мбинация. Сначала угробить пятьдесят тысяч человек, а потом расслабиться за чашечкой горячего шоколада. Прошу прощения, что несколько отошёл от темы, просто я когда-то увлекался Тецуманской империей…
Даже Чудакулли опешил, когда декан вдруг взял из руки художника размочаленную на конце веточку и осторожно несколько раз прикоснулся ею к вертикальной каменной поверхности.
— По точке на каждый глаз, — улыбнулся декан, возвращая «кисть».
Художник тоже ему улыбнулся. Точнее, показал зубы. Как и многих других обитателей всевозможных астральных миров, волшебники ставили его в тупик. Их ничем не прошибаемая самоуверенность не имела пределов. Самим своим видом они словно бы говорили: о, то, что мы здесь, это нормально, это правильно, но, пожалуйста, не надо так из-за нас суетиться, занимайтесь, чем занимались, а мы тут пока побродим… А ещё у волшебников был такой вид, словно они вот-вот вытащат из кармана классные журналы и примутся расставлять оценки.
За спиной у декана змея, извиваясь, уползла прочь.
— Никто ничего странного не чувствует? — осведомился профессор современного руносложения. — У меня покалывает в пальцах. Где-то поблизости только что творилось волшебство.
Декан поднял с земли почерневшую от огня палочку и выцарапал на камне корявую линию. У художника от такой наглости даже челюсть отвисла.
— Мне кажется, он оскорбился, — произнёс Думминг.
— Ерунда! Хороший художник всегда готов учиться у своих старших товарищей, — возразил декан. — Что любопытно: судя по всему, у местных жителей начисто отсутствует представление о перспективе…
«Потому что всякая перспектива — ложь, — подумал (или воспринял чью-то мысль) казначей. — Если я знаю, что пруд круглый, с какой стати мне рисовать овал? Я нарисую его круглым, потому что это правда. Разве моя кисть должна лгать тебе только потому, что мои глаза солгали мне?»
Мысль прозвучала довольно сердито.
— А что ты там рисуешь, декан? — поинтересовался главный философ.
— А ты что, сам не видишь? Птицу, разумеется.
«Но птица должна летать, — произнёс голос в голове у казначея. — Где же крылья?»
— Эта птица стоит на земле. И крылья не видны, — произнёс декан. И тут же осознал, что ответил на вопрос, который никто не задавал. — Проклятье! Знаете, рисовать на камне труднее, чем может показаться…
«А я ВСЕГДА вижу крылья», — произнёс голос в голове у казначея. Казначей зашарил по карманам в поисках бутылочки с пилюлями из сушёных лягушек. Как правило, голоса не звучали так чётко и уверенно.
— Какая ПЛОСКАЯ птица, — сказал Чудакулли. — Ну хватит, декан, у нашего нового друга не слишком-то довольный вид. Лучше пойдем и придумаем какое-нибудь хорошее корабельное заклинание…
— Как по мне, это больше похоже на дурностая, — сообщил главный философ. — И хвост какой-то неправильный.
— Палочка соскользнула.
— К тому же, утка должна быть толще, — высказался заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — И не пытайся пустить нам пыль в глаза, декан. Когда в последний раз ты видел утку не в обрамлении бобов?
— На прошлой неделе!
— Ну да, подавали жареную утку. В сливовом соусе. Дай-ка палочку…
— Ну вот, теперь у неё три ноги!
— Я ПОПРОСИЛ у тебя палочку! Вежливо! А ты её у меня вырвал!
— А теперь послушайте-ка меня, — вмешался Чудакулли. — Я хорошо знаю, как выглядит утка, и то, что вы здесь изобразили, просто смехотворно. Дайте-ка мне сюда… СПАСИБО… Клюв рисуется вот так…
— Ты его нарисовал не на том конце, к тому же он чересчур большой!
— По-твоему, это клюв?
— Послушайте, из вас троих никто рисовать не умеет. Дайте сюда палочку…
— Художник тоже мне выискался! Ха! И ни к чему выхватывать…
Незримый Университет был построен из камня — настолько из камня, что трудно было сказать, где кончается дикая скала и начинается одомашненный, ручной камень.
Но, говоря в общем, из чего ещё можно построить университет? Если бы Ринсвинду понадобилось составить список потенциальных строительных материалов, вряд ли ему бы пришло в голову включить туда гофрированные железные листы. И всё же, словно бы повинуясь своего рода наследственной волшебной памяти, создатель университетского входа при помощи разнообразных кузнечных орудий очень постарался придать этим листам вид каменной арки. Над аркой, выжженная в железе, изгибалась фраза: «НУЛЛУС ТРЕВОГАС».
— Ну, почему я не удивлен? — спросил Ринсвинд. — Будь спок.
Ворота, также выполненные в технике прибивания гофрированных железных листов к кускам древесины здоровенными гнутыми гвоздями, были наглухо заперты. Собравшаяся возле университета толпа дубасила в ворота кулаками.
— Похоже, ты не одинок в своем желании посетить университет, — произнесла Найлетта.
— Должен быть ещё вход, — ответил, отходя в сторонку, Ринсвинд. — Из какого-нибудь переулка… Ага, вот. Значит, так, каменных стен здесь нет, следовательно, вытащить несколько кирпичей не получится, а стало быть… — Он потыкал в железные листы, и один сместился. — Ну да. Разболтавшийся железный лист. Очень удобно пользоваться, когда ворота уже заперты.
— Откуда ты все это знаешь?
— Это же университет? Давай, пролезай.
Рядом с разболтавшимся листом мелком было нацарапано: «Нулли Чертовскус Шейла». Ринсвинд поскрёб в затылке.
— Но тебя ведь не Шейлой зовут, так что к нам это не относится.
— Если это значит то, что я думаю, это значит, то это значит, что женщинам сюда нельзя, — возразила Найлетта. — Надо было тебе захватить Дорогушу.
— То есть?
— Так, ничего. Забудь.
К некоторому удивлению Ринсвинда, по другую сторону их ждал коротко подстриженный, очень приятный газон, озарённый светом из окон большого приземистого здания. Приземистыми здесь были все здания, и при этом крыши у всех были большими и широкими. В результате создавалось впечатление, как будто стоишь на поляне, усеянной множеством квадратных грибов. А если бы кому-нибудь пришло в голову их покрасить, это стало бы поистине историческим событием, стоящим где-то между Открытием Огня и Изобретением Колеса.
И, разумеется, была башня. Правда, высотой футов в двадцать.
— Не слишком-то похоже на университет, — усмехнулся Ринсвинд. Он позволил себе подпустить в голос толику самодовольства. — Башня в двадцать футов высотой? С такой только… — Он осекся. — … Плевать хорошо. Гм, ну что ж…
Он двинулся к входной двери. В этот же самый миг падающий из здания свет вдруг ярко полыхнул и приобрёл оттенок октарина, восьмого цвета, свойственного магии. Приоткрытая входная дверь с громкими стуком захлопнулась.
Ринсвинд заколотил в неё кулаком.
— Мои приветствия, братья! — прокричал он. — Я принёс вам… Силы небесны…
Мир преобразился. Вот Ринсвинд стоял перед ржавеющей дверью, но в следующую секунду он уже оказался в центре круга из полдюжины волшебников.
Взмахнув руками, Ринсвинд обрёл равновесие.
— Гм, пятерка за старание! — похвалил он. — Не хочу показаться несколько занудным, хотя некоторые утверждают, что Зануда — моё второе имя, но там, откуда я пришёл, мы, как правило, ходим через двери. Так, знаете ли, много проще.
— Всех ворон наперекосяк, с каждым разом у нас получается всё легче и легче! — воскликнул один из волшебников.
Перед ним были именно волшебники. В этом не возникало и тени сомнения. Как и полагается, они были в остроконечных шляпах — правда, столь широкие поля Ринсвинд встречал разве что в окрестностях Анк-Морпорка, и все они были заполнены капустой. Волшебные балахоны заканчивались где-то на уровне пояса, а далее следовали шорты, длинные серые носки и большие кожаные сандалии. Данная волшебная униформа несколько отличалась от той, к которой привык он, — и всё же перед ним были волшебники. Все они как один смахивали на огромные надутые воздушные шарики, готовые вот-вот взлететь.
Один волшебник — судя по всему, главный — кивнул Ринсвинду.
— Добрый вечер, господин Зануда. Должен признать, ты прибыл сюда гораздо быстрее, чем мы предполагали.
«Так я ж за дверью стоял», — хотел было ответить Ринсвинд, но прикусил язык.
— Э-э, по пути мне немного помогли, — уклончиво пояснил он.
— Вид у него не слишком демонический, — заметил кто-то из волшебников. — А помните, кто явился в прошлый раз? Шесть глаз, три…
— Лучшие из них способны менять обличье, декан.
— В таком случае этот, наверное, из самых лучших. Просто гений маскировки.
— Большое спасибо, — буркнул Ринсвинд.
Аркканцлер кивнул в сторону Ринсвинда. Он был пожилым (впрочем, это само собой разумеется), с лицом словно бы выжатым, а потом снова разглаженным и короткой седеющей бородкой. И было в нём что-то неощутимое, странно ЗНАКОМОЕ.
— Мы вызвали тебя, Зануда, — произнёс аркканцлер, — ибо хотим узнать, что случилось с водой.
— А она разве не пропала? — удивился Ринсвинд. — Мне казалось, она ушла.
— Она НЕ ХОДИТ, — пояснил декан. — Потому что это ВОДА. И она есть всегда — надо только вырыть колодец поглубже.
— Но если мы ещё немножко углубимся, слон под нами может испытать крайне неприятное потрясение, — добавил аркканцлер. — Поэтому мы…
Его реплика была прервана оглушительным лязгом — это грохнулись об пол университетские двери. Волшебники попятились.
— А это что за дьявольщина? — пробормотал кто-то.
— О, всего лишь мой Сундук, — пожал плечами Ринсвинд. — Он сделан из…
— Ящик? На ножках? А это… ЖЕНЩИНА?
— Лично я бы подобных вопросов ему не задавала, — посоветовала Найлетта, выступая из-за Сундука. — Он в данной теме не слишком-то хорошо ориентируется. И прошу прощения, но Сэнди надоело ждать, вот она и…
— Нога женщины не должна ступать в университет! — воскликнул декан. — На этих дамочек никакого шерри не напасешься!
— Декан, будь спок, — перебил его аркканцлер, раздраженно взмахнув рукой. — Так что сталось с водой, Зануда?