тила инструмент и шмыгнула на пол, прямо под ноги наемнику. Тот запнулся за услужливо подставленную лохматую спину и всем телом рухнул вниз. Жалобно хрустнула ломающаяся флейта…
И вдруг наступила тишина. Полнейшая, кристально чистая. Только из-под стойки доносилось жалобное поскуливание Льени, оплакивающего свое разгромленное заведение. А мужики, до этого увлеченно месившие друг друга кулаками, вдруг заулыбались, а потом и вовсе зашлись дружным хохотом. Флейтиста вздернули на ноги, Лито вернули изрядно помятую кастрюлю, а ко мне несмело приблизился тот самый грубиян, из-за которого я лишилась куска юбки.
– Ну, это… Ты извини, что так вышло. Я ж не со зла. На вот, новое платье себе справишь, лучше прежнего. – Мужчина запустил руку в висящий на поясе кошель, покопался там, выудил пару золотых и протянул мне. – Не сердись только. Такой красивой девушке сердиться не к лицу!
– Я не сержусь, – улыбнулась я, нерешительно принимая деньги. И вдруг поняла, что действительно не сержусь. Да черт с ним, с платьем, у Тьяры их все равно целый шкаф. А вот за мощный выброс адреналина совместно с хорошим настроением я этому забияке сама приплатить была готова. От этой дурацкой сумбурной драки почему-то вдруг стало очень легко на душе, как будто именно ее мне для полного счастья и не хватало.
– Ну что, вытрясли друг из друга дурь? – Льени наконец-то выбрался из-за стойки. – А за ущерб платить кто будет?
Наемники, не переставая улыбаться, полезли за деньгами. Я тоже хотела отдать те самые, только что обретенные монеты, но рыжие брат с сестрой подхватили меня под руки и тихонько утащили в уголок.
– Ничего, пусть эти герои кружки и бутылки расплачиваются. Им полезно перед настоящими битвами жирок растрясти, – махнул рукой Лито. – Это же все как игра, не всерьез.
Да, серьезной потасовку назвать было сложно при всем желании. Даже травм у участников почти не было, одни синяки да шишки. Единственным существом, умудрившимся довести дело до кровопролития, была кошка Марыська. Остальные даже не попытались воспользоваться нормальным оружием, хотя обвешаны им были с ног до головы.
– Просто стыдно как-то… Ведь начала все вроде как я.
– Да при чем тут ты? Все к тому и шло. Особенно после того, как Лайс появился.
– Это который с флейтой? – догадалась я.
– Ну да. Действительно, талант у него на драки.
– Он не со зла, – вмешалась Лита. – Он же всегда хочет, как лучше, а к нему просто всякие неприятности липнут. Или просто дурацкие случайности, которые больше ни с кем произойти не могут.
– Ага! Одна из этих случайностей сейчас его старательно выгораживает, – поддел девушку брат.
– Да я же… я…
– А как еще ваше знакомство назвать? Он тебя – за задницу, ты его – подносом! Еще пара таких случайностей – и дети появятся!
– Да ну тебя, – покраснела дочка трактирщика.
– А вообще, тебе судьба за него замуж выйти! – подумав, сообщила я.
– Почему это? – дружно удивились двойняшки.
– А у вас в семье имена у всех на одну и ту же букву начинаются. Кроме матери. Так что это уже практически судьба.
– У мамы тоже, – усмехнулся парень. – Ее полное имя Вербина Леорика. Так что действительно судьба. Видать, придется мне невесту тоже по алфавиту выбирать. У тебя, случаем, второго имени нет?
– Мне и первого хватает. И вообще, не хочу я замуж!
– Ну, не хочешь – и не надо! И кстати, дай-ка сюда. – Лито выхватил у меня из руки небьющуюся боевую бутылку и ловко вышиб пробку. – Предлагаю отметить грядущий ремонт и твое возвращение.
Я хотела было ответить, что не пью, но мысли о возвращении и его причинах потянули за собой такую череду воспоминаний, что я чуть не взвыла. Нет, с памятью действительно нужно было что-то делать. Может, правда залить ее алкоголем и не мучиться?
Но когда я решительно взяла бутылку и уже поднесла ее ко рту, в разбитое окно вдруг влетела какая-то неясная тень. Нечто черное и растрепанное метнулось ко мне, вышибло бутылку из руки, взмыло под самый потолок, шугануло с балки кошку, покружило по залу и в конце концов приземлилось на стойку. При ближайшем рассмотрении непонятное существо оказалось крупным вороном. Причем создавалось впечатление, что птица прекрасно осознает, где находится и что только что сделала. По крайней мере, на упавшую бутылку она косилась весьма неодобрительно.
Не успела я удивиться и задуматься на вечную тему «Что бы это значило?», как чудом уцелевшая в драке дверь трактира распахнулась, и в помещение гордо вошла лошадь. Да не одна, а с двумя седоками. При этом первый из них не успел пригнуться, вписался лбом в притолоку и тут же вылетел из седла, не забыв прихватить с собой второго. Точнее, вторую.
– Кьяло, ты знаешь, что ты идиот? – Рисса, постанывая, выползла из-под свалившегося на нее берсерка и, нисколько не смущаясь присутствующих, продолжила его отчитывать: – Кто тебя просил направлять эту психованную кобылу внутрь? На улице спешиться нельзя было? Я понимаю, что у тебя голова дубовая, но о других тоже надо думать!
– Злючка? – Льени с удивлением уставился на лошадь.
– Нет, я вообще-то обычно добрая и на людей не бросаюсь. Но просто этот остолоп так надоел мне за время пути, что…
– Рис, он о кобыле, – поддел Кьяло.
– А… Ой, извините. Так вот, эта ваша лошадь… Ну, то есть не ваша, а Вербы, но…
– Что с ней?
– Да ничего, просто сумасшедшая какая-то. То идет-идет, а потом как что-то ей в голову ударит – и пускается галопом. Поводьев вообще не слушается, к коням чужим пристает, пиво хлещет…
– Кажется, он спрашивал о Вербе, – одернула я мавку.
– О Вербе? А что ей сделается? Просто она нам эту ошибку природы одолжила и велела сюда доставить. Мол, вы знаете, что с ней делать. Вот мы и явились. А вот Маргошеньку мы у вас заберем. Вы ведь не возражаете, нет? Вот и ладненько! Марго, пошли, поговорить надо. Но не здесь. Кьяло, к тебе это тоже относится. А то расселся тут, как баба на самоваре. – Рисса сноровисто ухватила парня за руку и поволокла наружу. Тот едва успел отцепить от седла Злючки какой-то продолговатый сверток.
Я виновато улыбнулась, помахала на прощанье всем обитателям трактира и выбежала следом за ребятами. Ворон тоже не остался в «Тарелке». Птица выпорхнула через окно и закружилась над нами, как живой символ каких-то грядущих гадостей.
Некоторое время мы молча шли по улице. Я не знала, что сказать, друзья тоже почему-то молчали. Я не выдержала первой:
– И что все это значит?
– Во-первых, я рад тебя видеть, – нерешительно начал Кьяло.
– Я тоже рада. Но удивлена. Каким ветром вас сюда занесло?
– Понятное дело, за вами ехали. Только в отличие от некоторых летающих нам пришлось двигаться по земле, а это, знаешь ли, занимает некоторое время, – вмешалась Рисса. – Кстати, где Флай?
– А где Глюк? – вопросом на вопрос ответила я. – Вы ведь не всю дорогу вдвоем на одной лошади ехали. Я права?
Берсерк философски пожал плечами, а Мавка в глубокой задумчивости уставилась в затянутое тучами небо. Эх, а ведь утром такая хорошая погода была… И настроение у меня почти исправилось… Но, как видно, белая полоса может длиться долго, только если идти вдоль нее. А меня, как всегда, тянет поперек.
– Так, конспираторы чертовы! Где моя зверюшка?
– Да не психуй ты! Вон твое магическое недоразумение летает. И надо же ему было почти на подъезде к городу превратиться!
У меня отлегло от сердца. Каким бы несуразным, ленивым и избалованным созданием ни был Глюк, но если бы пришлось вдруг потерять еще и его… Наверное, я бы просто свихнулась. А ворон… Что ж, не такая уж и плохая птица. Кажется, некоторые даже говорить умеют.
– А как же вас выпустили из академии? Или вы через какой-нибудь черный ход ушли?
– Неважно, – отмахнулась Рисса. – Главное, что выбрались. Но как мы ехали – это ужас! Сначала на дороге чуть не столкнулись с этими горе-бунтовщиками, пришлось срочно сворачивать и ехать лесом, а там везде ветки торчат и темно. Чуть все глаза не повыкалывали! А кобыла эта Вербина действительно ненормальная, прет вперед сквозь кусты, да быстро так. Глюк за ней еле поспевал, только на одной гордости держался. Всю ночь ехали, на следующий день все сонные, мы только что из седел не вываливаемся, перевертыш твой еле ноги передвигает, а Злючке этой все нипочем. А потом она и вовсе к Глюку приставать начала. То боднет его, то плечом заденет, то за хвост цапнет. Он под конец уже шарахаться стал от этой озабоченной. А на подъезде к городу и вовсе в птицу перекинулся. Ему от этого, может, и счастье, а нам пришлось вдвоем на одной лошади трястись. Кьяло хоть в седле, а я за ним на крупе себе отбила все, что только можно. Одна радость – пошлину при въезде только за одного коня платили. Эх, надо было с трактирщика этого деньгу за пошлину стребовать. А с Вербой пусть как хочет потом, так и разбирается.
– Как же было хорошо, пока ты молчала, – вздохнул Кьяло. – Марго, представляешь, она всю дорогу до города рта не открыла!
– А такое бывает? – удивилась я.
– Как выяснилось, да. Даже жаль, что так быстро доехали.
– Жаль ему! – обиделась мавка. – Лучше бы тебе было жалко тот десяток золотых, что мы по твоей милости потеряли!
– Это когда?
– А когда ты Глюково седло за пять монет продал, хотя оно втрое больше стоит. Не умеешь торговаться, так и не брался бы.
– Да ладно вам ругаться, – вздохнула я. – Скажите лучше, куда мы идем?
– А я откуда знаю? Ведешь-то ты. Я в вашей столице впервые. – Рисса демонстративно пожала плечами. – Так что скажи лучше, где Флая потеряла, и пойдем туда.
– Туда – точно не пойдем.
Все-таки жаль, что я так и не приложилась к той бутылке. Говорят, алкоголь еще и на разговорчивость влияет, а это мне совсем не помешало бы. Чтобы не выдавливать опять по капле то, что вроде и надо рассказать, а слов не хватает.
– Марго? – Кьяло обогнал меня и заглянул в лицо. – Что стряслось?
И, конечно, я все рассказала. В этот раз даже без слез обошлось.