– Случилось бы, – покачала головой я. – Тот человек охотился за мной, и выход портала был настроен на меня. А я в это время должна была спокойно спать в своей постели. Даже проснуться бы не успела. А в лесу у меня появился шанс.
– И ты им воспользовалась. – Кьяло наконец оторвал взгляд от меча. – Только вот кому ты помешала? Это ведь с твоей родины подарочек?
– Видимо. Но я не знаю, в чем дело. Правда, не знаю.
– А знать и не обязательно. Просто я теперь тебя одну никуда не отпущу. Если понадобится, буду весь день за тобой хвостом ходить. И всю ночь возле тебя сидеть. И пусть только кто-нибудь попробует сунуться… – В карих глазах мелькнули золотистые искорки.
– Спать ты когда будешь, герой? – поддела я.
– А мы по очереди! – ухмыльнулся Флай. – Или ты думала, что этот медведь будет протирать твой прикроватный коврик, а я – почивать в мягкой постели? Мы все уже продумали!
Глаза парней сверкали. Вот ведь… Я-то уж было решила, что им на ночное происшествие наплевать. Жива, мол, и ладно. А они, оказывается, уже мой коврик поделили.
– Вы еще Риссу на это благое дело подпрягите! Кстати, где она?
– С утра не видел. – Кьяло рассеянно огляделся в поисках собственного телохранителя. – Как Муллен всех по комнатам разогнал – вот с того момента. Где ее действительно носит?
– Опять спит в каком-нибудь гробу? С нее станется! – предположил Нермор-младший.
Я хотела в очередной раз напомнить, чтоб он не путал мавок с вампирами, но тут непрекращающийся гул толпы заглушил трубный рев – сигнал к продолжению турнира. И спустя пару мгновений мы с Флаем уже стояли на помосте вместе с остальными претендентами на победу. Кроме нас во второй тур прошли еще шесть человек, но знала я из них только двоих – Лавянки и Вербу. Кьяло, несомненно, помнил по именам и всех остальных, но я великими воителями современности никогда особо не интересовалась. Наверное, зря. Сейчас было бы полезно знать слабые места и привычки соперников. Но, видно, не судьба.
На помост поднялись Понжер, Филак и еще какой-то разряженный франт. Градоправитель и его спутник предъявили нам ларчик для жеребьевки, показывая, что все честно. Могли бы обойтись и без этой демонстрации. Все равно же смухлюют, если понадобится.
Ректор академии тем временем напоминал нам правила второго тура. Как будто их кто-то не знает…
– Оружие у обоих участников должно быть равнозначное, заранее оговоренного вида и длины.
Я скосила глаза на свой клинок. Одноручник мне презентовал Хозяин с четким условием: «Отдашь, как только проиграешь». Проигрывать я не собиралась, отдавать, стало быть, тоже… Но если мне достанется Крылатый – пусть забирает свою железяку, не жалко.
– Доспехи и прочая защита любые, по желанию участника.
История стерла имя того, кто впервые решил сражаться в финале без доспехов. Чего он хотел? Смерти? Славы? Или банально поспорил? Уже неважно, ведь тогдашний его соперник поступил честно – тоже снял с себя всю защиту. А потом люди прониклись идеей. Им стало казаться, что скрипящий бронемишка на ристалище – это даже как-то неэстетично.
В итоге условия в правилах остались прежние, но каждый решал сам за себя. Вот и стоящие сейчас на помосте предпочли остаться без доспехов. Ведь нельзя же всерьез считать защитой откровенный бронелифчик Вербы?
– Поединок идет до победы, до первой крови или до смерти – по договоренности соперников.
До смерти на моей памяти не сражались еще ни разу. До победы, впрочем, тоже. Эта формулировка означала, что один из бойцов должен добровольно сдаться и публично признать свое поражение. Поступить так – покрыть себя позором и пожизненно лишиться права участвовать в Большом турнире.
– Нельзя покидать огороженную территорию, нельзя оскорблять соперника и судью, нельзя спорить с судьей. Любое требование судьи должно быть немедленно выполнено, даже если это требование – прекратить поединок. Вопросы?
Вопросов, понятное дело, не последовало.
Когда я впервые услышала о предонских турнирных правилах, то сильно удивилась: «А как же сверкающие доспехи, взмыленные кони, копья, длинные мечи, гербовые щиты, культ прекрасной дамы, наконец?» «А зачем? – ответил вопросом на вопрос Муллен. – Турниры – забава для знатных и богатых. Для тех, кому не положено нестись на коне впереди войска и хранить верность мельком увиденной девице. Они сидят в штабе, отдают приказы, плетут интриги и изменяют женам». «А Верба? – не поверила я. – Она-то уж точно никак не связана с политикой. И не изменяет своему…» – Я поспешно зажала рот обеими руками. Чуть не проболталась. А ведь обещала же хранить тайну. Но оказалось, что Хозяин и без того был прекрасно осведомлен.
«Верба, говоришь… Княгиня Вербина айр Астэр изменила своему роду, за что была лишена имени, титула и герба. А еще она изменила своей стране, за что была лишена домов и земель. Ей запрещено оставаться в любом населенном пункте Восточной Предонии дольше чем трое суток кряду. Верна ли она мужу? Об этом судить не мне и не тебе».
Я сморгнула, отгоняя воспоминание.
Воительница стояла совсем недалеко от меня, высокая, статная, горделивая. Я в который раз удивилась, какое у нее сильное, молодое тело. Возраст выдавали разве что глаза – глубокие, окруженные сеточкой лукавых морщинок. Верба заметила, что я ее рассматриваю, улыбнулась, чуть склонив голову набок. Изменница? Нет, кто угодно, только не она!
Герольды вновь протрубили что-то бодренькое. Градоправитель с его подручным взялись за жеребьевку, и не успела я подумать о том, кому выпадет открыть второй тур, как услышала:
– Княжна Марготта айр Муллен, – Флай одобряюще сжал мою руку и подтолкнул вперед, – и княжич Флайяр айр Нермор.
Я не верила своим ушам! Второй раз за два дня – это уже не смешно. Совсем не смешно.
Никто и не смеялся. Мой вечный противник хлопал ресницами и, кажется, вообще мало что соображал. Черт! А ведь я была так настроена на победу.
Решимость и боевой задор стремительно таяли. Я искала хоть какой-то выход из сложившейся ситуации и не находила.
– Ваш выбор?
Я не сразу поняла, о чем спрашивает крепкий мужчина с суровым морщинистым лицом.
– Хочешь, сдамся? – одними губами прошептал Глазастый.
– До первой крови! – решительно произнесла я, наконец-то сообразив, что от меня требуется.
– До первой крови, – со вздохом подтвердил Флай.
– Я слышал вас, – изрек положенную по регламенту фразу судья (конечно, это был судья!) и отошел к краю помоста. Теперь дело было только за нами.
Я отсалютовала противнику мечом… и сразу же, без раздумий, буквально рухнула в битву, как в водоворот. К чему пробные удары, переглядывания, перемигивания и ложные выпады? Мы оба знаем, на что годимся. Знаем каждое движение, каждый жест, каждый взмах. И знаем, кто победит.
Флай всегда был сильнее меня. А еще – быстрее, изворотливее, удачливее. Одним словом – лучше. Так к чему гадать?
Нет, я сопротивлялась. Сопротивлялась упорно и несколько раз даже чуть-чуть не достала его кончиком меча по плечу. Но это было то самое «чуть-чуть», которое в расчет не принималось. Иногда казалось, что он мне подыгрывал. Клинок мелькал в миллиметре от моего тела, в самый ответственный момент замирал в воздухе или уходил вбок. Возможно, только казалось. А может, так оно и было. Кто теперь разберет?
В любом случае я была обречена. Осталось только уйти красиво и дать Флаю в полной мере показать себя. Пусть Нермор-старший порадуется за сынишку.
Я намеренно замедлилась. Рука, сжимающая меч, почти зависла в воздухе, давая противнику шикарный шанс нанести удар. И он его нанес. Но почему-то не по мне, а по клинку. Сталь зазвенела, пальцы с силой вцепились в рукоять. Что он творит? Я для кого открывалась?!
Поединок длился непростительно долго, я начала уставать, а Флай – прихрамывать. Надо было кончать с этим театром. Очередной обмен ничего не значащими ударами – для приличия, чтоб зрители не заскучали, – и Глазастый поднял меч вверх, замахиваясь. Красиво и очень знакомо.
Я не раздумывая рванулась вперед в вечной надежде поднырнуть под клинок. Это уже рефлекс! Горбатого могила исправит!
Но собственные мысли о могиле мне совсем не понравились. Даже наконец-то заработал какой-то слабенький инстинкт самосохранения. И внезапно нахлынуло понимание того, что мы натворили: он не успеет погасить удар, а я – проскочить. Меч боевой, голова беззащитная. И безмозглая. Что же я делаю?
Времени на раздумья больше не оставалось! Вместо того чтоб бежать, я всем телом рухнула вниз и впечаталась лицом в доски помоста. Где-то в районе моего затылка раздался свист, а в голове мелькнула ехидная мысль: «Вот так и изобретают гильотины!» Но боли не последовало, и я перекатилась на спину, чтоб хоть как-то видеть, что происходит. А происходило следующее: мой противник снова поднимал меч, чтобы красиво поразить беззащитную меня, развалившуюся у его ног. Беззащитную, но не безоружную!
Каким чудом я успела поставить блок, сама не знаю. Помню, как звякнул металл, как Флай склонился надо мной чуть ниже, чем было нужно для следующего удара… Похоже, его просто немного занесло по инерции, но я вошла в раж и не собиралась упускать такой случай.
Обе ноги взметнулись вверх, метя в холеное лицо этого представителя золотой молодежи. А что? Если не запрещено, значит, разрешено!
Глазастый следил за моими руками, за клинком, но этого не ожидал. Каблуки попали в цель, парень отшатнулся, бестолково взрезав мечом воздух, открылся… Я вскочила, коротко замахнулась…
– Стоп! Стоп! – Между нами бесстрашно вклинился судья. – Достаточно!
– А что, ногами все-таки нельзя? – смущенно спросила я, опуская клинок. – Кажется, в правилах ничего такого не было…
– Да при чем тут ваши ноги? Просто поединок окончен.
У меня внутри все оборвалось. Про ноги пункта, может, и не было, а вот этикет, правила приличия и все такое… Что же я из этого нарушила? Или Флай еще до сего момента успел меня зацепить? Но когда? Вроде нигде не болит…