— Цыц, — проговаривает Одноглазая сквозь зубы.
Мы отчаливаем с площадки вместе. Теперь нас трое, но я всё ещё чувствую себя чужой. Этих двоих связывает куда больше, чем мне кажется. Но, по крайней мере, до тех пор, пока они не выудят из меня всю информацию, они не кинут меня на произвол судьбы. И это радует.
Мы находим ночлег в одной из открытых квартир на седьмом этаже. Ветхий остов двуспальной кровати, покрытый остатками матраца, отвратителен, но выбора не предвидится. Одноглазая снимает рюкзак и демонстрирует хитрость. Оказывается, если вытряхнуть из него содержимое и расстегнуть все замочки и молнии, он раскладывается в небольшое лежбище. Пользуясь этим, мы перестилаем матрац.
Я стаскиваю через голову балахон и кидаю его на покосившийся стул. Подумав, расстёгиваю клёпки на чехле левой руки. И почему я не видела такого у других?
— Что за аксессуар? — интересуется Вилма.
— Понятия не имею, — фыркаю я. — Он уже был на мне, когда я…
Я роняю чехол на пол и закатываю рукав блузки. И тут же кричу в голос. Кричит и Вилма, но без отчаяния, а, скорее, удивлённо:
— Черпать-колотить! Вы все что ли тут такие?! Посмотрите, нет ли у меня третьей ноги?!
— Это что? — полушёпотом говорит Одноглазая, прикасаясь к моему предплечью.
Я не знаю, что ответить. И не знаю, как мне реагировать на происходящее.
— Я не знаю, — шепчу я в ответ. — Это какая-то ошибка.
Моя рука больше напоминает экспонат анатомического музея. Под кожей извивается толстый, вздутый тяж. Словно кто-то пропорол её, подсадив змею, а потом зашил. В этот момент я жалею, что у меня нет ножа. Не потеряй я его — вспорола бы себе кожу, чтобы вырвать это инородное тело.
Глава 5Одинокий воин
— Оставайся там, где находишься, — громко повторяет Коррозия.
Пятнистый балласт за её спиной ойкает и падает на стену. Нетти, как и всегда, трясёт. Я стискиваю зубы, чтобы не завыть от раздражения. Припекло ж Коррозию таскать её с собой из жалости?!
Светловолосая барышня, сидящая около дыры в стене, выглядит очень напуганной. Бывает такое состояние, когда, вроде бы, хочешь убежать подальше, но мешает ступор и боль в окаменевших мышцах. Поспорю на миллион, сейчас она чувствует именно это. И не знает ведь, что зря тратит ресурсы: мы с миром. Пока с нами Нетти, воевать бессмысленно: всё равно проиграем.
— Я и не убегаю, — отвечает блондинка, поднимаясь с колен. На её майке красуется девятка. Голос девятой звучит твёрдо, но на пике интонаций подрагивает. Значит, боится. — Давайте разойдёмся с миром.
— А разве есть ещё варианты? — заплывший глаз Коррозии становится фиолетовым в лунном свете. Того и гляди, лучом добра стрельнёт и разберёт несчастную девку на молекулы! А добро у Коррозии весьма своеобразное.
— Других я не предлагаю, — блондинка становится увереннее. — Здесь и без нас труп.
— Труп?! — выкрикиваю я, не справившись с удивлением. — Точно труп?!
— Потише, Принцесса, — говорит Коррозия со своей коронной выдержкой. — Может, не так всё страшно.
— Да что я, идиотка совсем что ли?! — меня начинает пробирать паника. Ещё немного и затрясусь, как Нетти. — Слово «труп» имеет только одно значение! Растолковать тебе его, или сама попробуешь понять?!
— Я отлично тебя слышу и понимаю. Можно ли без экспрессии?
В сердцах хлопаю в ладоши. Это всё начинает походить на кошмарный сон. Даже не сон: насильственный наркоз, погружение в матрицу. Потому что шанса проснуться и перевернуться на другой бок, прогоняя кошмар, нет.
— А можно уже не соваться в каждую бочку затычкой? — парирую я. — Тем более, что в некоторых местах тебя не ждут!
— Рядом есть и другие, — вклинивается девятая, показывая на дырку в противоположной стене. За кривым разломом — лишь непроглядная темень. Сунешься туда и представишь во всех красках, как я вижу мир без очков. — Там. И там, — она показывает в потолок. — Со мной были две девушки, обе где-то тут. Да и кто-то ведь должен был сбросить… её…
Блондинка переводит взгляд на нишу, у которой она стоит, и опускает голову.
Мы с Коррозией взбираемся по лестнице и придвигаемся ближе. Желатиновая девочка предпочитает трястись внизу, но это к лучшему — зачем нам лишние истерики? Если так будет продолжаться, скоро и я затрясусь, как холодец.
В проёме виднеется старая лифтовая шахта — вся в наростах плесени и мха. На дне её корчится в неестественной позе человек. Естественно, мёртвый: живой бы уже давно взвыл от дискомфорта. Наружу торчит лишь рука несчастной: белая, как мел, ладонь, сжатые пальцы. Не повезло.
— Кому было нужно её толкать? — говорю скептически. — Надо быть очень сильным, чтобы спихнуть такую массу. И где аргументы? Я уверена, что она бахнулась сама, по неосторожности и глупости. Слушай… а вдруг ты сама её порешила?
— Это невозможно, — перебивает Коррозия. — Порешила, затолкав в стену, да ещё и придала ей неестественную позу? Ты когда-нибудь видела труп?
— Вот, сейчас вижу!
— Можешь не верить, — спокойно отвечает девятая. — Но она сжимает в руке браслет со сломанным креплением. Могла сорвать с того, кто её толкнул.
— Да ну ладно, — я перевожу взгляд с девятой на труп и обратно. — Может, он был надет на ней?
— Ты легко сорвёшь с себя браслет одной рукой? В полёте?
— Не пробовала, — признаюсь с неохотой.
Подъезд воняет солёным и влажным. Кажется, что по площадке разлили медный купорос. Тьма вокруг вибрирует и дышит, словно живой организм. Она — владычица этажа, и лишь ей решать, что делать с нами: защищать или обсасывать наши кости.
Коррозия выходит вперёд, склоняется над трупом и вытаскивает из зажатого кулака браслет. Обычная металлическая цепочка с подвесками: декоративные конфеты, цветочки, туфельки. Форменная безвкусица.
— Взрослые женщины не носят такое, — снова говорит девятая. Надо же: первая умная мысль в её блондинистой голове! Её спинномозговая жидкость, оказывается, способна на простейшие операции! Это стоит отметить!
Коррозия поворачивается к нам: сонная и спокойная, как сытый удав. Она кивает в ответ и кладёт браслет к себе в рюкзак. И зачем он ей спёрся?
— Решила имидж сменить? — замечаю я с недоумением.
— Всё ради тебя, Принцесса, — Коррозия посылает мне воздушный поцелуй.
— Не старайся, — бурчу себе под нос. — Не люблю пустоголовых.
На нижней площадке слышится возня. В фиолетовом квадрате проёма возникает знакомая тень. Лунный свет, обтекая силуэт, ложится на ступени рваными пучками. Сегодня день удивительных вещей: вот и наш балласт отважился на самостоятельный шаг!
— В-в-вы ч-ч-ч-что? — слышу я робкий голос Нетти. — Т-т-тут же… Т-т-тут умер человек! А в-в-вы с-с-смеётесь так, с-словно н-н-ничего не произош-ло?! К-к-как н-нелюди!
Её глаза блестят в темноте. Кажется, девчонка уже успела пустить слезу. Я впервые чувствую решимость, исходящую от неё. Сумбурную и необдуманную, которая, скорее, принесёт вред ей, чем прогнёт нас.
— Никому не смешно, Нетти, — отвечает Коррозия. В её рюкзаке позвякивают, как колокольчики, никелированные подвески браслета.
— Раз уж тут начали умирать, — ну, должна же я высказаться! — рискну предположить, что мы или в руках у маньяка, или в игре на выживание.
— Что? — девятая неожиданно задёргалась. Вот и третья порция холодца на нашем званом ужине.
— Я тоже об этом думала, — признаётся Коррозия. — Но мне казалось, что это квест.
— То, что мы не найдём здесь подсказок, очевидно, — констатирую я. — Нужно до всего доходить самим. И, мне кажется, думать здесь способна только я.
Все трое смотрят на меня с недоумением, словно я сказала нечто исключительное. Понимаю, тяжело признавать, что уступаешь другому в интеллектуальном плане. Но в нашем случае — к гадалке не ходи. Я словно в компании андроидов, мыслящих по шаблонам. Только роботов можно перепрограммировать, а с ними этот трюк не пройдёт.
— Что ты здесь ищещь? — прервав неловкое молчание, Коррозия поворачивается к девятой.
— Мне нужно в темноту, — блондинка делает жест в направлении противоположного разлома. — Там осталась моя спутница. Я боюсь, что с ней произошла беда.
— Ох, вот как, — Коррозия с сочувствием вздыхает, и я догадываюсь, какой шаблон поведения она собралась применить. В подобной ситуации он у неё один. Готовлюсь скрипеть зубами. Замучила уже кошечек снимать с деревьев, ей-богу!
— Ну, так иди, в чём проблема? — выкрикиваю я, пытаясь предупредить необдуманный и бесполезный шаг Коррозии.
— Я-то пойду, — блондинка совершенно не ведётся на провокации, — но там опасно. Могу и не вернуться, как Экорше.
— Мы тут намёков не понимаем, — отрезаю я. — Наша компания на две трети состоит из головотяпов, и лишь на одну треть из меня!
— Принцесса, полегче! — Коррозия машет руками.
— Я хотела бы попросить подстраховать меня снаружи, — признаётся девятая. — Если вы, конечно, сможете.
Мы переглядываемся. Влажные глаза балласта всё ещё кипят раздражением. Коррозия, напротив, выглядит усталой и выжатой. Словно два дня шагала по пустыне без капли воды.
— Эксплуатация чужого труда должна оплачиваться, — высказываюсь я, обращаясь к незнакомке. Может, хоть это её отпугнёт. — Что предложишь взамен?
— Принцесса! — рявкает Коррозия, едва не ударяя меня по губам. Я впервые вижу её такой рассерженной, и мне становится не по себе. Кажется, я действительно перегнула палку. — Мы поможем. Ведь правда?
Я опять не ошиблась. Её пластинка елозит по кругу. Не удивлюсь, если раньше она отлавливала на улицах собачек и лечила их от блошек и дистрофии. Только в характере чокнутого зоозащитника жесткость может соседствовать с нарочитым гуманизмом. Это даже уже не гуманизм, это — помешательство.
— Слушай, может, ты и Д'Артаньян, но я в волонтёры доброй воли не нанималась! — слова рвутся из горла мощным потоком. Грудь обжигает пожар: кажется, я вот-вот начну дышать пламенем, как дракон.