«Что такое?» – насторожилась Слава, почувствовав в этом взгляде сомнение и неуверенность. У её сына какие-то проблемы? А потом перевела взгляд на его руку, сделавшую знакомый им обоим жест, и торопливо мигнула в знак согласия. Раз он просит, она будет молчать. Как-то лежал в клинике глухонемой мальчишка и научил Костика, с которым подружился, нескольким простейшим словам на языке глухонемых.
Это осторожное перемигивание не укрылось от бдительного внимания клонов и Васта, и если клоны сразу поняли, что поддержка нужна брату, то лучник всерьёз забеспокоился о Славе. Придвинулся почти вплотную, напрягся, скользнул взглядом по присутствующим, словно примеряя, как и от кого можно прикрыть невесту.
Следившая за сыном Ярослава не сразу заметила его манёвры, а когда чуть откинулась назад и ощутила спиной тепло мужского тела, едва не ойкнула от неожиданности. Однако почуяла нежный цветочный аромат и, вовремя вспомнив, кто был рядом, смолчала. Просто попыталась незаметно вернуться в прежнее положение, но крепкие ладони, положенные на руки чуть выше локтей, мягко придержали, бережно прислонили к себе, и ей снова пришлось подчиниться. Ну не портить же сыну явно специально нагнетаемую торжественность и значимость грядущего события?
Когда Конс, с самым загадочным и суровым видом расписывающий королеве необычайные свойства чудодейственного снадобья, достал из шкатулки какую-то сомнительно помятую витаминку, Славе пришлось собрать всю силу воли, чтобы сохранить на лице невозмутимое выражение.
Впрочем, судя по тому, как торопливо прикрыла рот ладошкой едва не захихикавшая Тина и накрепко сцепил зубы Стан, клоны шутку тоже оценили. А вот Майка смотрела на явно самопальные пилюли с благоговейным восторгом и, не выдержав, шепнула Юнхиоле:
– Мне Конс такие давал… когда я умирала от зелёной лихорадки. И потом… когда меня Тьершиг избил… тоже такой вылечил.
– Тсс! – приложила палец к губам моряна, чтобы подчеркнуть серьёзность происходящего, но Слава была уверена, этот страстный шёпот её невестки услышали все, и все прониклись если не полным доверием, то хотя бы надеждой.
Не поняла одна королева, но, получив утвердительный кивок адмирала, послушно открыла рот, чтобы получить странную пилюлю.
– Тебе тоже, – приказал Дэконс принцу, поднося к стиснутым губам муляж, – соси медленно и представляй, как выходит из твоего тела дурман и отрава, как начинает уходить боль и исцеляются раны.
– А сил хоть хватит? – невнятно буркнул Геб, потихоньку облизывая полученное снадобье.
– По тридцать человек сразу в Хамшире лечил, – небрежно ухмыльнулся Конс, – но главное тут не я и не мои силы. Я только помогаю найти путь, а лечите себя вы сами. И если любишь себя и хочешь быть здоровым – напряги свою силу воли. Начали!
Он поднял к губам инструмент, и в читальню хлынула печальная мелодия, пронзительная по простоте и силе. В ней было что-то знакомое и не очень, и стоило Славе закрыть глаза, как почему-то очень ярко вспомнилась юность, институт и поездка всей группой на арбузы.
В тот год кавуны уродились, как никогда, огромные, сочные, и институт договорился с каким-то хозяйством прислать на недельку студентов младших курсов. Они спали в камышовых балаганах, варили на глиняной печурке в казане супы и каши и не всегда их съедали, с утра до ночи питаясь халявными арбузами. Очень скоро все научились выбирать по блеску самые спелые и сладкие, колоть одним взмахом ножа и выедать только серединку. А ещё мыть руки мякотью самых маленьких, зелёных, ещё не успевших накопить сладость.
Тогда она дружила в группе с одним пареньком, ничего особенного, просто гуляли иногда вечерами по набережной и ели мороженое. Там, в тени камышового балагана, они однажды впервые поцеловались… и это было так странно и приятно, чувствовать на своих губах вкус чужих, сладких от арбузного сока губ.
Что? Каких ещё губ? Сосредоточив всю силу воли, Ярослава с трудом открыла глаза, буквально за шиворот вытаскивая себя из навеянного музыкой колдовского наваждения. И с невыразимым изумлением обнаружила, что её голова почему-то повёрнута набок и лежит щекой на тонком кружеве, украшающем бледно-салатную, очень знакомую рубашку. А прямо перед глазами нашлось и лицо хозяина рубашки, оно нежно и чуточку насторожённо смотрело на Славу зелёными глазами, словно ожидая чего-то нехорошего. Для себя.
Ну да, ну да! Она же по всем правилам игры должна сейчас закатить наглецу скандал… дать ему пощёчину, отодвинуться хотя бы. И он этого ждёт и заранее готов к любому повороту и к любому наказанию. И это почему-то расстраивало Славу. Ну вот почему у него такая низкая самооценка? Какие события или взаимоотношения подорвали в таком красивом и умном мужике веру в своё мужское обаяние, обрекли на долгие годы одинокого существования?
Помнится, Тина что-то бросила вскользь… нужно будет с ней поговорить, выяснить досконально. А сейчас сделать вид, будто ничего такого не произошло… она же согласилась несколько часов считаться его невестой? Значит, дала некоторые права… и отбирать пока не собирается.
Слишком уж приятно это… чувствовать себя любимой и защищённой, даже если всё это досталось тебе ненадолго или по какой-то странной нелепой случайности.
Слава едва заметно улыбнулась зелёным глазам и повернула голову в сторону королевы, посмотреть, как проходит процесс излечения. И в тот же миг почувствовала, как руки жениха осторожно скользнули ей на талию, обняли чуть крепче, а виска коснулось мимолётное тепло губ.
Ну, наглец, развеселилась про себя Слава, действует по пословице – палец в рот не клади. Как быстро активизировался-то! Она легонько шлёпнула по бесцеремонной руке нахала, и в тот же момент её ладошка попала в плен тонких горячих пальцев, вот только сердиться на блондина у землянки не хватило ни желания, ни возможности.
Всё её внимание переключилось на Конса и сидевшую перед ним королеву. Она уже была в кресле не одна, на подлокотнике пристроился адмирал и бережно сжимал Лиоканию в объятиях, нашёптывая ей на ушко только ему одному известные доводы вернуться к нему и детям в здравом уме. А по лицу королевы текли ручьём слезы, и Славе было совершенно непонятно, радоваться этому факту или огорчаться.
– Достаточно, – скомандовала вдруг моряна и резко оторвала инструмент от губ побледневшего лекаря. – Слава!
Ярослава ринулась на зов, но бежать ей не дали, просто подхватили и переставили вплотную к сыну, так и не выпуская из объятий.
– Положи ему руки на плечи, – едва слышно шептала русалка, – попытайся согреть… в тебе много тепла, отдай ему часть, чувствуешь, как он замёрз?
С другой стороны к Консу прильнула Майка, поддерживала плечом, растирала его руки.
– Он всегда падает после лечения, господин Авронос ему драконью кровь давал, и всё равно он потом спал полдня. И ел… очень хорошо, – застенчиво пробормотала таджерка.
– Не волнуйся, – серьёзно посмотрела на девушку моряна, – всё это у него будет. И поспать ему нужно обязательно, он в последние дни недосыпал. Тарос!
Квартерон сразу понял, что от него требуется, легко поднял внезапно обмякшего Конса на руки и понёс прочь. Майка ринулась следом.
– Королеве и Гебу тоже лучше поспать, – правительница достала флакончик и мазнула зельем по губам ещё находящихся в трансе пациентов, – сон лечит. Особенно Лиоканию. Зайл, её отнесёшь ты, адмиралу лучше пока не показывать своих чувств на публике. Через несколько дней, когда люди немного привыкнут к переменам, такое развитие событий покажется всем более… естественным, чем сейчас.
Когда вызванный гвардеец повёз кресло с Дагебертом в его покои, сопровождать принца вместе с Ади неожиданно вызвалась Юна.
– Вам не кажется, коллеги, что мы её теряем? – с комичной важностью спросила Тина, глядя вслед приёмной сестре.
– Не кажется, – отрицательно мотнул головой Стан, – в её ауре были только жалость и сострадание Адистанне.
– А как королева? – устраиваясь в кресле, осторожно осведомилась моряна, и залпом выпила полный бокал местного напитка, чём-то напоминающего лимонад.
– Сейчас сказать трудно, насколько хорошо она будет ориентироваться в происходящем, но страх почти исчез, и безразличия тоже поубавилось… а ещё довольно очевидно усилился интерес к Инварду. И это, как мне кажется, результат действия музыки… Костик очень здорово научился пробуждать нужные эмоции. Ну конечно, ещё и Чудик усиливал.
Вот как, задумалась Слава, значит, во всём происходившим с нею виновата гениальная игра среднего? И все они просто подпали под её влияние и послушно выполняли то, что наигрывал Конс?
– То есть… ты хочешь сказать, если бы он не играл и не вкладывал в излечение свои способности, Лиокания не вспомнила бы про нашу любовь? Никогда больше не потянулась ко мне? И если теперь… случится чудо… и она вспомнит… это будет не движение её души, а только влияние музыки? – тоже сообразивший это адмирал смотрел на моряну требовательно и горько.
– Ты всё неправильно понял. – Правительница выпила ещё бокал лимонада и вздохнула. – Мне нужно поплавать, поэтому объясню коротко: всё наоборот. Какая бы талантливая ни была музыка и как бы ни были сильны способности Конса, пробудить в душе человека то, чего там никогда не было, он не может. Он же ясно объяснил, что только помогает пациенту сделать со своим телом и душой то, к чему тот стремится сам. А теперь давай подпишем указ… ты ведь не Геб и уже прекрасно понял все выгоды этого союза. И для страны, и для себя лично. Да и для своих детей. А я пойду плавать… пока окончательно не высохла. Если что-то понадобится, обращайтесь к Станару, он мой старший помощник.
– Поражаюсь собственной слепоте, – ставя витиеватую подпись на своём экземпляре указа и убирая его в серебряный футляр, беззлобно бурчал адмирал, – просмотреть у себя под боком целое государство… с отлично отлаженной структурой и почти военной дисциплиной!
– Почему почти? Они живут в обстановке выживания и постоянной военной готовности, поэтому все считают себя солдатами собственного народа, – пожал плечами Стан, подозрительно посматривая в дальний угол комнаты, и вдруг вежливо позвал: – Господин ветал, не знаю вашего имени, но хочу спросить, а вы не желаете, как независимый наблюдатель, подписать договор об изменении статуса Сузердского королевства?