Он перестал возить Меган в Коннектикут, а я перестала писать.
Не то чтобы меня это особенно волновало. Важнее всего в моей жизни была дочь, но, наверное, в этом и заключалась проблема наших взаимоотношений с мужем.
В первые дни брака, когда мы еще были влюблены друг в друга по уши, Майкл был центром Вселенной. Может быть, он не смог смириться с тем, что теперь у меня появился новый герой, и его карьерные успехи или ужины в фешенебельных ресторанах отошли на второй план.
Майкл не понимал многих вещей.
– Подумаешь, облака, – сказал он, когда как-то раз я захотела лечь на траву и смотреть, как облака плывут по небу, и нахмурился. – Не будь такой сентиментальной. Это нелепо.
А может быть, в этом и заключалась вся проблема. Может быть, он не мог справиться со всеми своими эмоциями. Мы были настолько близко от того, чтобы потерять дочь, и иногда по-прежнему казалось, что мы стоим на тонком льду, из центра которого пробивается зловещая трещина.
А что, если все начнется опять? Что делать, если у Меган будет рецидив? А если у нас родится еще ребенок и с ним будет то же самое? Как же мы справимся с этим кошмаром?
Нам и в первый раз было очень трудно. А перспектива пережить нечто подобное снова и вовсе казалась мне совсем уж ужасной.
Я понимала страх Майкла. Мне тоже было страшно, но это не мешало мне любить Меган и проводить с ней время. Напротив, мы с дочерью стали ближе.
Я хотела сблизиться и с Майклом, но он то слишком уставал, то был не в настроении, то занят.
Однажды я предложила ему пойти к психологу – уже одного того, что у нашей дочери обнаружили рак, было достаточно для пары визитов, – но он был обеспокоен тем, что узнает кто-то в фирме, а ведь он так хотел выглядеть в их глазах сильным. Его уже повысили до ранга партнера, так что Майкл не мог позволить себе дать слабину.
То, как вел себя мой муж, огорчало меня, и мне очень жаль признаваться, что клин, который вбила в наши отношения болезнь Меган, проникал все глубже и глубже. Я все меньше чувствовала любовь своего супруга.
И перед ударом следующей бомбы уже и без того изъеденный коррозией фундамент наших отношений оказался бессилен. Мы больше не были идеальной парой, и после этого все пошло прахом.
Глава 10
Это случилось ноябрьским вечером 2005 года. Я мыла посуду и услышала крик Меган из ванной комнаты. Расслышав в ее голосе ужас, я выпустила из рук тарелку. Ударившись о керамическую плитку на полу, тарелка разлетелась на сотни осколков, и мое сердце замерло от страха.
Пожалуйста, пусть это будет просто паук, – подумала я, подбежав к дочери.
Я обнаружила Меган сидящей на полу. Из носа текла кровь. Пытаясь ее унять, Меган сползла по бортику ванны и упала.
Я быстро схватила полотенце, сунула дочке под нос и помогла подняться.
– Все хорошо, дорогая. Мама здесь. Все будет хорошо.
Но я знала, что все не так просто. С Меган не было все хорошо. Всю прошлую неделю она выглядела усталой и почти не ела.
Не знаю, как мне удалось сохранить ясность мысли, пока я выводила дочку в прихожую. Мне хотелось плакать или кричать на кого-то, но я не могла себе этого позволить, потому что нужно было сосредоточиться на том, чтобы собрать сумку, запереть дверь, отнести Меган в машину и отвезти в больницу.
Два года болезнь пребывала в ремиссии, и все показатели были в норме. Врачи предсказывали дочери замечательное, светлое будущее. И вдруг у Меган случился рецидив.
Доктор объяснила, что такой тип рецидива очень редок – он происходит лишь в десяти процентах случаев – и что Меган потребуется часто делать спинномозговой прокол, чтобы вводить препараты прямо в спинномозговую жидкость.
Я пыталась дозвониться Майклу на мобильный, но он не отвечал, а его секретарь на работе не знала, где он.
Я была в бешенстве. Помню, как думала, бросив трубку, что готова развестись с ним. Почему мужа нет рядом? Почему я должна переживать все это в одиночку? Ему что, все равно? Неужели он не любит свою дочь? Неужели он не любит меня?
Я села на скамейку в коридоре больницы и изо всех сил попыталась успокоиться. Потом вернулась к кровати Меган, но сердце выскакивало у меня из груди, и я боялась, что в любую секунду начну истерить, как сумасшедшая.
За что мне все это? В последнее время казалось, что дочь в безопасности, что с ней будет все хорошо и она проживет долгую, счастливую жизнь. Пойдет в школу, потом в колледж, выйдет замуж, и у нее будут свои дети. Я была уверена, что однажды вся эта история с болезнью станет не более чем далеким воспоминанием, потому что мы боролись и победили.
Но рак вернулся. Лечение не помогло. В крови Меган снова плодились раковые клетки.
Я встала и побежала к туалету, где меня долго выворачивало наизнанку.
Тем же вечером, где-то после одиннадцати, в больницу прибыл Майкл. Я понятия не имела, где он был весь день и почему не отвечал на звонки. И не спрашивала. Только рассказала о состоянии Меган в спокойной и прохладной манере, потому что к тому времени находилась в состоянии полного оцепенения. Меган спала, а у меня атрофировались все чувства. Я не могла плакать, не могла кричать. Даже упасть в объятия Майкла не могла.
Полагаю, из-за того, что мне пришлось в течение столь длительного времени справляться со всем этим самостоятельно, я решила, что больше не нуждаюсь в нем. И ни в ком другом – кроме Меган и тех врачей с медсестрами, которые помогали ей бороться за жизнь.
Когда Майкл осознал все то, что я рассказала про Меган, ее кровотечение из носа и усталость, про поясничные проколы и облучение, он грубо оттолкнул меня, подошел к посту медсестер и ударил ладонью по стойке.
Медсестра сидела перед компьютером, разговаривая с кем-то по телефону.
– Я вам перезвоню, – сказала она, а затем положила трубку и посмотрела на него снизу вверх. – Я могу чем-то вам помочь, сэр?
– Где, черт возьми, доктор Дженкинс? – полным гнева голосом спросил муж. – Вызовите ее сюда. Сейчас же. У меня к ней много вопросов.
Я бросилась вперед и схватила его за руку.
– Доктор тут ни при чем, Майкл. Она делает все, что может.
Майкл грубо стряхнул мою руку.
– Все? Что это, черт возьми, за больница такая? Почему никто не сказал нам, что такое может быть?!
– Потише, – успокаивала я мужа. – Разбудишь Меган. Она тебя услышит.
Где-то по коридору начал плакать ребенок.
– Меня не волнует, услышит ли она меня! Дочь должна знать, что хоть кто-то заботится о ней, – заявил Майкл.
Мой живот свело судорогой. Я почувствовала, как кровь прилила к голове и стала пульсировать где-то возле ушных перепонок.
– Кто-то? – сказала я. – И кто же это? Ты? Прости меня за эти слова, Майкл, но за последние два года ты для Меган пальцем о палец не ударил. Я заботилась о ней каждый день, каждую минуту, каждую секунду, в то время как ты нашел дела поважнее. Так что не смей даже притворяться, что хочешь помочь нашей дочери. Я не позволю тебе сделать врагов из людей, которые, в отличие от тебя, хотя бы пытаются ее спасти.
Я махнула рукой в сторону медсестры – хотя я даже не знала, как ее зовут, – и она медленно встала.
Медсестра была чернокожей, высокого роста, с широкими плечами, с очками в пластиковой оправе и строгим взглядом.
– У вас проблемы, сэр? – спросила она. – Может, охрану позвать?
Майкл пару секунд колебался, потом отвернулся от медсестры и повернулся ко мне. На его нижней челюсти пульсировала жилка.
– Я говорил, что нужно было обратиться к другому врачу!
Майкл полез в нагрудный карман, вытащил визитную карточку и бросил ее на стойку. Угрожающе ткнул в медсестру указательным пальцем.
– Видите вот это? Так вот. Теперь вам мало не покажется!
И ушел. А я так и осталась стоять около стойки. Сердце словно выскакивало из груди, а на лбу выступили капельки пота.
И это не от страха, а потому, что мне потребовалось все мое самообладание, чтобы при всех не врезать Майклу по лицу.
Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
– Ваш бывший? – спросила медсестра.
Я взглянула на ее бэйдж.
– Нет… Джин. Мой муж.
Джин сняла очки и достала салфетку. Она вышла из-за стойки, на ходу протирая линзы очков.
Медсестра подошла ко мне, снова надела очки, а затем положила руку мне на плечо.
– Выглядите так, будто перекусить вам точно не помешает.
Не зная, что сказать, я просто кивнула и пошла за ней в столовую.
Глава 11
На следующий день, рано утром, Майкл приехал в больницу. Я сидела на кресле в приемном покое, рядом с палатой Меган, и читала журнал. Майкл рассказал, что вчера перебрал, потому что ужинал с важным клиентом, и что известие о рецидиве у Меган чересчур шокировало его. В общем, извинился.
Расхаживая взад и вперед по комнате, он нервно теребил волосы. Муж признался, что ему просто нужно было кого-то винить. Он чувствовал себя виноватым – в течение последних двух лет он почти не участвовал в нашей жизни. Майкл застыл на месте, посмотрел мне прямо в глаза и пообещал постараться быть рядом в ближайшие пару месяцев.
Я подошла к нему и сжала его руки в своих ладонях. Слезы застилали мне глаза, когда я вспомнила, как мужу в двенадцатилетнем возрасте уже пришлось столкнуться с подобной семейной трагедией, ведь тогда он потерял брата.
– Все хорошо, – мягко сказала я. – Нам обоим пришлось нелегко. Нужно держаться вместе, вот и все. Быть одной командой.
Он обнял меня крепко и держал долго-долго.
Наконец, отстранившись, я сказала:
– Могу ли я попросить тебя кое о чем?
Он кивнул.
– Было бы очень хорошо, если бы ты смог провести сейчас некоторое время с Меган. Она скучала по тебе, а во второй половине дня у нее сеанс облучения. Так ей станет хоть чуточку легче.
Майкл сделал глубокий вдох – его плечи поднялись и опали.