– Я рад, что не разочаровался в вас, Марготта. Вы, возможно, не знаете об этом, но практически все преподаватели отмечают вашу усидчивость и эрудицию. Вы действительно одна из лучших выпускниц академии.
Выпускниц? Не студенток? Та-а-ак… Кажется, экзамен я все же сдала. Причем сразу итоговый. Что-то мне это совсем не нравится… Может, не надо было умничать? Ляпнула бы глупость какую-нибудь, глядишь, ректор и отвязался бы.
– Господин Понжер, я, конечно, очень рада, что вы меня так любите и цените… Но я до сих пор не понимаю, зачем с утра пораньше сообщать мне о начале войны, да еще и под большим секретом?
– Видите ли, Марготта, дело в том, что наша академия – все же военное заведение. А военная наука обычно больше дается юношам, чем девушкам… Вы – заметное исключение. После победы на турнире особенно заметное. И при этом эльф. Пусть частично, но… Понимаете, к чему я клоню?
– Не очень, – честно ответила я. – Может, намекаете на то, что я могу оказаться эльфийской шпионкой? Так тут я вас разочарую. Лично я не знаю ничего, что могло бы их заинтересовать.
– Я это понимаю. Но наши противники – нет. Они могут лишь предполагать, что есть некая девушка, которая пользуется особой благосклонностью Вербы, находится в родственных связях со столичным начальником внешней стражи, весьма близко общается с младшим сыном главы Восточного совета…
– И ничего не близко! – не выдержала я. – Сколько можно всем объяснять, что мы просто друзья?!
– Успокойтесь, княжна. И выслушайте меня до конца, пожалуйста.
– Слушаю. Только вы же ничего не говорите. Ходите вокруг да около.
Ректор вздохнул и посмотрел на меня усталыми, красными от недосыпа глазами. Наверное, надеялся, что я устыжусь и перестану его перебивать.
Нет, я, конечно, устыдилась. Немножко. Даже попыталась сделать серьезное лицо. И со стола слезла, потому что княжне айр Муллен не полагалось сидеть на столешнице и болтать ногами. Впрочем, смирения моего надолго не хватило, и вскоре я взгромоздилась на подоконник. Ректор, следивший за мной с траурным молчанием, снова вздохнул.
– У меня есть веские основания предполагать, что в ближайшее время эльфийская разведка попытается вас завербовать. Возможно, они попробуют с вашей помощью вызнать какую-либо информацию. Или воздействовать на перечисленных мной людей.
– На Вербу? А зачем на нее воздействовать?
– Я имел в виду Нермора и вашего дядю. Так вот, могу ли я в этой ситуации надеяться на ваше благоразумие?
– Вы хотите, чтоб я послала остроухих далеко и надолго, если они попытаются сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться? Так это вроде бы само собой разумеется. То есть я же не предательница, и вообще…
– Нет, Марготта, все не так просто. Я хотел бы, чтоб вы приняли это предложение. Приняли и полностью перешли на сторону эльфов.
С подоконника все-таки пришлось спрыгнуть, потому что сидя такие вещи не усваиваются. Как выяснилось впоследствии, стоя тоже. Мне пришлось нарезать пару кругов по комнате, прежде чем удалось собрать в кучу разрозненные мысли.
– Вы хотите, чтоб я делала вид, будто работаю на эльфов, но на самом деле в это время собирала бы информацию для вас? То есть была бы двойным агентом?
– Совершенно верно. – Понжер улыбнулся.
Я не видела никакого повода для радости, поэтому продолжила:
– Одна малость – меня еще никто не вербовал.
– Думаю, они рискнут. А вы при случае попытаетесь во всеуслышание объявить о своей лояльности к эльфам. Если они на это не купятся – что ж, вам же проще. Забудете о нашем разговоре и вернетесь к прежней жизни. Думаю, не надо напоминать вам, что эту беседу необходимо сохранить в тайне.
– Даже от Муллена? – Ох, зря я назвала «любимого дядюшку» по фамилии. Как-то не по-семейному это… Но ректор, кажется, ничего не заметил.
– Он знает. Более того, он это и предложил.
– С-с-скотина! – не сдержавшись прошипела я.
– Княжна! – с укором возразил глава академии.
– А что? Могу я в кои-то веки дать волю чувствам? Тем более что в ближайшее время мне придется постоянно себя контролировать, так ведь?
Ректор кивнул и поднялся, давая понять, что разговор окончен. Как у него все просто: вот тебе задание, иди выполняй.
– Господин Понжер… – Мой окрик застал мужчину почти на пороге. – Но я же ничего не знаю. С чего мне начать? Я не умею ничего такого…
– Умеете, княжна, умеете. Неужели вы окончили военную академию, а так и не поняли, что война – это не только битвы и маневры? Большая часть сражений выигрывается головой. А голова у вас работает хорошо, уж можете мне поверить. Все необходимое в нее за минувшие три года вложили. Еще вопросы?
– Да! Почему вы говорите, что я уже окончила академию? Еще два месяца осталось, и экзаменов не было…
– Но тем не менее ваше обучение закончено. В течение ближайших нескольких дней вас отчислят. За вопиющее нарушение дисциплины. Не подводите меня лишний раз и постарайтесь за это время что-нибудь натворить. Это вы, насколько я знаю, тоже умеете. До свидания, княжна.
– До свидания, – пробормотала я, закрывая за ректором дверь.
Мыслей в голове не было. Наверное, они просто испугались ответственности и разбежались в разные стороны, оставив меня в гордом одиночестве. От нечего делать я подошла к зеркалу и тоскливо вгляделась в мутноватое отражение. Марго из зазеркалья смотрела на меня настороженно и угрюмо. Ей проще – не нужно хитрить и притворяться. Только копировать действительность. И неважно, что эта действительность тебе совершенно не нравится.
За внимательным изучением собственного отражения меня и застал Флай.
Нет, дверь я запереть не забыла. Но он в нее и не входил. Улыбающаяся физиономия возникла в окошке. Впрочем, улыбка истаяла сразу же, как только Глазастый заметил меня.
– За какими бесами ты не спишь? – нахмурился парень. – Я проснулся в такую рань специально для того, чтобы сделать тебе сюрприз, влез сюда, ободрал коленку, а ты не спишь? А ну-ка ложись обратно в кровать и сделай вид, будто досматриваешь последние предрассветные сны.
– Рассвет уже был, – отмахнулась я.
– Тогда послерассветные. Или предзакатные, неважно. Главное, чтоб ты меня не видела. А я тем временем залезу и начну тебя будить. Потом ты проснешься, завизжишь от неожиданности…
– Не буду я визжать, Флай. И вообще, шел бы ты отсюда, а?
– Та-а-ак… – Глазастый сноровисто перевалился через подоконник и подошел ко мне. – Что случилось?
– Ничего.
– А на самом деле?
– И на самом деле ничего. Просто сон плохой приснился.
Я даже не соврала. Был же сон. Не сегодня, не вчера, но был.
– Марго, ты за идиота меня принимаешь, да? Думаешь, что твое оправдание меня полностью удовлетворит и я со стыдом удалюсь тем же путем, что и вошел? Так я тебя разочарую – обратно я по стенке не полезу, я не паук и не безумный акробат. Вообще не представляю, как ты там карабкаешься.
– Нормально, – пожала плечами я. – Просто я легче. Так что худеть тебе надо. На диету сядь, что ли…
– И это говорит человек, который ест всегда, когда не спит!
– А я не человек, я эльф! – Теперь бы самой еще в это поверить…
Кстати, займемся-ка аутотренингом на досуге: я – эльф, я на стороне остроухих, желаю им (то есть нам) счастья, здоровья, разномастных успехов и, главное, победы в войне. Люди-заразы, оттеснили нас на край континента, взвинтили таможенные пошлины, забыли старую веру и вообще всячески нас, бедных-несчастных, притесняют… Да, как-то так!
– О чем задумалась?
– Вот не поверишь, о человеческой несправедливости. Слушай, Флай, я действительно хочу побыть одна. Так надо. Потом все тебе объясню. Наверное.
– Вот это «наверное» мне и не нравится, – невесело усмехнулся парень. – Ладно, пошел я. Увидимся. Дверь открой.
– А что, сам ты со щеколдой не справишься? Мало каши ел?
– Так, мелкая, ты определись уже: мне кашу есть или на диету садиться?!
– Конечно на диету. Из каши. На завтрак – овсяную, на обед – рисовую, на ужин – гречневую, а если проголодаешься ночью, то пшенку.
– Кажется, после такой диеты я к тебе в окно точно не пролезу. Да и не одна стенка меня не выдержит.
– Выдержит, – решила я. – Но только очень прочная!
– Что-то меня такие перспективы совсем не радуют. Может, без диет обойдемся? Я и так красавец хоть куда!
– Слушай, красавец! Я ведь серьезно! Шел бы ты уже, а?
– Да, я понял, что ты не в духе, – кивнул Глазастый. – Только дверь все-таки открой. А то знаю я тебя, понавешаешь там заклинаний всяких…
– Нет там ничего, успокойся. Только щеколда.
…И еще я теперь не магичка. Я заурядный эльф, я ничего не умею, я до чертиков зла на людей… Тьфу ты, глупость какая!
– Я ушел! Не опоздай на завтрак!
Ну вот, еще и завтрак. Вообще-то я хотела перед тем хоть капельку подремать, но теперь уже не успею.
И вот кто, спрашивается, просил Понжера заявляться с утра пораньше? Пришел бы вечером, а лучше ночью. Все тайные дела нужно обговаривать ночью. Нет, не потому, что так положено. Просто в это время суток я лучше соображаю.
Я плюхнулась на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Смотрела долго, ни на что особо не надеясь, но втайне мечтая, что на беленом камне сейчас возникнут огненные письмена. И начертаются этими письменами ответы на все мои вопросы, и снизойдет на меня озарение, и будет мне счастье великое во веки веков.
Короче, завтрак я проспала! И утренние занятия тоже.
Совесть из-за прогула меня не мучила совершенно. Сказано было нарушать дисциплину, ну так я этим и занимаюсь по мере возможностей. На отчисление такие мелочи, конечно, не тянут… А что тянет?
На кухню, что ли, снова пробраться? Только сразу к Вальфу, а не к его жене. Хотя нет, не катит. Отчислять за это тоже не будут, а вот попасться повару под горячую руку чревато. А если тихонько спереть оттуда масло и полить им ступеньки? В принципе можно.
Можно еще пририсовать что-нибудь нецензурное к портрету основателя академии. Или вывесить на забор панталоны Риссы. Много что можно. Но это глупо, скучно и не по возрасту. Да и вообще, все эти измазанные чернилами сиденья, прибитые к полу туфли и вовремя (а чаще не вовремя) опрокидывающиеся на голову ведра с водой – просто детский сад. Но как же, оказывается, сложно изобрести достойную каверзу! Да еще так, чтоб меня потом вычислили. А то могут ведь свалить всю вину на того, кто первый под руку подвернется… И доказывай потом, что это все я! Да, и часовню тринадцатого века тоже я развалила…