– Не стану обманывать тебя, Марисса. Она будет растеряна. Порой ей будет страшно. Чтобы это преодолеть, нам потребуется много, очень много сочувствия и доброты. Воспоминания о далеком прошлом сохранятся у нее довольно долго, но все, что происходило недавно, будет стираться из памяти. Придется жить только настоящим. Каждый час, каждую минуту заново показывать и напоминать ей, что мы ее любим, что с нами она в безопасности.
Я глубоко вздохнула и крепко сжала руль.
– Как несправедливо, что Райану придется справляться с этим в одиночку!
– Не в одиночку. Рядом буду я.
Я обернулась к ней:
– Спасибо. Не знаю, что бы мы без тебя делали!
Через пару минут мы подъехали к ее дому. Элизабет жила в многоквартирном здании, на втором этаже.
– Я буду по тебе скучать, – сказала я.
– И я. – Она вышла из машины. – Но время летит быстро. И оглянуться не успеешь, как наступит День благодарения. А теперь пойдем, я отдам тебе морозилку.
В квартиру мы вошли вместе.
– Как у тебя здесь мило! – сказала я, оглядывая уютную гостиную в пастельных тонах и мягкие кресла с покрывалами и множеством подушечек.
Откуда-то появилась кошка и принялась тереться о мои ноги.
– Привет! – Я наклонилась, чтобы почесать ее за ушком. – Как тебя зовут?
– Это Мари Кюри. – Элизабет сняла сумку и повесила ее на спинку стула. – Можно просто Мари.
– О, светило науки! – Я почесала кошку за ухом: она громко замурлыкала и выгнула спину. – Она очаровательна!
– И беззастенчиво этим пользуется, – с усмешкой ответила Элизабет.
Я отпустила мадам Кюри и пошла следом за хозяйкой в спальню. Элизабет распахнула дверцы стенного шкафа, за которыми я увидела портативную морозилку.
– Ну вот. Что скажешь? Не слишком маленькая?
– Как раз подойдет. Но тебе она точно не нужна?
– Точно. У меня она только место занимает. Давай помогу отнести ее в джип.
Я хотела уже взяться за морозилку, но вдруг выпрямилась.
– Извини, можно я зайду в туалет? Похоже, слишком много чая выпила за ужином, боюсь не дотерпеть до дома.
– Конечно, – ответила Элизабет. – Это сюда.
Я зашла в туалет, вымыла руки и, взглянув в зеркало, заметила, что у меня размазалась подводка под глазами.
Взяв из диспенсера салфетку и смочив ее под краном, уголком салфетки я аккуратно стерла размазавшуюся черную краску. Хотела выбросить салфетку в мусорную корзину…
И тут кое-что в корзине привлекло мое внимание.
Согласна, это дурно, и так поступать мне не следовало. Однако любопытство оказалось сильнее. Я присела над мусорной корзиной, чтобы получше рассмотреть содержимое.
Глава сорок восьмая
Когда я вернулась домой, бабуля уже лежала в постели, а Райан сидел за компьютером и читал новости.
– Ну что, забрала морозилку? – рассеянно спросил он, не отрываясь от монитора.
Я положила руку ему на плечо.
– Да, но привезла и кое-что еще. Не менее интересное. У меня в сумке лежит. Хочешь посмотреть?
Он повернулся на вращающемся стуле ко мне лицом:
– По совести сказать, в портативных морозилках я ничего интересного не нахожу, однако ты меня заинтриговала.
Загадочно улыбнувшись, я достала из бокового кармашка сумки пять одинаковых квадратиков плотной, кремового цвета бумаги.
Райан нахмурился.
– Не понимаю. Что это?
– Временные татуировки, – объяснила я. – Я нашла их у Элизабет в корзине для мусора. И еще целый пакет неиспользованных в шкафчике в ванной.
Он взял у меня один бумажный квадратик.
– Это же бабочка!
– Ну да. Она их наклеивает каждое утро, выходя из дома, так же, как другие красят губы или глаза. Но зачем?
Он встал и поднес «бабочку» к глазам, чтобы рассмотреть поближе.
– Выходит, это не настоящее тату?
Я покачала головой:
– Должно быть, покупает их у «Клэр», в отделе товаров для подростков.
– Но зачем? Почему бы не сделать настоящую? Зачем каждый вечер ее снимать, а наутро заново наклеивать?
– Хороший вопрос, – ответила я. – Может быть, спросим у нее?
Райан протянул мне бумажку.
– Нет, не стоит. Нас это не касается. И тебе не следовало копаться без спросу в ее вещах – даже в мусорной корзине.
– Неужели тебе не любопытно? – настаивала я.
Он отвернулся и нажал на кнопку, выключая компьютер на ночь.
– Ты не хочешь узнать, зачем ей фальшивая татуировка? – не отставала я.
Райан повернулся ко мне и покачал головой:
– Марисса, это не наше дело.
– Но ведь мы доверяем ей здоровье и благополучие бабули!
На секунду Райан задумался.
– Элизабет прекрасно выполняет свои обязанности, и Глэдис ее любит. А все остальное не имеет значения.
С этими словами он прошел мимо и скрылся наверху, у себя в спальне.
Я была раздосадована: происшествие только разожгло мое любопытство ко всему, что связано с таинственной Элизабет Джексон.
Любопытство
Глава сорок девятая
Райан
Нелегко было расставаться с Мариссой в этом году. Всегда нелегко, особенно после смерти Абигейл, но теперь, когда они с Глэдис в последний раз обнялись и Марисса села в машину, я почувствовал, что к глазам подступают слезы.
Сама она махала из окна Глэдис и Элизабет, пока они не скрылись из виду, а затем проревела всю дорогу до аэропорта.
Марисса заговаривала даже о том, чтобы взять годовой отпуск; но этого я слышать не хотел. Сказал ей, что и бабушка от такой мысли придет в ужас. Образование Мариссы, ее успехи в учебе для Глэдис – источник огромной радости и гордости; как можно лишать ее такого счастья?
Однако в первые дни без Мариссы я и сам почти жалел, что не согласился. Дом опустел, стал непривычно тихим и мрачным. Словно иссякли энергия и оптимизм, которые она приносила с собой.
На четвертый день, убирая со стола после ужина, Элизабет заметила, что без Мариссы стало как-то уж очень тихо, а затем, кашлянув и бросив на меня нерешительный взгляд, поинтересовалась, как я.
– Нормально.
Она предложила остаться и помочь помыть посуду.
Я не хотел пользоваться ее добротой и ответил: не стоит, поезжай домой, тебе надо отдохнуть.
– Ты уверен? – спросила она.
– Уверен, – ответил я.
И она вышла… однако полминуты спустя снова появилась на кухне со словами:
– Знаешь, ты уж извини, но все-таки я тебе помогу.
Я долго смотрел на нее. На самом деле, должно быть, всего несколько секунд, но мне показалось, что очень долго. А потом сказал:
– Ладно, уговорила!
И мы пошли мыть посуду вместе.
Прошла неделя, и жизнь наша вошла в обычную колею. Элизабет и раньше готовила нам и с нами ужинала, но прежде, убрав со стола, сразу прощалась. Теперь же оставалась до десяти вечера: играла с нами в карты или смотрела телевизор, затем укладывала Глэдис в постель.
Глэдис ее обожала.
– Порой мне кажется, – сказала она Элизабет как-то вечером, – что тебя послала мне Абигейл. Как ангела-хранителя.
– Может быть, и так, – тепло ответила Элизабет.
Что скрывать – я тоже влюблялся в Элизабет все сильнее и сильнее, хоть и старался держать свои чувства при себе. В конце концов, говорил я себе, она на меня работает, и работа ее требует постоянного общения и хороших отношений со всеми нами. Какая-нибудь бестактность или неловкость с моей стороны может все испортить.
О своих чувствах к Элизабет я помалкивал, но много об этом думал и не раз спрашивал себя, чем заслужил такое благословение небес. Видит Бог, я совершил в жизни немало ошибок. Быть может, думал я, Элизабет Джексон – в самом деле ангел-хранитель для Глэдис, а на меня лишь падает отблеск ее сияния.
Глава пятидесятая
Я не забыл историю с татуировкой Элизабет, которая оказалась поддельной.
Мариссе я, разумеется, строго сказал, что это не наше дело. Но, откровенно говоря, изнывал от любопытства не меньше ее, а может, и больше. Часто ловил себя на том, что не свожу глаз с бабочки на хрупком запястье Элизабет и спрашиваю себя: как ей удается каждое утро наклеивать картинку точно так же? Что место то же самое, я знал наверняка: за эти недели я изучил каждую ее венку, каждую черточку.
Много раз я уже готов был спросить, но вовремя останавливал себя: не хотел ставить ее в неловкое положение или заставлять лгать.
С другой стороны, что, если она мне ответит, и ответит правду? Поделится со мной чем-то личным, откроет секрет? Это будет означать, что мы с ней – не просто работодатель и работник. Что наши отношения стали теснее, глубже… Пожалуй, к такой глубине я еще не был готов.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: какой-то частью сознания я предчувствовал, что рано или поздно это случится. Наше сближение было неизбежно. Так огромная океанская волна рождается в полумиле от берега, катится к побережью и, наконец, всей своей неодолимой мощью обрушивается на сушу.
Глава пятьдесят первая
Марисса собиралась приехать домой в середине октября, на День благодарения. В телефонном разговоре я спросил, чем она хотела бы заняться, кроме праздничного ужина с индейкой, конечно. Она ответила, что хотела бы покататься со мной, Глэдис и Элизабет на лодке.
А потом объявила главную новость. Она приедет не одна, а с молодым человеком. Его зовут Шон, он учится в Далхаузи на инженерном факультете.
Откровенно говоря, с Мариссиными ухажерами у меня всегда как-то не ладилось. Не то чтобы их было много. Марисса – человек целеустремленный, вся в учебе, и на мальчиков у нее обычно времени не было. Но если кто-то все же появлялся, я неизбежно ловил себя на том, что смотрю на него коршуном, выискивая недостатки. Хотя, надо сказать, все они были хорошие ребята – совсем не похожие на меня в юности или на тех, с кем я в те времена водил дружбу.
– А где ты с ним познакомилась? – спросил я, прижимая мобильник к уху плечом: я шел из клиники.
– На танцах в баре на Арджайл-стрит, – призналась она.