смог обнять свою красивую жену и дочь. Он обрел счастье, славу и могущественных друзей. Но поблагодарил ли он того, кто все это ему вернул? О нет. Он предал своего помощника. Он заключил союз с его врагами и вверг его в беду. И тот поклялся отомстить.
Последняя фраза отозвалась эхом в сердце Виоланты, когда она перелистнула страницу.
Буква «М». Такой инициал стоял на следующей странице. Бальбулус и его нарисовал в одних лишь серых тонах, и за этой буквой стоял Мортимер, словно пойманный в первую букву своего имени. Перепел получился настолько похожим, что Виоланте даже почудилось, что она слышит его дыхание. Но что это взбрело Бальбулусу в голову – при всех его дорогих кисточках изобразить спасителя Омбры в виде серой тени?
Тени…
Она пролистнула дальше. Еще одна «М». Мегги, дочь Мортимера. На букву «Р» шла Реза, его жена… Виоланта торопливо перелистывала страницы. Из буквы «Э» выглядывала Элинор Лоредан, подруга жонглера, как ее называли в Омбре. За буквой «Д» стоял чтец Дариус, про которого Таддео утверждал, что тот знает о книгах не меньше, чем он.
Нет, этого не могло быть!
Она перевернула еще одну страницу размером с ее ладонь. Там из серой буквы «Р» выглядывала Роксана, жена Сажерука.
Виоланта помедлила. Пальцы ее не слушались. Но все же она перевернула еще одну страницу.
«Б». Букву, сквозь которую смотрела Брианна, Бальбулус изобразил в виде лианы ежевики. Эта лиана цеплялась за платье девушки и оплетала ее руки. Виоланта прикоснулась к серому лицу и длинным вьющимся волосам, которые в жизни так и пылали рыжим огнем. Текст на правой стороне разворота Бальбулус окружил белладонной и аконитом:
Огненный Танцор очень любил и свою дочку. Так что человек, которого он обманул, забрал и ее. Посредством той же книги, которая поглотила и остальных. Он наполнил ее волнами серого колдовства, в котором все они сгинули.
Виоланта с такой силой оттолкнула от себя книгу, что она соскользнула с пюпитра и упала на плиточный пол.
Королева продолжала стоять без движения и смотреть на книгу, когда снаружи послышались шаги. Они приближались к двери библиотеки. Неужто возвращается Ниям? Нет, шаги звучали медленнее и пугливей. Хотя ее и называли иногда «Доброй», Виоланта никому не позволяла прерывать ее чтение в эти ранние утренние часы. Все знали, что она унаследовала взрывной темперамент своего отца Змееглава. «Ты должна научиться держать его в узде, – сколько раз уже говорил ей Ниям? – Иначе ты всегда будешь чувствовать позади себя его тень». Легко сказать.
Кто бы ни стоял там за дверью, он наконец решился постучаться. Робко, но настойчиво.
– Что такое? – Виоланта постаралась, чтобы голос звучал не слишком резко.
В дверь просунулась служанка. Она тревожно обвела глазами полки, уставленные книгами. Как будто опасалась, что госпожа запустит в нее какой-нибудь том потяжелее. Нет уж, если бы дело дошло до этого, Виоланта запустила бы в нее своим башмаком. Надо признаться, такое уже случалось. Никуда не денешься, дочь своего отца.
Но Розетта (так звали служанку) опасалась книг Виоланты по другой причине. Розетта боялась букв и слов, потому что ее отец утверждал, что с их помощью можно навести порчу на человека и на скот.
– Простите, ваше высочество! – заикалась она. – Я знаю, что по утрам нельзя вам мешать, но это так страшно.
Она подняла ладони, они были в крови.
– Там всё в крови, ваше высочество! Я думаю, он мертвый!
И Розетта залилась слезами, оплакивая человека, который обращался с ней, как и с любой другой прислугой, не более уважительно, чем с лошадьми в дворцовой конюшне. Но иллюстрации Бальбулуса когда-то объяснили Розетте мироустройство. Не надо было уметь читать, чтобы понимать картинки. Они и были словами для бедных, и вот теперь служанка заливалась слезами по Великому Бальбулусу, хотя тот всегда ругал ее, когда она забывалась при уборке, залюбовавшись его искусством.
Бальбулус все еще лежал в луже собственной крови, когда Виоланта пришла вслед за всхлипывающей Розеттой в его мастерскую. Кровь была не столь яркой, какой он изображал ее на картинках. Смерть окрасила ее в грязно-коричневый цвет, и одежда миниатюриста была до того испачкана, что казалось, будто краски покинули его вместе с жизнью. Убийца украл золотую руку Бальбулуса, и теперь Виоланта корила себя за то, что повелела пасынку Огненного Танцора изготовить ее из такого дорогого материала. Ибо ради чего же еще вор убил иллюстратора?
На рабочем столе Бальбулуса лежала незаконченная иллюстрация зимородка. Видимо, он работал над книгой, которую она заказала ко дню рождения. Рядом стояла шкатулка. Когда Виоланта подняла крышку, оттуда выглянули знакомые лица. Они были вырезаны в маленьких деревяшках с такой точностью, что на мгновение королеве почудилось, будто она слышит их дыхание. То были деревяшки всех пропавших – и еще одна – Сажерука.
– Беги к стражникам, – приказала Виоланта все еще плачущей Розетте. – Да поторопись. Пусть приведут ко мне Огненного Танцора!
Любовь и боль – красного цвета
Созвездья погаси и больше не смотри Вверх. Упакуй луну и солнце разбери, Слей в чашку океан, лес чисто подмети. Отныне ничего в них больше не найти.
Это Йехан попросил Нияма поскакать с ним во двор Роксаны.
– Он развел такое пламя, будто хотел спалить себя самого. Неужели он думает, что это поможет ему вернуть мою мать и сестру? Нам надо будет пуститься на их поиски! Поговори с ним ты!
Йехан был так разгневан и выглядел потерянным. Ниям должен был признаться, что иногда и сам сердился на Сажерука за то, что тот любил Фарида сильнее, чем своего пасынка. За все те годы, когда и жена Сажерука не знала, где он. Ниям присматривал за Роксаной. Она казалась тогда такой одинокой. Отчаяние из-за утраты ее младшей дочери, а потом еще смерть отца Йехана… Ниям тревожился, что вся эта боль сокрушит Роксану. Брианна в то время почти не отходила от матери, но Йехан предпочитал оставаться в лагере комедиантов. Он проливал свои слезы на медвежью шкуру и прятал узкую ладошку в руке Нияма перед тем, как заснуть у него под боком. Те дни навсегда связали их с Йеханом. А вот чувства к мужчине, который теперь сидел перед ними в огненном круге, у юноши были совсем иные.
Ниям мог понять, почему Йехан позвал его на помощь. Пять лет подряд огонь Сажерука воспевал в Омбре любовь и радость. Теперь он пел о боли. Гневе. Отчаянии. Но его пасынок был прав. Огнем не вернешь назад ни Роксану, ни Брианну, ни других.
Ниям как раз собирался заговорить, как во двор влетели два кавалериста Виоланты. Кони пугались огня и вставали на дыбы, а всадники не торопились спешиваться.
– Мы должны доставить в замок Огненного Танцора, – сказал старший, не сводя глаз с пламени, языки которого взмывали высоко к небу.
Второй был покрасноречивее.
– Сегодня убили книжного иллюстратора. Слуги говорят, при нем были деревяшки с лицами всех тех, кто исчез. – Он указал на Сажерука: – Деревяшка с его изображением там тоже была. Но почему он еще здесь?
В его голосе звучала враждебность. Вся Омбра искала виноватого. Почти каждый знал кого-нибудь из пропавших. Но откуда у Бальбулуса были те деревяшки? Ниям видел по Йехану, что тому это тоже невдомек.