— Что он говорит?
— Говорит, что вызовет стражу.
— О-о-о, да! Пожалуйста, только не мешай ему вызвать стражу!
— Нет, сейчас ещё рано. Ведём себя нормально.
— Значит, мне можно перерезать ему глотку?
— Я имел в виду несколько иной вид нормальности.
— По-моему, перерезать глотку врагу — это очень даже нормально.
Один из стариков посмотрел на потерявшего дар речи чиновника и улыбнулся широкой улыбкой.
— Просим прощения, ваше превос… проклятье, забыл слово… парус для тележки?… огромная скала?… ах да… почтительность, мы вроде как слегка заплутали.
Два других старика склонились над Шестью Благожелательными Ветрами и начали читать или, по крайней мере, попытались прочесть документ, над которым он работал. Лист бумаги бесцеремонно выдернули у него из рук.
— Что тут написано, а, Проф?
— Сейчас посмотрим… «Первый осенний ветер качнул цветок лотоса. Семь Везучих Бревен должен уплатить одну свинью и три[82] риса в противном случае он получит много ударов по[83]. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лаптанг».
В поведении стариков произошла едва уловимая перемена. Теперь все они широко улыбались, но почему-то в их улыбках не чувствовалось благожелательности. Один из пришельцев, с зубами, как алмазы, наклонился к Шести Благожелательным Ветрам и на ломаном агатском произнёс:
— Так ты сборщик налогов, господин Шиш На Шляпе?
Шесть Благожелательных Ветров принялся лихорадочно соображать, успеет ли он вызвать стражу. Странные старики пугали его. Никакой почтенностью тут и не пахло. Напротив, от них исходила явная угроза. И хотя оружия у них вроде не было, всё железно свидетельствовало о том, что не успеет он, Шесть Благожелательных Ветров, произнести и слово, как будет убит на месте. Кроме того, горло у него пересохло, а штаны несколько отсырели.
— Но что плохого в том, чтобы быть сборщиком налогов?… — сипло вопросил он.
— А кто сказал, что в этом есть что-то плохое? — ответил Алмазные Зубы. — Мы всегда рады встрече со сборщиком налогов.
— Это одна из наших любимейших профессий, — поддержал другой старик.
— От стольких хлопот избавляет, — подхватил Алмазные Зубы.
— Ага, — добавил третий. — Вроде как и не надо ходить от дома к дому, убивая всех подряд и отнимая жалкие медяки, просто ждёшь сборщика налогов и…
— Господа, можно я кое-что скажу?
Произнёсший эти слова чем-то смахивал на козла, но вид у него был не столь зловещий, как у остальных. Разбойники сгрудились вокруг козлолицего, и до Шести Благожелательных Ветров снова донеслись необычные звуки грубого чужеземного языка:
— Да он же сборщик налогов! Они для этого и существуют!
— Чиво?
— Господа, разумная налоговая политика является основой долгосрочного, благополучного правления. Пожалуйста, доверьтесь мне.
— Я понял всё до слов «разумная налоговая политика».
— Ну чего мы, спрашивается, добьёмся, если убьём этого трудолюбивого сборщика налогов?
— Мы добьёмся того, что он будет мёртв.
Примерно в том же духе разговор продолжался ещё некоторое время. Шесть Благожелательных Ветров погрузился в собственные мысли, поэтому чуть не подскочил на месте, когда группка стариков неожиданно распалась. Козлолицый умиротворяюще улыбнулся ему.
— Мои смиренные друзья замирают от восторга в твоём… сорт сливы… ножик для резки водорослей… в твоём присутствии, о благородный господин, — произнёс он.
Жесты Маздама, стоящего за спиной у Профессора Спасли, говорили несколько о другом.
— А может, кусочек всё-таки отрежем?
— Чиво?
— Как вы сюда попали? — поинтересовался Шесть Благожелательных Ветров. — Повсюду расставлены могучие стражники.
— Я ведь чувствовал, мы что-то упустили… — сокрушённо покачал головой Алмазные Зубы.
— Мы хотели бы, чтобы ты показал нам Запретный Город, — сказал Козлиное Лицо. — Меня зовут… На вашем языке моё имя будет звучать как господин Засорившаяся Труба. Да, пожалуй именно так, Засорившаяся Труба…
Шесть Благожелательных Ветров с надеждой посмотрел на дверь.
— …И мы здесь для того, чтобы получше узнать вашу удивительную… гору… сорт бамбука… звук текущей воды вечером… пропади всё пропадом… цивилизацию!
У него за спиной Маздам энергично демонстрировал остальным воинам Орды, как он и Всадники-Скелеты Брюса-Гуна в своё время поступали со сборщиками налогов. В особенности внимание Шести Благожелательных Ветров привлёк один жест, очень характерные движения рук. Он не понимал слов, но обычно смысл подобных речей как-то сам доходит до вас.
— Чего ты с ним рассусоливаешь?
— Чингиз, я понятия не имею, куда идти дальше. Нам нужен проводник, который, знает Запретный Город.
Козлиное Лицо вновь повернулся к сборщику налогов.
— Ты ведь не откажешься немного пройтись с нами? — спросил он.
«Пройтись? — подумал Шесть Благожелательных Ветров. — О да! Там, снаружи, стражники!»
— Минуточку, — произнёс Алмазные Зубы, когда он согласно кивнул. — Возьми кисточку и напиши то, что я скажу.
Через минуту кабинет опустел. Остался лишь лист бумаги, весь в помарках, содержащий следующий текст:
«Розы белы, тюльпаны желты. Семи Везучим Бревнам выдать одну свинью и столько риса, сколько он сможет унести, потому что отныне он Один Везучий Крестьянин. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лантанг. Помогите. Помогите. Тому, кто это прочтёт: меня захватили в плен Злобные евнухи. На помощь».
Ринсвинд и Двацветок лежали каждый в своей камере и вспоминали о старых добрых временах. По крайней мере, о старых добрых временах вспоминал Двацветок. Ринсвинд трудился над трещиной в камне — яростно расковыривал её соломинкой, поскольку только этот инструмент имелся в его распоряжении. В таком темпе какие-то результаты проявятся лет этак через тысячу-другую. Но главное ведь — попытаться.
— А здесь вообще кормят? — прервал он поток воспоминаний.
— О, иногда! Но такой прекрасной еды, как в Анк-Морпорке, не подают.
— Неужели? — пробормотал Ринсвинд, продолжая скрести трещинку.
Крошечный кусочек цемента вот-вот должен был поддаться.
— Я на всю жизнь запомнил вкус сосисок господина Достабля.
— Такое не забывается.
— Поистине выдающееся переживание.
— Многие считают точно так же.
Соломинка сломалась.
— Проклятье! Пропади всё пропадом! — Ринсвинд привалился к стене. — И чего поднимать такой шум из-за этой Красной Армии? — спросил он. — Кучка малолетних детишек. Недоразумение, а не армия!
— Тут всё очень запутанно, — откликнулся Двацветок. — М-м-м… Ты знаком с теориями, согласно которым вся наша история движется по кругу?
— Ну, я видел в одной из записных книжек Леонарда Щеботанского рисунки… — сказал Ринсвинд, выбирая соломинку покрепче и вновь принимаясь за дело.
— Нет, я не про то… Это как… колесо, вращающееся колесо. То есть всё повторяется.
— А, ты об этом… Проклятье!
— Многие верят в эту теорию. Считают, что каждые три тысячи лет история начинается заново.
— Может, оно и так. — Ринсвинд как раз искал другую соломинку, поэтому не слишком внимательно прислушивался к словам Двацветка. Но потом до него вдруг дошёл смысл. — Каждые три тысячи лет? Маловато, тебе не кажется? Вообще всё начинается заново? Звёзды, океаны, эволюция разумных форм жизни из выпускников художественных колледжей? Ты серьёзно?
— Нет, нет! Это так… мелочи. Настоящая история началась тогда, когда Одно Солнечное Зеркало основал империю. Он был первым императором. И с ним был его слуга, Великий Волшебник. Вообще, это всего лишь легенда. Только крестьяне верят в такие сказки. Они смотрят на что-нибудь вроде Великой Стены и говорят: какая удивительная вещь; наверное, её создали с помощью волшебства… Что же касается Красной Армии… вероятнее всего, это был просто хорошо организованный отряд обученных воинов. Первая Настоящая армия. До неё были только неорганизованные толпы. И магия тут ни при чём. Не мог же Великий Волшебник и в самом деле сотворить… В общем, крестьяне верят всяким глупостям…
— Каким, к примеру?
— Ну, например, поговаривают, будто бы Великий Волшебник оживил саму землю. А когда все армии континента выступили против императора Одно Солнечное Зеркало, Великий Волшебник… взлетел в небо на воздушном змее.
— Как раз это, по-моему, очень правдоподобно. Когда начинается заваруха, возьми себе выходной, таков мой девиз.
— Нет, ты не понял. Это был особый змей. С его помощью Великий Волшебник поймал молнию, после чего рассадил её по бутылкам, а потом взял грязь… запёк её молнией и превратил в армию.
— Таких заклинаний я не знаю. Даже не слышал никогда ни о чём подобном.
— И о реинкарнации у них тоже забавные представления…
С этим Ринсвинд спорить не стал. Наверное, пасёт крестьянин вола, пасёт долгие часы, не удивительно, что у него в голове возникают всякие странные мечтания типа: «Вот когда я умру, хорошо бы заново родиться в виде… человека, который пасёт вола, только при этом смотрит в другую сторону». Он изложил свои взгляды Двацветку.
— Э-э… нет, — покачал головой тот. — Согласно их представлениям, человек не рождается заново. Э-э… Трудно подобрать слова… Подзабыл язык… Это что-то вроде прединкарнации. Наподобие реинкарнации, только наоборот. Они считают, что ты рождаешься до того, как умрёшь.
— О, в самом деле? — Ринсвинд продолжал скрести камни. — Поразительно! Рождение, предшествующее Смерти? Жизнь перед Смертью? Всем расскажу — вот люди повеселятся.
— Тут всё немножко не так… Э-э. Всё завязано на предках. Надо чтить предков, потому что в один прекрасный день можно оказаться одним из них и… Ты слушаешь?
Кусочек цемента наконец отвалился. «Для десятиминутной работы — неплохой результат, — подумал Ринсвинд. — К следующему ледниковому периоду нас и след простынет…»