кали общества друг друга. Лилия обменялась понимающим взглядом с Сажеруком и улыбнулась ему. Она держала в руке перо, которое сделало Орфея богатым.
– Не лучше ли бросить его в огонь? – шепнул ей Сажерук, а Баптиста тем временем рассказывал про огненное искусство Фарида.
– Может быть, – шепотом ответила Лилия и погладила тонкий стержень пера. – Но позволь мне сперва лучше понять, как оно работает. Оно говорит правду, а это очень редкая способность.
Жил-был однажды
«Эта книга, – Орфей провел пальцами по корешку, – была любимой моей книгой в детстве. В последний раз я видел ее, когда мне было одиннадцать лет. Ее украли из маленькой библиотеки, где я ее столько раз брал. У меня самого, к сожалению, на воровство смелости не хватило…»
Нет, проклятье. Не может быть, чтобы все пропало! Орфей снова выплюнул один из горьких листочков, которые то и дело забивались ему рот, и поискал глазами силуэт Сажерука в темноте, освещенной лишь отблесками костра. Тот сидел на корточках подле Черного Принца и смотрел в книгу. Хорошо. Пусть таращится на них, пока серое не заполнит пеплом его собственное сердце. А король комедиантов? Двойник разделался с ним как следует, и каждый его стон согревал униженную душу Орфея.
Подумай, Орфей! Может быть, есть способ договориться с маленькой Читающей Тени! Она явно очарована волшебным пером, которое бесполезный стеклянный человечек без сопротивления им отдал. А пасынок… Хорошо, он заманил Орфея в ловушку, но как этот маленький хитрец смог убедить его в своей злости на отчима? Может, предложить ему золото, много золота? Не заставит ли это его разрезать путы?
Орфей сплюнул. Проклятье, ему в рот, кажется, заполз жук. Он попытался высвободить руку, чтобы почесаться, но цветочная девушка как следует спутала его своим тене-чтением, этого у нее не отнять.
– Я хочу пить! – крикнул он. – И есть! Что это здесь такое? Что за тюрьму вы здесь устроили?
Сажерук даже не взглянул в его сторону. Они все его игнорировали. Ложный пасынок не сводил глаз с девушки, которая ухаживала за больным Принцем. Она была хорошенькая. Читающая Тени взяла бы ее с радостью и еще бы ручку поцеловала. А ее хромоножка-сестра – мог ли он подумать, что когда-нибудь снова увидит ее живой? Обычно они долго не живут, как с гордостью рассказывала ему ученица Читающей Тени. А ее мастер-учительница разве могла умереть? Они наверняка врут, пытаясь сломить его сопротивление. Хорошо, допустим, Читающая Тени была безумной, но ведь и могущественной?
«Нет, я думаю, она и впрямь умерла. Хотя еще долго будет приходить ко мне во сне. Принца она тоже посещает».
Маленькая Читающая Тени, ради которой деревья выдергивают из земли хищные корни, а каменные лианы пускают живые побеги, подошла к нему. Она разглядывала Орфея как какого-нибудь диковинного жука. В руке у нее было перо.
– Это мое перо! – возмутился Орфей.
– О нет, оно принадлежит одному ястребу, и этому перу очень жаль, что ему приходится рассказывать только мрачные тайны, – отозвалась Лилия.
У Орфея так и чесались руки схватить ее и придушить! Она улыбнулась. Неужто читала его мысли? Да, разумеется, она должна и это уметь.
Она подозвала к себе жестом пасынка Сажерука. Тот подошел и оглядел Орфея так, будто хотел разрезать его на куски.
– Там в углу есть подвал для запаса продуктов. Отведи его туда, когда я распущу путы.
Нет. О нет. Орфей попытался вырваться, как только его освободили от пут, но парень оказался быстрее. Он схватил Орфея и потащил с собой. Сажерук смотрел ему вслед так, будто не надеялся когда-нибудь снова его увидеть.
– Я всего лишь заказал их портреты! – кричал Орфей, когда парень вталкивал его в пустое помещение. – С каких пор это запрещено?
В кладовке было маленькое зарешеченное окошко, а в углу стояли запыленные винные бутылки и пустые ящики. Это и было место его казни? Какой убогий конец, Орфей!
Молодая Читающая Тени заперла дверь, и пасынок Сажерука заступил перед ней на пост охраны. Кто из этих двоих будет играть роль палача? Орфея от страха чуть не вырвало.
– У меня есть золото! – крикнул он. – Целые горы! Я могу вам сказать, где они!
Девушка подошла к пятнистой беленой стене. В руке она все еще держала перо.
– А ты знал, что этому перу не нужны не только чернила, но и рука, которая его ведет? – Она погладила бледный стержень пера. – Собственно, это и неудивительно, ведь когда-то оно могло летать.
Она приставила очин пера к стене и отпустила его. Сама отступила на шаг. И перо не упало. Оно принялось писать.
Орфей смотрел с ужасом и удивлением на слова, которые формировались на пустой стене.
Энрико Скаппато родился в Бассана дель Граппа, в 1978 году. Его отец держал лавку пряжи и тонкого сукна и бил своего сына, если заставал его читающим в углу за прилавком.
Молодая Читающая Тени махнула рукой пасынку, и они вышли из кладовой. Орфей слышал, как дверь снаружи закрыли на засов. Перо же продолжало писать на пустой стене слова, и он не мог отвести глаз от этих строчек.
Мать Энрико не могла взять сына под защиту, потому что слишком боялась внезапных взрывов ярости мужа. Но она понимала пристрастие сына к печатному слову и всем тем историям, которые рассказывались в книгах. Поэтому она часто брала его с собой в местную библиотеку и заботилась о том, чтобы слова его не покидали.
Орфей не заметил, что начал читать вслух то, что писало перо. Он совсем забыл, что в далеком прошлом любил это занятие. И был ошеломлен, когда почувствовал, как приятно наконец рассказать, с чего все началось. Его собственную историю. Хотя она и была печальной. Он заставлял слова звучать, как он когда-то давно, очень давно делал со словами Фенолио:
Однажды Энрико нашел там книгу, которая понравилась ему больше всех остальных. Книга рассказывала про человека, который умел разговаривать с огнем. Когда Энрико читал про него, у него словно появлялся друг, и он забывал про лавку своего отца и про одиночество своей жизни. Он перечитывал книгу снова и снова, пока ее слова не обволокли его защитным покровом, и ему хотелось только одного: когда-нибудь очутиться в том мире, о котором повествовала книга. Его желание исполнилось. Но Энрико предал историю, которую так любил, и человека, который говорил с огнем. Он сделал их серыми и печальными и терзал их, пока не надоел им и они не прогнали его как злой кошмар. Туда, где он их нашел.
Перо строчило, а Орфей читал. Как он ни пытался, а оторваться не мог, хотя слова нравились ему все меньше и меньше. Тело его бледнело, а мир за оконной решеткой становился другим, но Орфей ничего не видел и не слышал, кроме слов, которые сам же произносил. Только когда он очнулся среди стеллажей старой библиотеки, понял, чтó именно Лилия заставила сделать перо.
Знакомая песня
Если книга и соловей говорят не одно и то же, слушай соловья.
Нияму снилась Читающая Тени. Она напустила на него двойника, и тот переломал ему все кости, одну за другой. Он резко проснулся: нога болела так, будто ее снова сломали, и он забеспокоился, что разбудит друзей стонами. Но Йехана, который лежал рядом с ним, не было на месте, как не было и Лилии, а все остальные спали. Хивин прикорнула возле Баптисты, а Сажерук лежал так близко к камину, словно огонь напевал оттуда колыбельную.
Только Айеша не спала. В память о Читающей Тени ей досталась ранняя седина в черных волосах. Айеша. Хивин говорила им, что имя ее сестры означает Живая. Было чудом, что Айеша действительно оставалась среди живых. Воспоминания, которые она вынесла из осиного гнезда Читающей Тени, делали ее сон почти невозможным.
– Я знаю, что он откуда-то издалека, – ответила она Нияму, когда он расспрашивал ее про деда. – Откуда-то с юга. И что его родители были очень бедные.
Удод, ящерка и мышка…
Айеша присела на корточки перед книгой. Она была раскрыта на странице с картинкой Роксаны. Сажерук говорил с ней перед тем, как заснуть. Они уже все привыкли время от времени разговаривать с картинками в надежде, что изображенные их слышат и знают, что не забыты. Произносимые слова помогали им чувствовать изображенных частью своей истории, казалось, что так они не позволяют серому написать для них другие истории.
Ниям как раз хотел спросить Айешу, не преследует ли ее во сне Читающая Тени, как вдруг она начала тихонько напевать. Мелодия была знакома Нияму. Ее часто пела Роксана. У песни не было слов, и все же она говорила обо всем, что составляло целый мир.
Знакомый мотив разбудил и Сажерука, но Айеша не замечала, что ее слушают двое, так она была погружена в себя. Книга, перед которой она сидела, вдруг показалась не мрачной, а ценной, хранящей воспоминания. Ее страницы стали надежным местом, на защите которого стоят те, кто хранит память об ушедших.
Айеша допела последнюю часть песни и улыбнулась, застигнутая врасплох наличием слушателей.
– Простите. Надеюсь, это не я вас разбудила?
Улыбку Айеши продолжало омрачать то, что ей пришлось перенести в доме Читающей Тени. Она улыбалась так, словно не до конца верила, что для этого в жизни остались причины.
– Какие чудесные картинки в этой книге, – тихо сказала она. – Тот иллюстратор, который их нарисовал, был, наверное, настоящим художником. В них всегда открываешь что-то новое, и каждая деталь живая. Картинки говорят больше, чем слова, вам так не кажется? Потому что картинки знают о вещах, которым нет названия. Мне очень помогает смотреть на них, когда в мои сны прокрадывается Читающая Тени.
Она переглянулась с Ниямом. Ты знаешь, о чем я говорю. Да, он знал, вот только Ниям пробыл в осином гнезде всего пару часов, тогда как Айеша – много дней и ночей.