– Можете пойти с нами и держать его за руку, пока мы не подъедем к отделению. Потом придется ждать снаружи.
Я взяла руку Мэтта и сжала ее.
– Я буду рядом.
Питер сидел в приемном покое. Он дул на стакан с кофе. Я понаблюдала за ним – пока он еще меня не замечал, – думая, чем заслужила от него такую доброту.
Я ведь всегда отказывала ему в том, чего он больше всего от меня хотел. Даже девственность я отдала другому, причем всего через неделю общения. Я подумала, что Питер как-то об этом узнал. Интересно, он это почувствовал или прочитал по моим глазам?
В этот момент Питер посмотрел на меня и улыбнулся, и все страхи исчезли. Нет, он не знал, как далеко мы с Мэттом успели зайти. Он ничего не знал.
– Как дела? – спросил Питер, когда я села рядом.
– Как и должны быть.
Я посмотрела на часы и отсчитала шесть часов вперед.
– Но думаю, что эта ночь будет очень долгой.
Питер взял меня за руку, и я удивилась.
– Да, но ты все преодолеешь, Кора. Все будет хорошо. Вот увидишь.
Я надеялась на это. Правда надеялась.
Глава 47
Долгое время мы с Питером и Гордоном сидели в тишине. Питер читал газету, а я пыталась листать журнал, но в конце концов бросила его на сиденье, потому что не могла сосредоточиться на том, что там было написано. Я могла лишь пялиться на стену и молча бороться со своими страхами или вспоминать обо всех волшебных моментах, проведенных вместе с Мэттом.
Я думала о том, какими ярко-голубыми были его глаза и как я тонула в них, даже в юности. Я вспомнила наш первый поцелуй там, на яхте Гордона, и услышала звук его голоса. «Я хочу жениться на тебе, Кора. И надеюсь, что твой ответ – “Да”».
Через некоторое время я встала, чтобы размять ноги, и побрела по приемному покою. Прошла по коридору, стараясь не наступать на стыки между кафельными плитками. Да, я вела себя как ребенок, но мне нужно было как-то отвлечься.
В этом крыле больницы было совсем тихо, и я чувствовала себя одиноко. Я хотела лишь одного – чтобы в дверях в конце коридора вдруг появился улыбающийся Мэтт, подошел ко мне и сказал, что все в порядке и все теперь будет хорошо.
Я прислонилась к стене и уставилась на ноги.
– Ты в порядке? Принести тебе что-нибудь? – спросил кто-то рядом. Я подняла взгляд и поняла, что передо мной стоит Питер.
– Нет, спасибо. Все хорошо, – ответила я.
Из динамиков послышался голос:
– Уважаемые посетители, сообщаем вам, что приемные часы окончены. Вы можете вернуться завтра утром, в 10:00.
– Это, наверное, не для нас, – сказал Питер, облокотившись на стену. – Мы можем быть здесь.
Я кивнула.
С мгновение мы оба молчали. Я откинулась назад и посмотрела на потолок, а Питер помассировал себе шею.
– Знаешь, я всегда видел, что у вас с Мэттом есть кое-что, что я не очень понимаю.
Я подняла голову:
– Что ты имеешь в виду?
Питер пожал плечами.
– Когда мы были детьми, вы как-то по-особому друг на друга смотрели. И никогда не смотрели так на меня.
Он сделал паузу.
– Иногда я вас видел вдвоем на пляже и не решался подойти. Я знал, что нельзя вмешиваться. Иногда я был ревнив и зол. А иногда я…
Питер снова запнулся, и я повернулась к нему лицом.
– Ты… что?
– Я… был заворожен. Я хотел бы знать, каково это. Я хотел так же сильно сблизиться с тобой, как Мэтт, но не знал, как. Я был рад, когда он уехал, потому что знал, что до тех пор, пока Мэтт рядом, ты выберешь его, а не меня.
В моем горле встал ком.
– Прости, пожалуйста, Питер. Ты мне очень дорог, и всегда был. Я никогда не хотела причинить тебе боль.
Он опустил взгляд:
– Понимаю. Отчасти это и моя вина. Я всегда знал, что если бы попытался забрать тебя у него, то проиграл бы. Догадывался, что ты любишь его. Это было ясно как божий день. Мне очень жаль, что все это происходит.
Какое-то время я переваривала сказанное им.
– Спасибо, Питер, – произнесла я наконец.
По коридору прошел уборщик со шваброй. Я наблюдала за ним пару секунд, а затем снова посмотрела на Питера.
– Можно кое о чем у тебя спросить? – сказала я.
– Конечно, – ответил он.
– О чем вы с Мэттом говорили сегодня там, в палате?
Питер вздохнул.
– Ну… Во-первых, он извинился за то, как поступил с нами в школе, когда пожертвовал нашей дружбой ради другой компашки.
– Он говорил мне то же самое, когда впервые приехал в Уэлсли.
И я знала, что Мэтт собирался сказать и Питеру.
– Потом он извинился за то, что из-за него нам с тобой пришлось разбежаться, сказал, что никому из вас не доставляло удовольствия причинять мне боль. А потом он сказал, что…
Питер запнулся, но вскоре продолжил:
– Что сделал тебе предложение.
Я оттолкнулась от стены и посмотрела на него с удивлением.
– Он рассказал тебе об этом?
– Да, и в этот момент мне захотелось ударить его. Если бы не все эти капельницы и провода, наверное, я не смог бы сдержаться.
Я улыбнулась. Питер склонил голову и виновато пожал плечами.
Он откашлялся и продолжил:
– Я понял, что именно поэтому он отправил тебя за кофе. Я сказал, что не удивлен, потому что всегда знал, что ты любишь его больше, чем когда-нибудь любила меня.
– Питер…
Я тронула его за плечо, но он поднял руку, говоря, что моя жалость ни к чему.
– Я попросил его позаботиться о тебе. Сказал, что если он хоть пальцем тебя тронет или чем-то обидит, я сделаю все, чтобы он об этом пожалел. Он согласился, – сказал Питер.
– Питер… – снова прошептала я.
– Нет, Кора. Не нужно. В самом деле. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И все.
Я обхватила его руками и обняла.
– Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив. И ты будешь. Просто с кем-то другим.
– Это неправда, – прошептал он мне на ухо. – Может быть, я и не для тебя, но ты всегда была, есть и будешь любовью всей моей жизни.
Я закрыла глаза, чувствуя, как к ним подступили слезы, и поцеловала его в щеку.
– И все? – спросила я. Мы повернули назад, к приемному покою.
– Нет, – ответил Питер. – Было еще кое-что.
Я застыла на месте и взяла его за руку:
– Скажи мне.
Он снова посмотрел вниз, на пол.
– Если что-то с ним случится и он не выживет, Мэтт попросил меня проследить, чтобы у тебя все было в порядке. И вот я здесь.
Мы встретились взглядом.
– Что бы ни случилось, Кора, я с тобой. Но хочу, чтобы ты знала – я правда надеюсь, что Мэтт поправится.
Глава 48
Когда двери хирургического отделения наконец распахнулись, мною овладел всепоглощающий страх.
Я быстро встала и увидела, как к нам через весь коридор идет хирург. Он не смотрел на нас, и я уже знала в тот момент, что новости плохие.
Вся моя кровь бросилась мне в голову. Я не могла дышать.
– Мне очень жаль, – сказал доктор. – Мы сделали все, что могли…
Гордон опустил голову и заплакал, а Питер обнял меня и прошептал:
– Мне так жаль, Кора. Мне так жаль…
Жизнь
Глава 49Софи
Я сидела за столом рядом с мамой и понимала целиком и полностью всю гамму эмоций, которые она чувствовала. Год назад в детской больнице в Нью-Йорке я испытала все это сама. В тот день мир, казалось, перестал для меня существовать. Мне было так больно, что эта боль представлялась мне совершенно нестерпимой.
– Мам, прости меня. Я об этом не знала. Почему ты никогда мне не говорила? – всхлипнула я.
– Потому что я твоя мать и не могла так говорить о мужчине, который не был твоим отцом, – пожала плечами мама.
Я посмотрела на нее. Лучи закатного солнца освещали мамино лицо, и мне стало так спокойно. Я спросила:
– Потому что мой настоящий отец – Мэтт, да?
Мама достала из коробки салфетку и высморкалась.
– Да.
Мы долго сидели в тишине. Я ждала, когда мама сможет справиться с горем, которое только что разбередила.
Я встала, подошла к шкафу и стала искать по всем ящикам, пока наконец не нашла бутылку бренди. Я налила нам по чуть-чуть и снова села.
– Наверное, ты вышла замуж за Питера, когда не стало моего отца… – начала я и запнулась. – Моего настоящего отца.
Мама поднесла к губам бокал, глядя на переливавшуюся в нем янтарную жидкость, и медленно сделала глоток.
– Когда Мэтт умер, – сказала она, – Питер поддерживал меня во всем. И он не стал меня просить вернуться. Просто он вел себя так, чтобы мне было спокойнее, потому что был и оставался моим другом. Он знал, что я чувствовала. Конечно, по-настоящему Питер этого понять не мог, но знал, как мне плохо. Пришлось нелегко. Но я вернулась к учебе после Рождества и собиралась все же закончить учебный год. Вот только с самого начала семестра меня начало тошнить по утрам, и я сразу поняла, что беременна.
Мама сделала еще глоток бренди и посмотрела на меня серьезно.
– На дворе были шестидесятые, – объяснила она. – Тогда нравы были совсем иными, а я была прилежной девочкой из Уэлсли. Я не знала, что скажут учителя и родители. Я была в замешательстве, Софи, и я так сильно скучала по Мэтту, что иногда мне просто хотелось свернуться калачиком и умереть.
Она запнулась.
– В то же время я была безумно счастлива, что ношу его ребенка. Тебя. Ты была единственным, что от него осталось, и я решила во что бы то ни стало рожать, – продолжила мама.
Я нахмурилась:
– Во что бы то ни стало… Ты хоть папе-то сказала об этом? Он вообще знал, во что ввязался? Что ты уже беременна от Мэтта? Беременна мной?
Мне было нелегко понять ее действия.
– Конечно, Питер все знал, – ответила мама. – Это он предложил нам пожениться. Сначала я была против. Я просто не могла вынести даже мысли о том, чтобы выйти замуж за кого-то еще. В моем сердце лишь Мэтт был моим мужем, а я была его женой. Я его очень любила, но знала, что не смогу поднять тебя на ноги в одиночку. А родители заставили бы меня держать все в тайне и отдать тебя в детдом, чтобы я могла закончить институт. Питер знал, что такая перспектива была для меня смерти подобна. Он знал, что я никогда бы тебя никому не отдала. И очень постарался уговорить меня, практически упросил меня выйти за него замуж, пообещав, что будет любить тебя как своего ребенка. И так и было, Софи. Питер был прекрасным мужем и отцом. Он любил тебя, потому что ты была частью меня – и, бог тому свидетель, любил он меня больше, чем я того заслуживала. Питер был моим лучшим другом, и я не знаю, что бы делала без него.