– Такие настоящие, – бормотал он. – Как будто даже дышат.
Он поднял голову и посмотрел на Нияма:
– А что, если их похитили не слова, а картинки? Может, поэтому Бальбулус и был убит. Одна моя подруга живет у лесных женщин. Она говорит, что они умеют прятаться в картинках.
Сажерук недоверчиво помотал головой:
– Это работа Орфея. Он все делает словами и никогда не использовал рисунки.
Йехан пожал плечами.
– А можно мне забрать вот это? – Он указал на деревяшки с лицами его сестры и матери. – У вас же есть книга.
Виоланта поколебалась, но в конце концов кивнула.
– Женщины, у которых живет твоя подруга, – ты должен предупредить ее, что они опасны! Они верят, что могут превращаться в животных и понимать язык растений. Такое бывает, когда живешь в лесу один.
Йехан смотрел на две деревяшки у себя в руках.
– Лилия их очень ценит, – сказал он, пряча деревяшки в карман. – Поговорите с ней. Что нам терять? Разве то, что он рассказывает, – при этом он метнул в Сажерука враждебный взгляд, – не звучит безумно?
Йехан безумно походил на свою мать. Роксана тоже часто смотрела на Сажерука острым взглядом. Но в ее глазах при этом всегда была любовь.
Серое
День миновал, и темнота
Падает с крыльев ночи.
Серое. Это было все, что видела, слышала и чувствовала Мегги. Серое. Оно заполняло ее сердце и глаза, руки и уши… Это был пепел того, чем она когда-то была. Мегги не могла бы сказать, откуда она это знала. Но это было так.
– Я все поглотило, – нашептывало Серое. – Нет ничего, кроме меня.
Оно имело тысячу языков и тысячу рук, которые крепко удерживали пленника. Но Мегги чувствовала две другие руки, теплые и родные. Она чувствовала руки, которые обнимали ее, держали ее, хотя Серое делало ее слепой, немой и глухой.
Дориа. Если бы она могла его видеть. Может, он ей всего лишь снится.
Они же хотели отправиться в путешествие. Да.
– Все будет хорошо, Мегги, – чудился ей его шепот. Может, умерла?
Нет, смерть она встречала. Смерть была белая.
Серое было гораздо, гораздо хуже. В нем пропадало все.
Цветы на лбу
Язык – тот регион, откуда исходит ложь. Вся правда – в картинах.
Ниям считал, что Йехан прав. Почему бы не узнать больше о колдовстве, которое похищало цвета, пока библиотекарь Виоланты занят поисками герба, описанного в серой книге? Сажерук по-прежнему ничего не хотел об этом слышать. Но он, тем не менее, примкнул к Нияму, когда тот отправился к мастерской Йехана, чтобы встретить там Лилию.
В переулке, где занимались своим ремеслом ювелиры Омбры, работали и оружейники, и котельщики, и даже кузнецы, к которым шли местные крестьяне, если лемех их плуга обломится, наткнувшись в поле на камень. Мастерская Йехана находилась в конце переулка. Там юноша создавал не только филигранные золотые украшения, но и, если потребуется, узорчатые решетки на окна и двери, котлы с ручками в виде драконов и медных травяных фей, крылышки которых были прозрачны, как стрекозиные.
Йехан не любил, когда за ним наблюдали в процессе работы, но его коллеги часто подкрадывались к мастерской, чтобы тайком за ним понаблюдать. Как этому юноше удается подчинить металл так, как они не могут и после десяти лет практики? «Его отец приручил для него огонь», – перешептывались чумазые мастера. В их поры и морщины навечно въелась копоть, хотя они счищали ее с себя каждый вечер. «Этот парень работает с помощью колдовства». Но ювилирное искусство Йехана не имело ничего общего ни с волшебством, ни с огнем Сажерука. Любое искусство начинается с любви, а Йехан любил то, что таилось в лоне Земли. Еще ребенком он выискивал камни с блестящими прожилками, да и жил он в мире, где не только огонь умел отвечать, когда с ним заговаривали. Йехан слышал, что ему нашептывали серебро, золото, медь и железо. Поэтому они послушно меняли свою форму для него так, как он просил. Может, отчасти это и впрямь было колдовством.
Он работал над миниатюрной фигуркой из меди, когда в его мастерскую вошли Ниям и Сажерук. Было нетрудно опознать в руках Йехана фигурку Брианны.
– Лилия скоро придет сюда, – сказал он. – Она не особенно следит за временем, поэтому я не могу точно сказать когда. Но не беспокойтесь. Уж на десять лет она еще ни разу не опаздывала, – добавил он, выразительно глянув на своего отчима.
Сажерук проигнорировал эту колкость. Ниям видел, что отношения между этими двумя становились с годами все холоднее. Йехан очень походил на второго мужа Роксаны, может, в этом было дело. Хотя Ниам считал, что тот копия молодого Сажерука, но эти двое не видели, насколько были похожи между собой.
О лесных женщинах Ниям слышал. Они предпочитали человеческому обществу лесных зверей, и увидеть их можно было лишь тогда, когда они сами этого хотели. Как волки и лисы. Иногда ходили слухи, что они могут колдовать, но такое же говорили и про нимф или огненных эльфов, у которых Сажерук воровал мед.
– Лилия какое-то время жила у нас, когда я был маленький. Я уверен, ты ее помнишь? – Он вопросительно взглянул на Нияма.
Разумеется. Роксана взяла девочку к себе после смерти ее матери. Лилия была маленькой и худенькой, а когда Ниям въезжал к ним во двор на коне, поспешно пряталась, чтобы наблюдать за ним из своего укрытия большими глазами.
Йехан вымыл руки в ведре и отставил почти готовую фигурку сестры на полку.
– Мой отец умер незадолго перед тем. И мать находила утешение в том, что заботилась о Лилии. Она почти год жила у нас, пока бабушка не забрала ее к лесным женщинам. Брианна тогда плакала из-за потери сестренки, Лилия тоже по нам тосковала. Но они с бабушкой часто заходили в гости. Еще мы встречались в лесу и обменивались сообщениями через ручных ворон, которых Брианна держит наверху в замке.
Сажерук собирался что-то спросить, но Йехан опередил его.
– Нет, – добавил Йехан, взглянув на своего отчима, – она не моя девушка, если этот вопрос вертится у тебя на языке. Лилия мне как сестра. После смерти ее бабушки Брианна надеялась, что Лилия вернется в Омбру, но ей хорошо у лесных женщин. Она говорит, что многому научилась от них.
– Чему, например? Колдовству? – Сажерук взял с полки фигурку Брианны.
– Ну да, и что? Ты вот говоришь, что можно исчезнуть в книгах. Как это можно назвать? – Йехан не пытался скрыть насмешку в своем голосе.
Ниям почувствовал на себе взгляд Сажерука. Ты тоже находишь смешным то, что я вам рассказал? – спрашивали его глаза. Ниям не был уверен. Другой мир, где в одной книге можно прочитать о них, здешних жителях? Книга, которую написал Чернильный Шелкопряд? Это и впрямь звучало как одна из сказок Фенолио или как спектакль, который Баптиста разыгрывает со своими марионетками для детей Омбры. Мортимер, Реза и Мегги, Элинор и Дариус… Как он мог поверить, что все они были гостями из другого мира, даже если в этом уверял его лучший друг?
Мимо мастерской прошли трое мужчин. Увидев Нияма с Сажеруком, они начали перешептываться. Вся Омбра судачила об исчезновениях и о том, что ни Черный Принц, ни Огненный Танцор не смогли их защитить. Были даже попытки обвинить их в злодеянии. Восхищение легко оборачивается в ужас и неприятие, а ни Сажерук, ни Ниям никогда не старались понравиться добропорядочным гражданам Омбры. Людям внушало страх, что одиннадцать человек, живших по соседству, бесследно исчезли. Еще хорошо, что никто в Омбре не знал про серую книгу и про утверждение Сажерука, что, мол, достаточно человеческого голоса, чтобы заставить кого-то исчезнуть.
– Вот и она, – Йехан указал в конец переулка. – Будьте с ней дружелюбны. Она не любит появляться в городе.
Темные волосы девушки, вошедшей в мастерскую, были подстрижены коротко, как шерстка косули.
Йехан указал ей на Сажерука:
– Ты ведь, наверное, слышала про моего отчима. – (Кто же не знал Огненного Танцора). – А это…
– …Черный Принц. – Лилия закончила фразу сама. – Защитник бедных и слабых, надежда тех, кто ее потерял. Так мне всегда говорила о нем моя мать. Мне кажется, она была немножко влюблена в него.
Она улыбнулась Нияму.
Он ответил на ее улыбку. Ее лоб покрывала татуировка с растительным узором. Ежевика, чертополох, шиповник…
– Йехан в своем сообщении передал про деревяшки с человеческими лицами. Можно мне взглянуть хоть на одну?
Ниям положил ей в руку деревяшку с собственным лицом. Лилия провела пальцами по резным чертам. Потом обнюхала материал.
– Ольха. Но что-то в ее запахе меня смущает. – Она наморщила лоб. И вернула деревяшку Нияму. – Такая резьба, собственно говоря, безобидна. Парочки заказывают такие деревяшки, чтобы носить при себе изображение любимого. Они в точности повторяют лицо, но не для того, чтобы причинить кому-то вред. Правда, обычно их вырезают из ивы.
Из заплечного мешка Сажерука высунулась рогатая голова. Куница Гвин вернулась минувшей ночью, словно почувствовав, что ее хозяин в ней нуждается. Когда Лилия улыбнулась зверьку, он навострил уши и прыгнул ей на плечо. Взгляд Сажерука смягчился. Его благожелательность легче всего можно было вызвать симпатией к этому зверьку. Гвин потерся головой о щеку Лилии, она что-то шепнула ему на ухо. О лесных женщинах поговаривали, что они знают язык животных. Ниям был уверен, что его медведю девушка с цветами на лбу тоже понравится.
– Йехан рассказал мне про книгу и про картинки. – (Гвин спустился по ее руке вниз, освоившись на ее теле, как у себя дома). – У лесных женщин нет книг. Написанные слова слишком быстро становятся могущественными.
Сажерук переглянулся с Ниямом.
– С изображениями другое дело, – продолжала Лилия. – Они могут взывать и исцелять, утешать и напоминать. Их можно ковать из металла, как это делает Йехан, вырезать из дерева, отливать из воска или писать красками. Изображения дают жизнь, но Йехан говорит, что эти – серые. Я не уверена в их значении. Может быть, другие знают больше. Покажите книгу им. Я могу на нее взглянуть?