Мой взгляд был прикован к рукам Мэтта. Огрубевшие, крепкие, мозолистые руки – руки строителя – и все же я помнила так ясно, как когда-то в этих пальцах он держал перо…
– Нет, – ответил Мэтт.
Я повернулась к нему.
– На сколько?
– На недельку-другую. Гордон пару лет назад купил яхту. Разрешил мне отправиться в плавание, пока не настало время поставить ее на зимнюю стоянку.
– У него есть яхта? Какая?
– Тридцатишестифутовый шлюп. Он стоит в Марблхеде.
Я откинулась на сиденье.
– Звучит здорово. А я вот со школы не плавала на яхте, веришь?
Мэтт посмотрел на меня удивленно.
– Как так?
– Папа продал нашу лодку в прошлом году. Теперь хочет купить новую. Так ты в отпуске только на эту неделю? – спросила я.
– Да. У меня хороший начальник. Он дает мне отпуск всякий раз, когда мне надо. Неоплачиваемый.
– Можешь припарковаться прямо здесь, – указала я на пустое место на главной улице.
Мы вышли из машины и снова зашлепали по лужам, мечтая быстрее попасть в паб.
Дверь за нами захлопнулась. Внутри было тепло, сухо и пахло засохшими пятнами от пива.
Тут было даже слишком тихо для вечера субботы. Лишь пара-тройка человек расположились в круглых закутках вдоль стены. У барной стойки сидел пожилой мужчина, обеими руками держа стакан виски. Бармен разливал пиво в два стакана.
Я сняла пальто и последовала за Мэттом в дальнюю часть паба, где мы сели в один из закутков. Подошла официантка. Мы заказали напитки. Как только она ушла, мы сели поближе и сложили руки на стол.
– Как же я рада тебя видеть, – сказала я.
– И я тебя тоже.
– Ты все еще пишешь? – дождавшись, наконец, спросила я.
Мэтт пожал плечами.
– Иногда. Пару лет назад написал рассказ для одного журнала.
– Правда? Замечательно. Что-то новое, или я его знаю?
Глупый вопрос. Я ведь не читала его последних рассказов. Скорее всего он написал его уже тогда, когда уехал из дома.
– Нет, – ответил он. – Не знаю, где мои старые рассказы. Лежат где-то стопочкой в коробке, наверное, если папа еще их не сжег. Во всяком случае, тогда я был ребенком. Скорее всего все эти мои «сочинения» и гроша ломаного не стоили.
– Неправда. А этот ты написал уже в Чикаго? – спросила я.
Мэтт кивнул.
– Я хотела бы прочитать его как-нибудь. У тебя есть экземпляры журнала?
– Парочка.
– Поделишься со мной?
– Конечно.
– Только обещай мне, ладно? – произнесла я решительно.
– Обещаю.
Принесли наше пиво, и мы чокнулись.
– За старых друзей, – провозгласила я.
– Старых друзей, – повторил Мэтт.
Мы оба сделали по глотку, и я осторожно стерла пену с верхней губы.
– Что-нибудь еще ты в последнее время написал? – спросила я.
Мэтт поставил свой бокал.
– Пару лет назад начал писать роман, но так и не закончил.
– Почему? Тебе точно надо его дописать.
– Поживем – увидим, – ответил Мэтт и откинулся на спинку стула, вытянув руки над головой и окинув меня лукавым взглядом. Я почувствовала уже знакомое мне раньше волнение – я не знала, что он скажет дальше.
– Так что, вы с Питером… – произнес Мэтт, поддразнивая меня, словно мы снова оказались двенадцатилетними подростками. – Он всегда был в тебя влюблен, даже когда мы были еще пацанами. Подглядывал за тобой из окна своей комнаты.
– Конечно, нет! – возразила я, пытаясь унять свое волнение и одновременно стараясь не расхохотаться.
– Я один раз застукал его за этим занятием, – сказал Мэтт и поднял бокал, как бы говоря, что это не шутка.
Я расплылась в улыбке.
– Ну, с тех пор, как ты уехал, между нами ничего не было.
Он отпил глоток.
– В любом случае, я всегда знал, что в итоге ты будешь именно с Питером. Это было неизбежно.
– Зачем ты так говоришь? – отмахнулась я.
– Потому что такая, как ты, точно не стала бы встречаться с таким, как я. Иначе ты бы прокляла все на свете, – улыбнулся Мэтт.
Я наклонилась ближе и поняла, что уставилась на его губы.
– Какие глупости!
Мэтт тоже посмотрел на мои губы, а потом честно ответил:
– Это правда, и ты это знаешь. Тебе повезло – Питер всегда был рядом и благодаря ему у тебя никогда не было неприятностей. Без него мы бы с тобой точно влипли, потому что я не самый прекрасный пример для подражания.
Он прищурился.
– И ты тоже всегда балансировала на грани.
Подошла официантка.
– Как вам пиво?
– Очень вкусно, спасибо, – ответил Мэтт. А я вспомнила те прежние дни. Удивленно вскинула бровь и произнесла тихим голосом:
– Так ты по-прежнему не лучший пример для подражания?
Компания, сидевшая в закутке позади нас, дружно рассмеялась, но мы с Мэттом смотрели друг на друга, не отрываясь, совершенно не обращая внимания на окружающих.
– В каком-то смысле да, – ответил он. – Хотя нет. В конце концов, должен же я был вырасти.
Ну да, я вот, например, выросла. Не могли мы вечно гонять на велосипедах по городу и качаться на самодельных качелях, подвешенных к ветке старого дуба.
Я сделала еще глоток.
– У тебя все хорошо, Кора, – сказал Мэтт, – ты должна гордиться собой.
– Наверное.
– Наверное? Ты еще сомневаешься? У тебя стипендия, ты учишься в одном из лучших колледжей страны.
Заиграла пластинка в музыкальном автомате.
Я промолчала. Мэтт наклонился вперед.
– Ну же, ответь что-нибудь.
– Все так сложно, – попыталась я объяснить.
– Что сложно?
Я снова поймала себя на том, что уставилась на губы Мэтта, изучая все их трещинки.
– На первый взгляд моя жизнь кажется идеальной, – сказала я. – Но иногда я чувствую, будто не знаю, чем собираюсь заниматься, где я действительно хочу быть, и у меня всегда было такое странное необъяснимое желание сбежать – потому что мне вечно всего мало и мне иногда грустно становится: ведь в жизни столько всего, о чем я даже не знаю и могу никогда не узнать. А у тебя таких мыслей никогда не возникало?
Ничего такого я никогда не говорила даже Питеру. И подумать странно – он бы точно этого не понял.
– О, да что ты можешь об этом знать, – развел руками Мэтт. – Посмотри на меня. Вся моя жизнь пошла наперекосяк, и я в курсе, какого все – и ты тоже – мнения обо мне. Что я не оправдал свой потенциал, что я мог бы добиться большего, если бы только приложил усилия. Ты понятия не имеешь, сколько раз я слышал подобные фразы в свой адрес. И сейчас, сидя здесь, в возрасте двадцати двух лет, я знаю, что все эти люди, наверное, были правы. Я мог бы добиться большего, но ничего не добился. Должен признать, что никогда ничего и не добьюсь. Так что да, я ощущаю разочарование, и оно куда сильнее, чем ты думаешь.
Компания за ближайшим к нам столом поднялась со своих стульев. Они надели пальто и, болтая, покинули паб.
– Твой рассказ напечатали в журнале, и тебе за это заплатили, – сказала я. – Одним этим уже можно гордиться. И тебе нравится твоя работа, так ведь? Строить дома, я имею в виду?
– В принципе да. Но есть кое-что, что я хотел бы изменить. Может быть, надо было… – начал было Мэтт, но запнулся и покачал головой. – Не знаю. Какой смысл жалеть? Только мучиться.
Я удивилась, сколько мы успели с ним обсудить еще до того, как нам подали еду, – ведь до этого мы не разговаривали почти шесть лет. Можно было бы подумать, что мы с Мэттом совсем чужие люди друг другу, однако никто – никто в целом мире – не знал всю правду.
В моей голове шевельнулось воспоминание о том, каково это – сидеть рядом с Мэттом на пляже, положив ему голову на плечо, и, чувствуя у себя на поясе его руку, слушать прибой. Я помнила все это, словно мы сидели с ним у моря только вчера, и почти могла чувствовать его прикосновение – и испытывать все те же легкость и счастье. Мне очень хотелось взять Мэтта за руку.
– Изменить свою жизнь, – сказала я, изо всех сил пытаясь вернуться к реальности, – никогда не поздно, Мэтт. Тебе всего-то двадцать два. Ты все еще можешь добиться чего-то большего, как только поймешь, что именно тебе нравится – писать романы или что-то другое. Думаю, в этом и трудность. Понять. Я и сама не знаю, поняла ли я хоть что-то насчет своей жизни или нет.
Мэтт провел рукой по спинке сиденья.
– Ты говорила, что хочешь путешествовать.
– Да, – подняла я глаза. – И, наверное, буду.
– Не говори «наверное». Просто сделай это. Жизнь слишком коротка. Ты же не хочешь в какой-то момент оглянуться и понять, что так много всего упустила. Ты сама сказала, что расстроена. Выясни же, как это исправить.
Раздался стук столовых приборов и тарелок: официантка убирала со стола напротив.
– Может быть, тебе тоже стоит так поступить, – сказала я.
– Может быть, именно это я сейчас и делаю, – ответил Мэтт.
Мое сердце забилось еще сильнее.
– Как так? – спросила я, чувствуя, как во рту пересохло.
– Потому что я пришел сюда. И смотрю в твои глаза.
Я замерла, уставившись на него. Все, что я хотела сделать – протянуть руку и дотронуться до его руки, но вместо этого схватила стакан с пивом и долго-долго пила.
Пришла официантка, поставила на стол заказанную нами еду и ушла. Мэтт потянулся за кетчупом.
– Ты выглядишь бледной, – сказал он.
– Странно, ты ведь рядом.
– Что странного? Мы же старые друзья.
Я взяла вилку и ткнула в картофель фри.
Мы не говорили долго. Я попыталась проглотить комок в горле.
– Может быть, я не должен был приезжать, – сказал Мэтт, откинувшись назад.
Внезапно испугавшись, что сейчас он предложит отвезти меня обратно в общежитие, а после этого уедет навсегда, я призвала на помощь всю свою решительность. И сказала, что на самом деле обо всем этом думаю:
– Нет. Я рада, что ты навестил меня. Все эти годы я думала о тебе столько раз, хотя изо всех сил старалась забыть. Думала – как ты там? Надеялась, что ты счастлив. А ты был счастлив? Помимо этих разочарований, я имею в виду.
Мэтт пристально посмотрел на меня.