Сажерук наблюдал за ним. Он знал, что творится в его голове. Огненный Танцор уже не раз предостерегал его от многих глупостей. Это было чудо, что Черный Принц все эти годы выживал без него. Нет! – предостерегали глаза Сажерука. – Не в этот раз, Ниям.
Баптиста все еще стоял рядом с Вольпе, готовый вышвырнуть ее из дома.
– Отпусти ее, Баптиста, – сказал Ниям. – Она права. Я пойду с ней.
Баптиста взглянул на него так же растерянно, как и Йехан и Лилия. Только Сажерук не был удивлен. Свет тысяч. О да, – говорил его взгляд. – Но ты знаешь все о Тенях и никогда не перестанешь бороться с ними.
Он пошатнулся, и Ниям подхватил его и довел до лежака у камина. Он пойдет с Вольпе – ради Сажерука, Мортимера и остальных. Но не только ради них. Источник, из которого в мир сочится отчаяние и боль. Он пойдет и ради тех девушек, которыми Орфей расплачивался с Читающей Тени, и ради дочери Вольпе. Может быть, сказки его матери слишком часто рассказывали о героях, которые боролись за свет против тьмы. И ничего, что к тому времени он уже знал, как редко эти герои становились победителями.
Баптиста стянул маску с лица. Маску Перепела. Еще одного благородного разбойника, который подвергал себя опасности ради других. Ниям задумался, взял бы он с собой Мортимера к Читающей Тени.
– Не верь ей!
– Баптиста прав. – Йехан смотрел на лису так же враждебно, как и Баптиста.
Только Лилия ничего не сказала. Нияма растрогало то, как хорошо она успела его понять. Лилия знала, что он решился.
– Ты останешься с Йеханом при Сажеруке, – сказал он Баптисте. – На тот случай, если Орфей вернется от Читающей Тени раньше нас. Кто знает, какую защиту она ему предложит, а Сажерук еще слишком слаб, чтобы постоять за себя.
То, что Сажерук почти не возражал против такого решения, доказывало, насколько плохо он себя чувствовал. Баптисте и Йехану решение Нияма не пришлось по нраву, но они приняли его. Правильно ли он поступает? Ниям не был в этом уверен. Но он не знал другого пути.
– Я тоже пойду, – сказала Лилия в полной тишине.
На сей раз громче других протестовал Йехан, пока огненная куница не прыгнула Лилии на плечо, будто желая выразить свое одобрение.
Лилия улыбнулась Нияму.
Темный путь
(…) и книги, которые рассказали мне об осах все, но не рассказали, почему.
Вольпе вела их почти час по лесистым горам, окружающим Грюнико, пока они не пришли на поляну, посреди которой стояла старая ольха. Земля вокруг нее была усыпана монетами и кольцами, браслетами, шкатулками, чашами и вазочками, в которых потускневшее серебро ловило лучи утреннего света. У бродячих музыкантов были истории про серебряную ольху и про эльфов, которые якобы в ней живут и исполняют темные желания… Ниям молча окинул взглядом серебряные дары. Так много темных желаний. Ему почудилось, что он ощутил их собственной кожей подобно ледяному дождю.
– Не прикасайся к серебру, – шепнула ему Лилия, – и держись подальше от ольхи.
Ниям испытывал немалое искушение подойти к дереву. Голые ветки словно когти впивались в воздух.
Циветта уже поджидала их. Сова сидела на надежном расстоянии от ольхи на ветке тополя, растущего у края поляны. Она даже не взглянула на Нияма и Лилию, а расправила крылья и бесшумно скользнула в чащу. Они последовали за ней в ущелье, зиявшее темнотой между склонами. Высокие хвойные деревья заслоняли небо. Из густого подлеска выглядывали дикие стеклянные человечки, травяные феи и кобольды, такие же, как в лесах вокруг Омбры, но здесь Ниям то и дело замечал мохнатые мордочки, каких прежде никогда не видел. Бесчисленные тропы диких кабанов, волков и медведей пересекали их путь. Казалось, что Читающая Тени не мешает своим присутствием остальным жителям леса. Всего лишь еще один хищник.
Лилия жалась к Нияму, а в сторону Вольпе даже не смотрела. Может быть, впервые в жизни ее обманула та, кому она доверяла. Непривычное чувство. На протяжении всего пути Вольпе оставалась в человеческом облике, как будто это делало ее ближе к дочери. Тоска. Надежда. Страх. Все это отражалось на ее лице. Но даже если ее дочь была еще жива, во что она превратилась к этому времени?
Следовать за совой было нелегко, но Вольпе делала это так естественно, будто по-прежнему была в шкуре лисы. Циветта несколько раз что-то ей прокричала, и Ниям в который раз пожалел, что не понимает язык животных. Последний крик Циветты звучал так пронзительно, что он уже хотел попросить Лилию перевести сказанное, но тут Вольпе остановилась. Кто-то пробивался к ним навстречу сквозь чащу, пыхтя так неосторожно, как могли делать только люди.
Ниям был уверен, что узнал Орфея в силуэте, возникшем между деревьями на некотором отдалении, и уже хотел броситься к нему, но тут увидел выражение лица Вольпе. Вот показалась еще одна фигура, и глаза лисы, куда более зоркие, чем человеческие глаза Нияма, расширились от ужаса.
Сова скользнула дальше, и Ниям не успел спросить, что такого она увидела. Вольпе последовала за ней, тогда как те две фигуры скрылись за деревьями. Лилия догнала лису и что-то ей шепнула. Но Вольпе в ответ лишь помотала головой и последовала за совой такими торопливыми шагами, будто за ней гналось нечто, от чего она не могла уйти.
Ниям все еще хотел повернуть и пуститься вдогонку Орфею и его спутнику, но лес внезапно оборвался, и они очутились на поляне, посреди которой к небу возвышались четыре могучие каменные колонны. Они поддерживали остатки рухнувшего моста. Когда-то этот мост был перекинут через ущелье, к которому и привела их сова. С остатков моста до земли что-то свисало. Это походило на гигантское осиное гнездо, что целиком заполняло все пространство между двумя колоннами. От бледно-серых стенок исходил сладковатый запах, и, несмотря на зимний холод, воздух вибрировал от жужжания насекомых, которые летали вокруг.
Все они как-то иначе представляли себе жилище Читающей Тени. Более человечным, пожалуй. В конце концов, ведь она была, как и Вольпе, Циветта и Лилия, смертной женщиной. Но Раббия уже давно оставила свою человечность позади.
Входом в жилище Читающей Тени служила темная щель, которая зияла у подножия гнезда, и всякая надежда исчезла с лица Вольпе. Отсюда не было возврата, и если ее дочь действительно еще жива, она больше не была ее дочерью. Лиса посмотрела на Нияма. Вольпе и сама понимала, что даже в безнадежном бою отчаяние – не помощник, а потеря надежды делает человека легкомысленным. Но поворачивать назад было поздно, и, перед тем как протянуть руки к Вольпе, Ниям вызвал в памяти лицо Мортимера. Для видимости она связала его цепью, которую Черный Принц мог бы распутать без посторонней помощи. Лилия смотрела на это с видимым отторжением. Она пообещала Нияму держаться подальше и выдавать себя за ученицу Вольпе. Об ученице Раббии Граппа кое-что рассказывал Сажеруку в подвале Орфея, но они не знали, сколь многое она успела перенять у своей учительницы-мастера.
Любые крепостные ворота с сотней стражников выглядели приветливее, чем та щель перед ними. План Вольпе не нравился Нияму совершенно, но другого у них не было.
– Ответь, прежде чем мы войдем, – шепнул он ей. – Кто был тот человек рядом с Орфеем?
– Потом! – ответила она, но Лилия схватила ее за локоть:
– Скажи ему! Раббия сделала Орфею двойника, я права?
Вольпе высвободила свою руку:
– Может быть.
– Его зеркальное отражение, невредимое, лишенное страха и совести, сильное, как дюжина мужчин. Все, что было злого в Орфее, стократно усилено в этом двойнике. – Лицо Лилии закаменело в гневе. – Я никогда тебе этого не прощу, Вольпе. Ты когда-нибудь видела Роксану? Она была куда лучше, чем ты, гораздо лучше.
– И если нам удастся убить Раббию, ты, может быть, снова ее увидишь, – прошипела в ответ Вольпе.
Обе смерили друг друга враждебными взглядами, и Ниям спросил себя, не напоминает ли гнев Лилии лисе ее собственную дочь. Он окинул осиное гнездо взглядом. Что, если они не вернутся оттуда? Что, если Орфей и его двойник заберут Сажерука себе? Не сделал ли он ошибку, отправившись сюда?
Циветта опустилась на ветку у них над головой.
– Она нас предупредит, если Раббия вызовет из леса помощь, – прошептала Вольпе. – Прудовиков, ночные кошмары…
Ниям глянул вверх на сову. Хотелось верить, что к этой сторожевой вахте она отнесется серьезнее, чем к вахте перед дверью Орфея. Легко ли Циветте даются убийства? Почему она выбрала себе такой облик? Лиса в этом явно кое-что понимала, но Ниям поймал себя на том, что предпочел бы пойти в осиное гнездо с совой.
Они отправлялись в логово врага без прикрытия. Блеклые стенки гнезда походили на те, которые лепят обычные осы из пережеванной древесины, однако здешние осы были не желтыми, а серыми, как ладони Сажерука, лицо Мортимера и грязный снег, что отнимает у всего окружающего мира цвет. Даже небо над ними, казалось, праздновало цвет Читающей Тени.
Осы окружили их, но не атаковали. Расчет Вольпе, кажется, оправдывался. Крылатые охранницы почуяли, что непрошеные гости принесли их хозяйке подарок. Оставался лишь вопрос, выпустят ли они их обратно.
В доме Читающей Тени
Когда уходит свет, темнота совершенна, она гораздо темнее, чем если бы никогда ничего не горело.
Осы не последовали за ними в гнездо. Сладковатый запах внутри был удушающим, точно разложившийся мед. Ниям различил темные соты в стенах. Ничто в этом огромном помещении без окон не напоминало человеческое жилище, и все же он видел, почти не узнаваемые в осиной пряже кресла и столы величественных размеров, несколько колонн, уходящих в темноту, и лестницы, ведущие к верхним сотам: их сложили гармошкой из бумаги. В жилище Читающей Тени пахло безумием – его вкус ощущался во рту. Темнота сочилась из сот, многие из которых не были заполнены и запечатаны, а сверху свисало клочьями сырье, брошенный строительный материал, будто осы забыли, что приказала слепить их хозяйка.