Он кивает, всё ещё глядя на пустую стену, представляя, как это может выглядеть, когда он закончит. Улыбка расползается по его лицу, когда он подходит к письменному столу, берёт палитру и выдавливает несколько капель серой краски на дерево. Затем он выбирает одну из своих новых кистей для рисования, и вот он стоит, повернувшись лицом к стене, щекочет подбородок мягким концом кисти.
Через некоторое время он делает глубокий-глубокий вдох, обмакивает кисть в краску, протягивает руку и с долгим выдохом прикасается кончиком к стене.
Несколько часов спустя миссис Гвендл проходит мимо комнаты Дэррока. Она не планировала останавливаться там, но какой-то звук привлекает её внимание. Она долго стоит у двери, прислушиваясь. Звук, доносящийся изнутри, вызывает улыбку на её лице. Дэррок работает, напевая что-то себе под нос.
Миссис Гвендл кивает. Это хорошо. Дэррок счастлив. Она знала с тех пор, как он был совсем маленьким, что он интересуется миром больше, чем следовало бы. Он такой же, какой была она в молодости. Всегда задаёт вопросы. Никогда не принимает глупых ответов, на которые клюют другие маленькие дети. Нет. Дэррок всегда был способен видеть, что мир носит маску.
Она уверена, что однажды он захочет присоединиться к Цветной лиге, чтобы помочь вернуть цвет. Она видела проблески будущего. Подсказки в чайных листьях, которые её собственная бабушка научила читать. Шёпот в её снах. И остановит ли она его? Конечно, нет. Если бы она была моложе, если бы у неё не было обязанностей, она бы сама была там, не так ли?
Но всё же мысль о том, что её единственный внук подвергает себя опасности, заставляет её дрожать.
Однажды он уйдёт. Но не сейчас.
Глава 6. В которой собран лунный свет
Через лунный цикл после первого знакомства Хоуп с цветом она стоит вместе с Сэнди у открытой двери скромного коттеджа, свет, льющийся изнутри, растворяется в ночи. В дверях стоит взъерошенный худощавый мужчина лет двадцати. Он бешено трясёт руку Сэнди.
– Спасибо вам, – повторяет он снова и снова. – Спасибо вам, спасибо! И спасибо ещё миллион раз! Ох, как наша семья сможет когда-нибудь отплатить вам за то, что вы сделали? Жаль, что у нас нет лишних денег!
Сэнди удаётся высвободить свою руку. К пальцам снова приливает кровь.
– Деньги? Я бы и слышать о таком не хотел.
– Но вы спасли нашу маленькую девочку, – выдыхает мужчина в дверях, глядя на Сэнди широко раскрытыми от благоговения глазами. – Когда она упала с того дерева… – Он сглатывает. – Её травмы были настолько серьёзными, что мы думали, потеряем её. Если бы вы не проходили мимо…
– Мы всегда где-нибудь проезжаем, – говорит Сэнди. – Я рад, что мы смогли помочь.
– Но ведь должен же быть какой-то способ, как мы можем отплатить вам? – спрашивает мужчина.
Сэнди улыбается, похлопывает мужчину по плечу и смотрит вниз, на потрескавшуюся грунтовую дорожку.
– Долг бродячего мага – помогать тем, кто в этом нуждается. Единственное, о чём я прошу вас в благодарность, – это чтобы вы проявили к нам доброту, если мы когда-нибудь будем в ней нуждаться.
– Конечно, – говорит мужчина.
Сэнди кивает, приподнимает шляпу.
– Ура! Это очень хорошо. Мы поехали. Не забудьте дать своей малышке остаток зелья, когда она проснётся.
– Не забуду.
Сэнди отворачивается, а затем замирает.
– И держите её некоторое время подальше от деревьев.
– Куда мы идём так поздно? – Хоуп протирает глаза и смотрит в ясное ночное небо. Полночь уже наступила и прошла, а луна стояла полная и ослепительная. Они оставили кибитку в крошечной деревушке, где Сэнди лечил травмы маленькой девочки.
– Через минуту увидишь. – В одной руке Сэнди держит металлический фонарь, хотя сегодня ночью достаточно слабого света луны, чтобы указать дорогу.
Хоуп хмуро смотрит сверху вниз на Оливера, который трусит рядом с ней, пока они взбираются по крутому каменистому склону. Далеко внизу раскинулся лес, который при таком освещении выглядит как бескрайнее чёрное море. Тут и там Хоуп различает белые деревенские огоньки, мерцающие, как огни далёких кораблей.
– Почему он просто не может мне всё рассказать?
– Он хочет казаться загадочным, – говорит Оливер. Он идёт у её ног, время от времени останавливаясь, чтобы принюхаться и оставить свой запах. – Ты же знаешь, как он это любит.
– У меня болят ноги, – жалуется Хоуп.
Сэнди не сбавляет скорости. На самом деле Хоуп совершенно уверена, что он даже ускорился.
– Мы почти на месте. Давай, душенька.
– Ты знаешь, куда мы идём? – Хоуп спрашивает Оливера.
Растрёпанный чёрный пёс дёргает ухом.
– Я не имею права говорить.
– Это просто причудливый способ сказать, что ты не собираешься мне рассказывать, верно?
– Одним словом, да.
Хоуп фыркает, засовывает руки в карманы своего серого пальто и ускоряет шаг.
– Не дуйся, – говорит Оливер. – Тебе это не идёт.
Они идут дальше в молчании, пока Хоуп не бросается вниз и не срывает маленький серый цветок с каменистой земли.
– Как ты думаешь, какого он цвета?
– О, Хоуп, – отвечает Оливер. – Только не снова. Сэнди сказал тебе, что говорить об этом небезопасно. Ты должна забыть о цвете.
– Но я не могу, – вздыхает она, и её щеки вспыхивают. – Как я могу забыть что-то настолько замечательное?
– Потому что, если ты этого не сделаешь, Чёрные Мундиры Императора пересекут весь лес верхом на своих огромных Псах-потрошителях и найдут тебя.
– Сэнди бы им не позволил, – говорит она.
– О, и ты готова подвергнуть его опасности? И меня?
– Ну нет… но…
– Потому что это именно то, что произойдёт, Хоуп, если ты когда-нибудь нарушишь правила. Ты этого хочешь?
– Нет!
– О чём это вы двое шушукаетесь?
Сэнди останавливается и оглядывается на них с выражением подозрения на лице.
– А, ничего, – говорит Оливер. – Хоуп только что сказала, что, по её мнению, ты заблудился. Я, конечно, заступался за тебя.
Сэнди нахмурился.
– О, правда? Заблудился, говоришь? Ха! Следуйте за мной, и вы скоро всё увидите.
Он отворачивается, и Хоуп карабкается за ним по всё более крутому склону, пока они не достигают вершины холма, где их встречает неровная вересковая пустошь. Земля мягкая и рыхлая, по ней довольно трудно ходить.
– Тебе стоит попробовать отрастить ещё одну пару ног, – самодовольно говорит Оливер.
Ещё через десять минут, когда дорога становится поистине невыносимой, за верещатником обнаруживается громадный пруд, окружённый серым тростником и тощими, кривыми деревьями. Вода чёрная, как уголь, и слегка подёрнута рябью. Хоуп видит, как лунный свет рассеивается по пруду.
– Что мы здесь делаем? – спрашивает она. Затем добавляет: – И где это здесь?
Сэнди уже шагает к пруду.
– Иди сюда, Хоуп.
Она присоединяется к нему на краю пруда, пока Оливер принюхивается к вереску, улавливая запах кроликов и засовывая нос во всё, что могло быть кроличьей норой.
– Ты много раз видела, как я творю заклинания, не так ли? – говорит Сэнди.
– Да.
– А какой особый ингредиент помогает каждому заклинанию работать? – спрашивает Сэнди.
– Лунный свет, – говорит Хоуп. – Это все знают.
Сэнди улыбается.
– Да, лунный свет. И я только что израсходовал весь запас. Использовал то, что у меня осталось, чтобы вылечить кости этой бедной крошки.
– Значит, мы здесь, чтобы запастись лунным светом? – уточняет Хоуп.
– Так и есть, – кивает Сэнди. – И как, по-твоему, Хоуп, мы могли бы его собрать?
Хоуп открывает рот, чтобы заговорить. Она делает паузу.
– А ты не можешь просто взять его с неба?
Сэнди хихикает.
– Возьми его с неба, говорит она! Как будто это так же просто, как сорвать спелое яблоко с дерева!
Хоуп чувствует, как краснеют её щеки. Она скрещивает руки на груди и показывает язык.
– Не смейся надо мной.
– Я не смеюсь, – говорит Сэнди. – Ты не можешь достать лунный свет с неба. Он слишком рассеянный и неукротимый. Тебе нужно найти место, где он собирается, понимаешь? Место, где он попадает в ловушку.
Хоуп поднимает взгляд на его волевое лицо, а затем смотрит на воду, где лунный свет ложится рябью на поверхность. Её большие тёмные глаза становятся ещё больше.
– Ты говоришь о чём-то вроде пруда?
Сэнди одаривает её гордой улыбкой.
– Да. Вроде пруда. Но не просто какой-нибудь пруд, имей в виду. Лунный пруд. – Он указывает на блестящую воду. – Их много, они разбросаны по всей стране. Лунные пруды – древние места. Некоторые верят, что когда-то они были заколдованы феями. Какой бы ни была причина, лунный пруд задерживает лунный свет. И там он лежит, пока не взойдёт солнце.
Хоуп вглядывается в неподвижную черноту воды, её глаза обводят места, где лунный свет собирается в серебристые лужицы и водовороты.
– Хочешь знать, как отличить лунный пруд от остальных? – спрашивает её Сэнди.
Хоуп кивает:
– Очень-очень хочу.
– Вон там, – говорит Сэнди, указывая на одно из деревьев, окружающих пруд. Это огромный узловатый дуб, намного крупнее других деревьев.
– У каждого лунного пруда есть дуб, – говорит Сэнди. – Это первый признак, и любой может его заметить. Но только маг может обнаружить два других. Второй… – Он принюхивается. – Ты чувствуешь этот запах?
Хоуп делает глубокий вдох через нос.
– Чувствую. Это как… как клубника!
– О, в тебе есть волшебство, это точно, – говорит Сэнди, хлопая в ладоши. – Да, лунный пруд всегда приятно пахнет для мага.
– Какой признак последний? – спрашивает Хоуп, подпрыгивая вверх-вниз в предвкушении.
Сэнди приседает на корточки у кромки воды, протягивает руку, опускает палец в воду. Затем он на мгновение засовывает палец в рот.
– Попробуй, – предлагает он. – Это безопасно.
Хоуп присаживается на корточки рядом с ним, протягивает руку и опускает её в воду. Когда её пальцы погружаются, серебристый лунный свет танцует на созданной ряби. Она поднимает палец и пробует на вкус капельки воды, свисающие с подушечки. Её рот тут же наполняется сладким, покалывающим теплом.