– Кого?
– Оттуда родом моя мачеха. Ее зовут Кейт Уортингтон. Выросла в Мэне, отец у нее был, кажется, директором городской начальной школы. Потом долго жила в Нью-Гэмпшире и работала парамедиком, а сейчас живет здесь.
– Надо же, – рассеянно откликнулась Бекки, подняв голову и глядя на верхушку мачты.
Я поймала себя на том, что не свожу взгляда с ее профиля. Вздернутый нос, веснушки, кудрявые рыжие волосы, собранные в хвост… кого она мне напоминает?
Я перевела взгляд на ее сестру Диану – рослую смуглую девушку с черными как смоль волосами. Затем взглянула на Сандру, их мать. Стоя на корме и приложив руку козырьком ко лбу, она вглядывалась в сторону берега. Тоже красивая женщина, но блондинка, похожая на Мишель Пфайфер… и совершенно не похожая на обеих дочерей.
Сенатор на носу яхты – высокий, спортивного сложения, с теплой заразительной улыбкой и русыми волосами, в которых уже пробивается седина.
Быть может, уже тогда мне следовало сообразить, в чем дело. Но озарило меня лишь несколько часов спустя, когда мы вернулись к причалу и пришвартовались.
Сенатор, спрыгнув на землю, помахал кому-то рукой, и я увидела, что со стороны лужайки перед клубом к нам трусцой направляется какой-то парень.
– Ну как ты, получше? – спросил сенатор, когда тот подошел ближе.
К этому времени я закинула за плечо рюкзак и тоже сошла на берег.
– Марисса, – окликнул меня сенатор, – познакомься с моим сыном. Это Адам.
– Рада познакомиться, – произнесла я, протягивая Адаму руку. Боюсь, мне не вполне удалось скрыть удивление.
Адам Мур оказался чернокожим.
Вечером, едва войдя в дом, я села за компьютер и начала искать информацию о сенаторе Муре и его детях. Пришлось перелистать немало материалов – Мур и его семья вели активную политическую и светскую жизнь.
И вот – наконец-то! Я нашла то, что искала: подробную биографическую статью.
Склонившись к монитору, я читала историю знаменитой семьи Мур из Бар-Харбора.
Классический сюжет: «из грязи в князи». Джеральд Мур вырос в бедности, в неполной семье. Свадебное платье Сандра Мур купила в секонд-хенде, а на медовый месяц молодожены отправились с палаткой в поход – ни на что другое денег не было.
Первые несколько лет после брака они строили школы в странах третьего мира: именно там появился у них первый сын, Адам. После возвращения в Америку мистер Мур занялся общественной деятельностью и скоро стал популярным политиком.
Что же касается его семьи… да, все, как я и подозревала. Бог знает почему – об этом в статье не говорилось, – но миссис Мур не могла иметь собственных детей. Все дети сенатора и его жены были приемными.
Глава семьдесят первая
На следующий день я поехала в аэропорт встречать Райана и Кейт. Они вылетели из Рима ночным рейсом в Торонто, чтобы в Галифаксе не тратить время на проход через таможню, поэтому мне не пришлось долго их ждать.
Мы обнялись, и я стала расспрашивать, как прошло путешествие. Они увлеченно рассказывали об особенностях местной культуры, об итальянской кухне, о потрясающих римских развалинах и говорили, что мне тоже обязательно надо побывать в Европе.
Мы забрали багаж, вышли на парковку и вскоре уже мчались в Честер.
Я видела, что оба они устали после долгого перелета, поэтому решила пока не рассказывать ни о своих вчерашних догадках, ни о сегодняшнем утреннем разговоре с миссис Мур.
Кейт часто повторяла, что стыдится своего поведения зимой, когда вообразила меня своей давно потерянной дочерью. Что она тогда, должно быть, просто сошла с ума.
Похоже, «безумие» оказалось заразительным.
Лишь вечером, после ужина, я наконец решилась заговорить о том, что со вчерашнего дня не давало мне покоя.
Кейт встала, чтобы убрать тарелки со стола, но я жестом остановила ее:
– Пожалуйста, подожди минуту!
– Я сам уберу, – сказал Райан, видимо догадавшись, что я хочу поговорить с Кейт о чем-то важном.
– Нет-нет, пожалуйста, останься! Я хочу, чтобы и ты меня выслушал.
Он сел, глядя на меня с любопытством.
Я откинулась на спинку стула и повернулась к Кейт.
– Быть может, это полная ерунда, и я страшно не хочу портить тебе медовый месяц, однако чувствую, что не успокоюсь, пока не расскажу. Вчера я встретила человека, который вызвал у меня очень странное чувство.
– Что за чувство? – недоуменно нахмурившись, спросила Кейт.
Я не знала, как объяснить, как завести такой разговор. Оставалось одно – начать с начала.
– На одной из яхт, готовящихся к гонкам, заболел один из членов команды, и меня попросили подменить его в тренировочном плавании.
Здесь я замолчала, раздумывая над тем, что сказать дальше. Кейт сидела, облокотившись о стол, и внимательно меня слушала.
– Эта семья из одних с тобой мест. Из Бар-Харбора. Капитан яхты – сенатор Джеральд Мур. Может быть, ты о нем слышала?
Лицо Кейт просияло.
– Еще бы! В Мэне он – местная знаменитость. Сенатор известен как человек строгий и справедливый: все знают, что к нему и к его жене всегда можно обратиться за помощью. Много лет назад они усыновили мальчика из Сомали – и я не удивлюсь, если этот ребенок в конце концов станет президентом! – Кейт улыбнулась и накрыла мою руку своей. – Так, значит, ты плавала с сенатором Муром и его семьей? Невероятно!
От волнения у меня почти кружилась голова. То, что я собираюсь сказать, станет для Кейт величайшим потрясением. А может, не надо? Еще не поздно сдать назад и сделать вид, что ничего не было! И пусть прошлое остается в прошлом…
Однако сенатор пробудет в Честере самое большее неделю. И я знала: мне не хватит духу скрыть свои подозрения от Кейт.
Кроме того, в глубине души я понимала: Кейт сильная. Она пережила гибель сестры, мужа, потерю ребенка. Справится и с этим – как и со всем другим, что встанет у нее на пути.
– Не знаю, как лучше сказать, – начала я. – Вчера я познакомилась с Адамом – тем мальчиком из Сомали. Сейчас ему двадцать семь. У него две сестры, Бекки и Диана. Обе просто потрясающие. Диана старшая, учится в Лос-Анджелесском университете на юриста, Бекки младшая. Очень умная, только что поступила в Оксфорд. Говорит, что хочет изучать античную литературу. В сентябре она идет в магистратуру, потом собирается защитить диссертацию…
– Замечательно, – откликнулась Кейт. Она внимательно слушала, явно не понимая, к чему я клоню.
В горле у меня встал ком: я не знала, какие слова найти, чтобы обрушить на нее эту новость.
– Кейт… – промолвила я наконец. – Знаешь, Бекки просто красавица. Мы с ней ровесницы. Она рыжеволосая, как ты. И Муры ее удочерили.
Несколько мгновений Кейт пристально смотрела на меня, затем, нахмурившись, откинулась на спинку стула.
– Что ты хочешь сказать?
Я накрыла ее руку своей.
– Сегодня утром я встала пораньше и позавтракала с миссис Мур. Она просто чудесная. Надеюсь, ты на меня не рассердишься – я стала расспрашивать о ее дочерях. Мол, узнала из Интернета, что все их дети приемные, и мне любопытно, откуда они. Она мне все рассказала, подробно и откровенно. Сказала, что мать Бекки забеременела в шестнадцать лет и хотела отдать ребенка на усыновление. Однако после автокатастрофы впала в кому. Ее родные передали Бекки частному агентству по усыновлению в Бостоне.
Вся кровь отхлынула от лица Кейт. Я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд.
– Муры как раз хотели усыновить третьего ребенка, – закончила я, – подошла их очередь, поэтому им позвонили первыми.
Кейт облизнула пересохшие губы.
– А имя… – проговорила она дрожащим голосом, – имя матери известно?
Я покачала головой:
– Информация закрытая. Они даже не знают, вышла ли мать из комы. Но миссис Мур сказала мне название агентства.
Кейт схватилась за грудь. Медленно поднялась и тут же пошатнулась, словно готовая упасть.
В мгновение ока Райан оказался рядом и подхватил ее.
– Что с тобой? Тебе что-нибудь принести?
– Все хорошо, – с трудом ответила она. – Просто надо присесть.
Он помог ей дойти до дивана; я устроилась в кресле напротив.
– Может быть, не стоило тебе рассказывать?..
– Ты все сделала правильно, – тихо, словно с трудом, ответила Кейт. – Но как мне теперь быть? Я уже через это проходила…
– По-моему, нужно выяснить правду, – ответила я. – Кейт, ты не сможешь жить спокойно, если не узнаешь все до конца.
Глава семьдесят вторая
Кейт
Несколько минут ушло на то, чтобы переварить рассказ Мариссы о Бекки Мур. Немного придя в себя, я ушла в спальню и позвонила отцу.
К сожалению, трубку он не взял. То ли его не было дома, то ли, увидев, кто звонит, решил не отвечать – такое уже бывало.
Несколько часов подряд я набирала его номер – безрезультатно. Измученная долгим перелетом, я растянулась на кровати с мыслью, что завтра с утра первым делом позвоню в бостонское агентство по усыновлению.
На следующее утро я поднялась в пять и с мучительным нетерпением ждала девяти, когда в Коннектикуте открываются офисы. По счастью, дозвониться мне удалось сразу, и в трубке раздался не голос автоответчика – ее снял живой человек, некая мисс Бауэрс.
Я рассказала ей все.
Отсканировала свое свидетельство о рождении и отправила ей по электронной почте вместе с письменным разрешением предоставить закрытую информацию о ребенке и его родителях. Разрешение было заверено моей подписью.
Мисс Бауэрс сравнила ее с подписью на изначальных документах и объявила мне, что подпись не совпадает.
Тогда я нашла у себя давнее письмо отца с его подписью, отсканировала последнюю страницу и выслала ей.
На этот раз ответа пришлось ждать долго. Когда мисс Бауэрс наконец перезвонила, ее голос звучал озабоченно. На изначальных документах, сказала она, стоит подпись Кейт Уортингтон, однако, судя по всему, она подделана. Агентство свяжется с полицией и потребует расследовать действия моего отца. А мне она советует обратиться к адвокату.