Мама замолчала и одним глотком прикончила бренди.
– Тогда почему ты ушла? – спросила я, чувствуя прилив гнева. – Ты ведь ушла против его воли. Я слышала, как вы ругались за несколько дней до этого, но ты все равно села в тот самолет и больше не вернулась. Ты ушла от нас. От меня. Как ты могла? Зная все то, что ты только что сказала мне, как ты могла от меня отказаться? И от папы… Он ведь дал тебе все.
Она откинулась на спинку стула и кивнула.
– Да, Питер дал мне все, и я рада, что ты это понимаешь. Я рада, что знаешь, каким сильным человеком был и остается твой отец. Вы никогда не были близки, я это знала, но ты просто была не в курсе этой истории. Если Питер и был к тебе холоден, то лишь из-за того, что знал – я никогда не смогу любить его так сильно, как тебя. Я любила тебя безумно. Сначала Мэтта, потом тебя. Но когда родилась Джен, все стало как-то иначе. Она была от Питера, и ко времени ее рождения мы уже стали строить настоящую семью.
Мама наклонилась вперед.
– Вот еще один урок, который тебе предстоит сегодня усвоить. Время не лечит раны. В конце концов могут остаться шрамы, но жизнь продолжается. Я любила Джен и любила твоего отца. И всегда буду. Питер был моим героем. Он никогда не подводил меня. Ни единого раза не разочаровал меня. И я всегда буду благодарна ему за все, что он для меня сделал.
Я прищурилась:
– Ты так и не ответила на мой вопрос. Наоборот, я еще больше запуталась. И почему ты ушла тогда?
Мама встала.
– Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Софи. И всегда знала, но сейчас запуталась. Ты не понимаешь, где находишься и что с тобой происходит.
Я вдруг перестала видеть четко. Мамино лицо превратилось в размытый силуэт. И все остальное стало каким-то неясным.
Я услышала скрип на лестнице, и мне сильно захотелось расплакаться.
– Тут еще кто-то есть?
Мама кивнула.
– Да.
Я медленно повернулась в кресле и увидела свою маленькую Меган, стоявшую неподвижно в дверях. Ее брови были беспокойно вскинуты, и в голосе чувствовалось раздражение:
– Со мной все хорошо. Я же тебе сказала. Бабуля хорошо за мной присматривает. А вот тебе нужно вернуться назад. Вернись. Вернись. Иди же!
Меган бросилась ко мне, как будто пыталась оттолкнуть. Она была в раздражении.
Я повернулась к маме.
– Я что, умерла?
– Еще нет, моя дорогая, – ответила она. – У тебя есть время, чтобы вернуться. Но ты должна захотеть жить.
Внезапно я обнаружила, что лечу по узкому темному туннелю, сворачивающемуся в гладкую линию. На стенах я видела граффити – смысл которых понять не могла – и была в ужасе от скорости, с которой лечу, и нелепости этого места.
Это что, туннель метро?
Где я?
Мои глаза распахнулись, и я увидела чистое-чистое ярко-голубое небо. На нем не было ни малейшего облачка. Оно выглядело восхитительно.
Я уже в раю? Сколько я неслась по туннелю? Я все-таки умерла или нет?
В груди кололо. Я помассировала больное место тыльной стороной ладони. Провела пальцами по ребрам, пытаясь определить источник боли, а потом попыталась сесть.
Оглядевшись, я поняла, что нахожусь на кладбище. На надгробной плите рядом я увидела надпись:
Кора Макинтош
Любящая жена и мать
12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.
Словно вспышки света, перед моими глазами блеснули картинки: мамин гроб, плачущий папа… И фотографии с места авиакатастрофы по телевизору.
Мама погибла. Она не ушла от нас. И все эти годы я винила ее напрасно. Она не хотела умирать.
Я встала на колени и провела пальцами по буквам и цифрам, высеченным на камне.
12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.
Почему я не думала о ней или не говорила? Зачем оттолкнула мысли о ней прочь?
– Прости меня, мамочка, – сказала я, дотронувшись до написанного на плите имени. И вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече и поняла, что я не одна.
Удивленная, с кружащейся от впечатлений головой, я обернулась и посмотрела вверх. Я закрыла глаза рукой от яркого солнца.
– Привет, Софи, – сказал стоявший надо мной мужчина. Он был очень красив.
– Вижу, ты потерялась. Я помогу тебе.
Незнакомец взял меня за руку и помог встать.
Глава 50
Стоя у маминой могилы, я смотрела в глаза цвета океана в ясный день. И эти глаза казались мне такими знакомыми. Завороженная, я застыла в восхищении.
– Кто вы? – спросила я, но, по-моему, уже сама знала ответ. Это был мой настоящий отец.
Он улыбнулся, и я сразу поняла, почему моя мать влюбилась в него и почему они должны были быть вместе. Раньше я никогда ни в чем так не была уверена. Разве что в своей любви к Меган в тот день, когда она родилась. Я осознала все мгновенно.
– Вы Мэтт, – сказала я, протянув мужчине руку.
Он пожал ее:
– А ты Софи, так?
Я засмеялась и расплакалась одновременно, недоумевая, как все это вообще возможно. Я чувствовала себя такой счастливой.
– Рад с тобой познакомиться, – сказал Мэтт. – Я так долго этого ждал.
– Наверное, я тоже.
Я не знала, что ответить.
Мэтт был очень спокоен и безмятежен. И безумно красив.
– Я что, умерла? – спросила я.
– Нет. Сейчас ты в больнице. Вот откуда эта боль в груди. Доктора пытаются тебя реанимировать, – ответил мой отец.
Я снова провела тыльной стороной ладони в области сердца и огляделась. А потом недоуменно произнесла:
– То есть на самом деле я не здесь?
– Здесь, – кивнул Мэтт.
Совсем запутавшись, я покосилась на него:
– Где – здесь? В раю?
Мэтт покачал головой:
– Нет. Рай – там, – и указал на небо. – Чуть выше.
Я подняла глаза.
– Вижу.
И я правда его видела. Мимо меня проносились настолько прекрасные облака, а небо было таким ярким, что просто дух захватывало.
Внутри меня словно разлилась волна осознания, смыв прочь всю мою панику и отчаяние. Я с любовью рассматривала своего отца, стоявшего в луче ослепительного солнечного света.
– Давай прогуляемся, – сказал Мэтт, и я пошла следом.
Мы вдруг оказались на песчаном пляже. Слышался шум прибоя, над головой кричали чайки. Я чувствовала соленое дыхание океанского бриза.
– Меган попросила меня вернуться, – произнесла я, затолкав за ухо непослушную прядь. – Но я не уверена, что хочу. Для меня нет сейчас ничего важнее, чем быть с дочерью. Думаю, что предпочла бы остаться здесь, с ней, и познакомиться с тобой ближе.
– Поверь мне, – сказал Мэтт с великолепной улыбкой. – На это у тебя время еще будет. Мой отцовский долг – рассказать тебе, что еще нужно многое сделать. У тебя есть пара незаконченных дел.
– Разве? – Я взглянула на воду, а потом отпрыгнула от внезапно нахлынувшей волны, которая чуть было не промочила мне ноги.
Отец застыл на месте и посмотрел на меня внимательно:
– Тебе нужно еще поработать, Софи. Есть люди, которым ты должна подарить еще немного любви.
– Папа, – сказала я, чувствуя прилив эмоций. – Питер.
Мэтт кивнул, и мы пошли дальше.
– И не только Питер, – сказал он. – Не теряй надежды. Ты даже не знаешь, насколько прекрасные свершения тебя еще ждут.
Я толкнула его локтем:
– А ты знаешь, что мне предстоит свершить?
Мэтт усмехнулся:
– У меня есть предположения, ведь я наблюдал за твоей жизнью долгое время, но осуществить все это можешь только ты сама. Вдохновение приходит, просто нужно его вовремя почуять. И не бояться. Не теряй веру в прекрасное, даже когда жизнь к тебе несправедлива. Ни хорошие, ни плохие события не случаются просто так.
Я снова посмотрела на воду, раздумывая над его словами.
– Ну, после всего, что со мной было – смерти дочери, измены мужа, аварии и смерти, – вряд ли может стать еще хуже. Конечно, теперь должно быть что-нибудь и хорошее, – сказала я.
– Вот видишь? – произнес Мэтт с улыбкой. – Если ты прошла через все это, то и любые другие напасти тебе не страшны. Ты сильнее, чем думаешь, Софи.
Я взяла его за руку.
– Я начинаю тебе верить. Мама рассказала мне историю вашей любви… Какая красивая история. Я даже вспомнила, каково это – быть влюбленной и ощущать прилив вдохновения.
Вдруг, как по мановению волшебной палочки, мы оказались у дверей больницы.
– Почему я не знала, что со мной происходит? – спросила я. – Почему я не знала, что мама умерла и что всего этого нет?
– А как ты думаешь? – улыбнулся Мэтт.
Я задумалась.
– Я так злилась на нее за все эти годы. Мне нужно было винить ее во всем, потому что так было легче, чем признаться себе, что я скучаю. Но все, что я когда-либо хотела, – это лишь увидеть ее снова и задавать вопросы, которые она оставила без ответа. Вопросы, ответы на которые я так отчаянно хотела узнать. А еще я хотела быть рядом с Меган, – выпалила я.
– Итак, ты пришла сюда, – сказал Мэтт, – но не знала, где ты. Ты не могла сразу понять, потому что все слишком запуталось. И ты не виновата. Смерть… странная штука.
Я сделала глубокий вдох и продолжила:
– В чем я уверена – так это в том, что не хотела возвращаться в собственное тело. Особенно после того, как увидела Меган там, в озере, и поняла, что есть вещи, о которых нам, земным существам, не известно ничего. К тому же я так хотела увидеть маму.
– Скорбеть трудно. Когда твоя мать умерла, тебе было всего четырнадцать, и тогда твоему отцу пришлось несладко. Он собрал вещи и перевез всю семью в Августу. Помнишь?
Я кивнула.
– Потому что Питер очень сильно любил твою маму, и ему было невыносимо ее потерять. Ты должна поговорить с ним об этом.
Мэтт посмотрел на отражение в стеклянных дверях.
– Будь к нему добрее, хорошо? Он тоже сильно страдал. Ты знаешь, каково это – потерять того, кого любишь.
Я смахнула слезы и кивнула:
– Спасибо.
Встав на цыпочки, я поцеловала его в щеку. Стеклянные двери распахнулись, и я вошла внутрь.