— Оно шамое! — воскликнул Коэн. — Ты чудо.
Потом он покосился на Двацветка.
— Я бы его победил, — спокойно произнёс он. — Даже ешли бы ты его не отожвал, я бы вшё равно победил его.
— Совершенно верно, — подтвердила Бетан.
— Вы двое можете занятьшя полежным делом, — добавил герой. — Шундук, чтобы выжволить наш оттуда, выбил у тролля жуб. Алмажный. Пошмотрите, может, найдёте обломки. У меня нашчёт них ешть идейка.
Бетан закатала рукава и откупорила бутылку, а Ринсвинд отозвал Двацветка в сторону.
— У него не все дома, — сказал волшебник, предварительно отойдя за кусты, чтобы никто не мог их услышать.
— Ты же говоришь о Коэне-Варваре! — возмутился искренне шокированный Двацветок. — Он самый великий воин и…
— Был, — прервал его Ринсвинд. — Все эти заморочки с воинственными жрецами и людоедами-зомби происходили много лет назад. Всё, что у него осталось с тех времен, — это воспоминания и такое количество шрамов, что на них можно играть в крестики-нолики.
— Да, он несколько более стар, чем я себе представлял, — признал Двацветок, поднимая с земли осколок алмаза.
— Так, может, бросим их, отыщем лошадей и поедем дальше? — предложил Ринсвинд.
— Но ведь это непорядочно?
— С ними всё будет отлично, — с жаром заверил Ринсвинд. — Важно другое: как ты будешь чувствовать себя в компании человека, который ни с того ни с сего бросается на Сундук с голыми руками?
— Да, это важно, — согласился Двацветок.
— Во всяком случае, им, вероятно, будет лучше без нас.
— Ты уверен?
— Абсолютно, — сказал Ринсвинд.
Они нашли лошадей, бесцельно бродивших среди кустарника, позавтракали промокшей вяленой кониной и направились — по мнению Ринсвинда — туда, куда им было нужно. Несколько минут спустя из кустов вынырнул Сундук и пристроился сзади.
Солнце поднялось выше, однако и сейчас ему не удалось затмить свет звезды.
— За ночь она стала больше, — заметил Двацветок. — Почему никто ничего не предпринимает?
— Что, например?
Двацветок подумал.
— Может, следует посоветовать Великому А'Туину увернуться от неё? — предложил он. — Пусть Он обойдет её стороной…
— Такое уже пытались проделать, — откликнулся Ринсвинд. — Волшебники пробовали настроиться на мозг Великого А'Туина.
— И что, не сработало?
— О, ещё как сработало, — ответил Ринсвинд. — Только…
Только при чтении мыслей такого огромного мозга, как мозг Всемирной Черепахи, возникли непредвиденные осложнения, объяснил он. Волшебники тренировались сперва на сухопутных и гигантских морских черепахах, чтобы постигнуть склад ума рептилии. Они, конечно, догадывались, что мозг у Великого А'Туина очень большой, но не осознавали, что он будет настолько медлительным.
— Группа волшебников посменно читает его мысли в течение вот уже тридцати лет, — продолжал Ринсвинд. — Им удалось узнать только то, что Великий А'Туин чего-то ждёт.
— Чего?
— Кто его знает?
Некоторое время они молча ехали по неровной, бугристой равнине, где вдоль дороги стояли огромные блоки известняка.
— Знаешь, нам нужно вернуться, — сказал наконец Двацветок.
— Послушай, завтра мы доберемся до реки, — начал убеждать его Ринсвинд. — С ними ничего не случится. Не понимаю, почему…
Он разговаривал сам с собой. Двацветок развернул лошадь и рысью поскакал обратно, демонстрируя мастерство верховой езды, типичное для мешка с картошкой.
Ринсвинд посмотрел вниз. Сундук ответил ему тупым взглядом.
— Ты чего пялишься? — осведомился волшебник. — Он может возвращаться, если ему так хочется. Но мне-то чего беспокоиться?
Сундук ничего не ответил.
— Послушай, я не несу за него ответственности, — вспылил Ринсвинд. — И не испытывай на этот счет никаких иллюзий.
Сундук снова ничего не ответил, но на этот раз громче.
— Ну и вали за ним. Мне с тобой не по пути.
Сундук втянул маленькие ножки и уселся наземь.
— Всё, я поехал, — заявил Ринсвинд. — Я это серьезно.
Он повернул лошадь в сторону новых горизонтов и оглянулся. Сундук сидел на дороге.
— И без толку взывать к моим лучшим чувствам. По мне, так можешь торчать тут весь день напролёт. Я еду дальше, понял?
Он свирепо уставился на Сундук. Сундук в ответ уставился на него.
— Я так и думал, что ты вернешься, — сказал Двацветок.
— Я не хочу об этом говорить, — огрызнулся Ринсвинд.
— Может, поговорим о чём-нибудь другом?
— Что ж, дискуссия о том, как избавиться от этих пут, будет весьма кстати, — Ринсвинд подёргал верёвки, стягивающие ему запястья.
— Не представляю, почему вас считают такими важными персонами, — заметила Херрена, которая, положив на колени меч, сидела прямо напротив.
Большая часть бандитов спряталась среди скал, наблюдая за дорогой. Ринсвинд и Двацветок попались в засаду с трогательной лёгкостью.
— Вимс рассказал мне, что ваш ящик сотворил с Ганчией, — добавила она. — Не могу утверждать, что мы понесли большую потерю, но, надеюсь, этот ваш Сундук понимает, что, если он подойдет к нам ближе чем на милю, я собственноручно перережу вам глотки.
Ринсвинд неистово закивал.
— Вот и договорились, — сказала Херрена. — Вас нужно доставить живыми или мёртвыми, на самом деле меня не волнует, какими именно, однако кое-кто из парней, быть может, захочет немного потолковать с вами на предмет этих троллей. Если бы солнце не взошло тогда, когда оно взошло…
Она оставила слова висеть в воздухе и зашагала прочь.
— Ну вот, ещё одна весёленькая история, — пожаловался Ринсвинд, предпринимая очередную попытку разорвать связывающие его верёвки.
У него за спиной был камень, и если бы ему удалось поднять руки… ну да, всё случилось именно так, как он и предполагал: булыжник ободрал ему все запястья, а верёвке хоть бы хны.
— Но при чем здесь мы? — спросил Двацветок. — Звезда какая-то…
— Я ничего не знаю об этой звезде, — перебил его Ринсвинд. — В Университете я намеренно не ходил на лекции по астрологии!
— Полагаю, в конце концов всё устроится, — изрек турист.
Ринсвинд посмотрел на него. Подобные замечания всегда выбивали его из колеи.
— Ты действительно в это веришь? — поинтересовался он. — В самом деле?
— Насколько я могу судить, всё обычно разрешается самым удовлетворительным образом.
— Если ты считаешь, что полное крушение моей жизни в течение последнего года было удовлетворительным, то, может, ты и прав. Я столько раз чуть не погиб, что сбился со счета…
— Двадцать семь, — сказал Двацветок.
— Что?
— Двадцать семь раз, — услужливо повторил Двацветок. — Я считал. Но ты этого так и не сделал.
— Не сделал чего? Не сосчитал? — спросил Ринсвинд, который начинал испытывать знакомое чувство, что разговор ведётся по пьяной лавочке.
— Нет. Не погиб. По-моему, это немного подозрительно.
— Знаешь, против такого оборота событий я как-то не возражаю.
Волшебник свирепо уставился на свои ноги. Двацветок, разумеется, был прав. Заклинание старалось сохранить ему, Ринсвинду, жизнь, и это очевидно. Даже если бы он спрыгнул со скалы, пролетающее облачко смягчило бы его падение.
Однако, к сожалению, теория эта работала только тогда, когда он в неё не верил. Стоит Ринсвинду подумать, что он неуязвим, — и он покойник.
Так что лучше об этом вообще не думать.
Кроме того, он мог и ошибаться.
Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что у него разболелась голова. Он понадеялся, что Заклинание находится где-нибудь в центре этой боли и по-настоящему мучается.
Покидая лощину, Ринсвинд и Двацветок ехали на лошадях вместе со своими пленителями. Ринсвинд сидел перед Вимсом, который, надо сказать, вывихнул себе лодыжку и пребывал не в лучшем расположении духа. Двацветка усадили перед Херреной, и поскольку турист был довольно невысок, это означало, что по меньшей мере его уши находились в тепле. Героиня не выпускала из рук обнаженный нож и настороженно оглядывалась, не видно ли где поблизости ходячих ящиков. Херрена ещё не разобралась, что представляет собой Сундук, но ей хватало сообразительности, чтобы понять, что он не допустит смерти Двацветка.
Где-то через десять минут они увидели Сундук, стоящий прямо посреди дороги. Его крышка была зазывно откинута. Внутри горела груда золота.
— Объезжайте, — приказала Херрена.
— Но…
— Это ловушка.
— Она права, — поддержал её побелевший Вимс. — Можете мне поверить.
Они неохотно направили лошадей в обход сверкающего искушения и порысили дальше. Вимс боязливо оглянулся, с ужасом ожидая увидеть догоняющий их Сундук.
То, что он увидел, было куда хуже. Сундук исчез.
Далеко в стороне от дороги высокая трава таинственно всколыхнулась и замерла в неподвижности.
Ринсвинд был не ахти каким волшебником и ещё худшим бойцом, зато он считался экспертом в том, что касается трусости, и умел распознавать страх по запаху.
— Знаешь, он ведь не отстанет, — спокойно сказал он.
— Что? — рассеянно спросил Вимс, который ещё вглядывался в траву.
— Он очень терпелив и никогда не сдается. Ты имеешь дело не с чем-нибудь, а с грушей разумной. Он прикинется, будто бы забыл о тебе, а потом, в один прекрасный день, ты свернешь на тёмную улочку и вдруг услышишь у себя за спиной шаги маленьких ножек. Шлёп, шлёп — будут отдаваться они, а потом ты побежишь, и они прибавят скорость, шлёп-Шлёп-ШЛЁП…
— Заткнись! — заорал Вимс.
— Может быть, он тебя узнал, так что…
— Я сказал, заткнись!
Херрена повернулась в седле и бросила на них свирепый взгляд. Вимс помрачнел и, подтянув Ринсвиндово ухо к своему рту, хрипло промолвил:
— Я ничего не боюсь, ты понял? И плевал я на эти волшебные штучки.
— Все так говорят, пока не услышат тихие шажки за спиной…
Ринсвинд замолчал. Ему в ребра уткнулось острие ножа.
До конца дня больше ничего не случилось, но, к удовлетворению Ринсвинда и вящей паранойе Вимса, Сундук показывался ещё несколько раз. То он сидел на вершине утеса, неизвестно как туда забравшись, то лежал в канаве, зарывшись в мох.