Он снова кивает, прежде чем поспешить вверх по лестнице, чуть не споткнувшись в спешке. Хоуп прислушивается к топоту его шагов над головой, слышит, как со скрипом открывается дверь, а затем тишина.
Через некоторое время она начинает думать, что Одд не может заставить колесо работать, но затем тихие щёлк, щёлк, щёлк разносятся по потолку, и ещё ни один звук не был так приятен её слуху.
Она видела несколько прялок во время своих путешествий с Сэнди, и хотя она никогда не слышала о заколдованной, в этом есть смысл. Она может представить Одда, сидящего за прялкой, как ноги лоскутного мальчика двигаются по педалям, вверх-вниз, вверх-вниз, вращая колесо, заставляя его скручивать пряжу.
Пока она ждёт, каждый звук, доносящийся из леса, заставляет её подпрыгивать, и она часто смотрит на дверь, молясь, чтобы Баба не вернулась домой раньше времени. Если бы она застала Одда за работой за прялкой, Хоуп предположила, что Одду бы пришёл конец, и мысль об этом наполняет её живот тяжёлым комком страха.
Щёлк, щёлк, щёлк, вращается колесо.
А затем щелчки прекращаются.
Шаги снова эхом отдаются под потолком, и когда Одд спускается вниз, Хоуп сжимает прутья своей клетки так сильно, что у неё сводит пальцы.
– Ну? – спрашивает она, затаив дыхание. – Получилось? Ты смог сделать немного?
Одд смотрит на неё, в его глазах сверкает торжество, и поднимает вверх короткий, выглядящий оборванным моток серебристо-серой пряжи.
Хоуп в восторге ударяет кулаком по воздуху.
– Я знала, что ты сможешь, – говорит она. – А ты назвал себя бесполезным. Ха!
Одд смотрит на моток пряжи в своей руке, а затем на Хоуп. Он протягивает руки с открытыми ладонями, и она знает, о чем он спрашивает.
«Ну? Каков наш план?»
Хоуп манит его ближе, и он взбирается по стремянке и приближает лицо к её клетке, заставляя её поморщиться при виде грубых швов, стягивающих его губы.
Затем приглушённым голосом она рассказывает ему о своём плане.
Одд внимательно слушает, кивая каждой детали. Когда Хоуп заканчивает, Одд поднимает руку и смотрит на пряжу, лежащую у него на ладони. Всё сводится к этому кусочку верёвки. И Хоуп может сказать по выражению глаз Одда, о чём он думает.
«Что, если это не сработает?»
– Сработает, – говорит она. – Я верю в тебя.
Глава 22. В которой Дэррок оставляет свою метку
Дэррок выскальзывает из фермерского дома под покровом темноты, бесшумно закрывает дверь и пересекает двор, скрываясь в тени амбара. Там он останавливается и оглядывается назад, грудь колет чувство вины, когда он смотрит на окно бабушкиной спальни.
Он действительно собирается пойти на это?
Собравшись с духом, сжав кулаки, он решает, что да.
Уходя, он сворачивает в ночь, спускается по грунтовой дороге к краю фермы и следует по главной дороге в сторону города. Видишь его там, пятнышко на тёмном пейзаже, движущееся при свете луны? В этот час он никого не встречает на всём пути вдоль прибрежных скал – ни экипажей, ни кибиток. Когда в поле зрения появляется город, он останавливается, снимает с плеча холщовую сумку и достаёт волшебную палочку и коробок спичек. Он чиркает спичкой, зажигает шарик магии на конце палочки и ждёт. Верхушка волшебной палочки загорается, и отблеск пламени образует вокруг него тёплую сферу бесцветного света.
Больше ничего не происходит.
Сработало? Теперь он невидим?
Он не чувствует никакой разницы.
Дэррок закидывает сумку обратно на плечо, стоит в прохладной темноте и вдыхает свежий, солёный морской воздух, обдумывая дальнейшие действия. Он считает, что единственный способ проверить, работает ли заклинание, – это опробовать его.
Десять минут спустя он приближается к городским стенам.
Он сглатывает, подходя к огромным воротам. Они открыты, как всегда, и по одному стражнику стоят по обе стороны от входа. Он знает, что эти стражники больше для вида. Уже сотни лет никто не осмеливался напасть на город. Но всё же он думает, что они могут с подозрением отнестись к парню, путешествующему в одиночку глубокой ночью. Если они увидят его, то могут остановить. Могут задать вопросы.
Могут заглянуть в его сумку.
Он идёт дальше, его ноги бесшумно ступают по дороге, пальцы крепко сжимают волшебную палочку. У него на лбу выступают капельки пота. Сердце учащённо бьётся.
Он подходит ближе к воротам.
Стражники продолжают смотреть прямо перед собой.
Ещё ближе.
Стражники никак не реагируют.
Он проходит через ворота, и они даже не моргают. Они его не видят. Заклинание работает!
Это придаёт Дэрроку уверенности, и он улыбается волшебной палочке, направляясь в город, чтобы приступить к заданию.
Несколько часов спустя Дэррок спешит обратно из города. Когда он проходит мимо охранников, его взгляд прикован к волшебной палочке. Она почти догорела. Ему не следовало это допускать. Осталось ли в ней достаточно магии, чтобы благополучно вывести его из города?
Стражники не видят, как он уходит, и когда он оказывается достаточно далеко, чтобы быть вне пределов слышимости, то пускается бежать. Пламя колеблется и мерцает.
«Ещё чуть-чуть», – умоляет Дэррок.
Он направляется к вершинам скал, там останавливается и падает на колени, измученный ночной работой. Здесь действие чар всё же ослабевает, но он уже далеко от города и ещё достаточно темно, так что ему больше не нужно беспокоиться. Некоторое время он лежит на траве, переводя дыхание и улыбаясь звёздам.
Он не может поверить в то, что только что сделал. Это странное ощущение, похожее на сон, как будто на несколько часов он был кем-то другим, кем-то храбрым, решительным и дерзким.
Наконец он встаёт и устало бредёт обратно по дороге, улыбаясь про себя, поднимаясь по тропинке к ферме. Он идёт через двор, его ноги тяжелеют от усталости. Он уже мастерски, бесшумно открывает входную дверь и подходит к подножию лестницы, поднимается на одну ступеньку, затем на другую, уже представляя тепло своей постели…
– Не потрудишься ли ты объяснить мне, – раздаётся голос бабушки у него за спиной, – где ты был?
Дэррок замирает. Он с трудом сглатывает, затем крепко зажмуривается.
– Ну? – спрашивает бабушка.
Дэррок медленно оборачивается. И вот она стоит у входной двери, скрестив руки на груди, с яростным огнём в глазах.
Допрос не занимает много времени. Дэррок довольно быстро сдаётся, вываливая все свои тайны. Он рассказывает бабушке о своей встрече с Бет из Цветной Лиги, о том, как долгое время он хотел помочь в борьбе с Императором и Некромантом. Что сегодняшняя ночь была той ночью, когда он наконец-то что-то сделал.
– Как ты мог быть таким безрассудным? – кричит она. – После всего, что я сделала, чтобы защитить тебя, уберечь от этого!
– Я не хочу бездействовать!
Ошеломлённая тишина наполняет кухню. Бабушкины глаза широко раскрыты. Это первый раз в жизни Дэррока, когда он повысил на неё голос, и они оба потрясены.
– Прости, – продолжает он, на этот раз тише. – Но я больше не могу оставаться в стороне, бабуля. Что-то внутри меня так сильно хочет стать частью Лиги. Чтобы всё исправить.
Она стояла, но теперь садится напротив него за стол и обхватывает голову руками. Когда она говорит, в её голосе слышится смирение:
– Что ты делал сегодня вечером, сынок?
На этот раз Дэррок так легко не расколется.
– Я думаю, тебе лучше увидеть самой.
Она поднимает глаза.
– Увидеть? Что ты имеешь в виду?
Рассвет наступит через пару часов. Главная дорога уже не так безлюдна, как была посреди ночи, и когда бабушка ведёт лошадь с повозкой в сторону города, они проезжают мимо нескольких других путешественников.
– Что за беспорядок! – кричит им одна женщина верхом на лошади, проезжая в противоположном направлении. – Что за чёртов беспорядок!
Прежде чем бабушка успевает спросить, женщина уезжает.
Приближаясь к воротам, они слышат гулкий лай Псов-потрошителей по всему городу. Бабушка подозрительно смотрит на Дэррока, но он ничего не говорит.
– Что происходит? – спрашивает она стражников у городских ворот. Дэррок узнаёт их по своему ночному приключению. Они выглядят усталыми и испуганными.
– Радуги, – говорит один.
Бабушка приподнимает бровь.
– Что?
– Радуги, – повторяет другой стражник, сглотнув. – Какой-то нищий недавно нарисовал чёртовы радуги по всему городу. На зданиях, на дорогах… даже снаружи замка!
– И более того, – добавляет другой стражник, – они цветные!
Бабушка ахает.
– Цветные?
– Да! – восклицает первый стражник. Он прикусывает нижнюю губу. – Это ужасно. Ох, Император будет в ярости. А Некромант… Кто знает, что она сделает!
Бабушка подгоняет лошадей, и повозка въезжает в ворота. Обычно в это время город по большей части ещё спал. Торговцы и уличные продавцы уже готовились к работе, а другие ранние пташки, возможно, уже встали. Но этим утром, вскоре после восхода солнца, улицы гудят. Повсюду толпятся и болтают люди, и, когда Дэррок с бабушкой проезжают мимо в своей повозке, они улавливают обрывки взволнованного разговора.
– Они повсюду! Радуги повсюду!
– Это сделала Лига!
– Псы-потрошители сходят с ума, вынюхивают всё вокруг, пытаются найти преступника. Я слышал, они вообще ничего не нашли.
– Император будет вне себя от ярости!
– Забудь о нём, это Некроманту следует беспокоиться.
– Да? С чего ты взял?
– Ну, это работа Многоцветной Девочки, не так ли? Должно быть! Она вернулась!
Бабушка смотрит через дорогу на то место на каменной стене, где была нарисована радуга. Цвета яркие, ослепительные, и она не может насмотреться, насыщая свою душу. Испуганный мужчина бешено скребёт радугу проволочной щёткой, но это не даёт никакого эффекта. Когда она поворачивается к Дэрроку, то сдерживает слезы.
– Ты? – шепчет она.
Он кивает и удивляется, когда она протягивает руку и сжимает его ладонь. Она смотрит на него так, словно он изменился. И на её лице такая гордость!