– Связанные с криминальной средой, – подсказал оперативник.
– Да-да. Дочь просто каким-то чудом умудрилась не попасть в детскую комнату милиции. Хотя в местное отделение один раз попала, но ее простили на первый раз. Списали на то, что по глупости и неопытности проступок совершила. Да и Алла перед ними тогда целый спектакль разыграла: мол, бедная-несчастная, ничего не знала, обманом втянули и тому подобное.
– И так продолжалось, пока она не окончила школу?
– Вы знаете, после того случая она на какое-то время успокоилась, а потом пошло по новой. Я не могла с ней сладить. Даже к Игорю поехала тогда, просила его помочь.
– А он не помог, – предположил Шумов.
Селиванова покачала головой:
– Он сказал, что и так алименты на дочь платит, а со всем остальным разбираться не будет. Но когда Алла училась в десятом классе, отец неожиданно приехал к ней. Я с ним не виделась, но дочь мне тогда все рассказала. Говорила, что Игорь поможет ей поступить в институт и обустроиться на первых порах. И знаете, не обманул. Алла поступила в институт химпрома, получила место в общежитии. Вроде бы даже стала учиться нормально. Правда, ко мне приезжала редко. Но я ее за это не осуждаю. Она же не старуха, чтобы дома сидеть. У нее там друзья, своя жизнь. Да и я не собиралась привязывать ее к своей юбке.
– Вы думали, что дочка перебесится и все наладится.
– Да, я именно так и думала. Алла тогда даже как-то повеселела, поспокойнее стала. В общем, я уж обрадовалась, что она начала меняться в лучшую сторону. Но в последнее время… – женщина вздохнула, – это было еще до смерти Игоря… Так вот, я заметила, что Алла как будто опять стала как раньше – дерзкой, грубой. Я уж подумала, что опять какую-то компанию себе нашла.
– А вы ее не спрашивали?
– Нет. Да даже если бы и спросила, вряд ли бы она мне рассказала. Все, что касалось ее знакомых и друзей, – это меня не касалось. Дочь мне сама так сказала. Мол, это ее знакомые и друзья, а не мои, и мне о них знать необязательно, – Вера Дмитриевна горько усмехнулась.
Женя невольно покачал головой. Да уж, картина отношений дочери и матери складывалась не самым лучшим образом. С одной стороны, оперативник многое узнал об Алле Селивановой, но с другой – это никак не освещало ее недавнюю жизнь. Лейтенант всю жизнь прожил в убеждении, что для любого человека нет никого ближе и роднее матери. По крайней мере, со своей мамой у Шумова всегда были прекрасные и доверительные отношения. Даже в период подросткового бунтарства. Но здесь – и это было явно видно – совершенно иной случай.
– Я одно время даже себя винила, – будто с трудом произнесла Вера Дмитриевна. – Я вам говорила в прошлый раз, что из-за болезни могу выполнять только самую легкую работу. А за нее платят мало. Я не могла позволить себе купить дочери какие-то хорошие, красивые вещи или сделать приличный подарок. Да вы и сами видите, я живу очень скромно. Даже алиментов, которые платил Игорь, едва хватало. Алла злилась из-за этого. Она смотрела на некоторых одноклассниц – а у них в классе были девочки из обеспеченных семей – и сильно завидовала им. Над ней ведь некоторые насмехались. Правда, недолго. Одной из таких насмешниц она лицо разбила. Я уж думала тогда, что не миновать нам неприятностей, но повезло. Родственник у той девочки оказался человеком справедливым. Не стал ни жаловаться, ни сообщать. И родителей ее тоже уговорил помалкивать.
– Но ведь вы не виноваты в том, что с вами случилось, – мягко заметил Женя.
– Знаю. И Алла это знала. Но она же подростком была, по сути, еще ребенком. Что-то не понимала, а что-то не хотела понимать. Ей было проще убедить саму себя в том, что я во всем этом виновата, чем принять ситуацию.
Снова наступила пауза. Лейтенант обдумывал услышанное от собеседницы. И снова это двоякое чувство жалости и неприязни к ее дочери. Да, с одной стороны, жизнь у нее была далеко не сахарной. Но, с другой стороны, опять же отношение к матери. Ведь наверняка Селиванова объяснила девушке, почему у них все так, а не иначе. Но, видимо, та не захотела ни слышать, ни слушать мать.
– Еще знаете, – нарушила молчание Селиванова, – мне показалось, что Алла поссорилась с отцом.
– Показалось? – переспросил Женя.
– Я не знаю. Но в разговоре, когда я упомянула Игоря, дочка грубо высказалась относительно его. Что-то вроде… – хозяйка наморщила лоб, пытаясь припомнить, – жлоб и старый козел. Да, что-то вроде этого.
Ну и семейка, чуть было не сорвалось с языка у оперативника, но он вовремя смолчал. В конце концов, это их отношения. Наверное, им действительно просто не повезло с дочерью.
– А с дядей Алла общалась? – спросил Шумов.
– С Олегом? – женщина усмехнулась. – Вряд ли. Ну, у отца, может, в семейном кругу они и виделись. Просто, понимаете, еще когда мы с Игорем вместе жили, его брат начал прикладываться к бутылке, несмотря на то что Игорь помог ему по работе, устроил на должность начальника отдела у себя на заводе. У них уже тогда отношения стали немного портиться из-за пристрастия Олега к выпивке. Да и Алла сама, когда приезжала, рассказывала, что дядю видела от силы раза два, и он постоянно был пьяный.
– А сам Олег Селиванов как относился к племяннице?
– Знаете, так… – Вера Дмитриевна помотала головой, – дежурно, что ли. У него не было собственных детей, да и семьи тоже. Игорь вообще как-то обмолвился, еще когда мы были моложе и только начинали жить, что его младший брат в их семье как отрезанный ломоть. В том смысле, что себе на уме и семья для него – нечто далекое.
– Как пустой звук, – снова подсказал Женя.
– Да, что-то вроде этого.
– Да как же так можно? – все же вырвалось у лейтенанта. – Вроде бы одна семья, а как будто все друг другу чужие.
– Это вы верно заметили, – согласилась Селиванова. – Я тоже долго удивлялась, почему у них так. Я помню родителей Олега, мы же все вместе тогда жили. Правда, отец у него умер года через два после рождения Аллы – он тогда болел. А мать вроде бы недавно, как мне дочь говорила. Так вот, они тоже недоумевали: вроде бы воспитывали обоих детей одинаково, а они такие разные получились.
– Ну, они же разные люди, не могут быть одинаковыми.
– Конечно, не могут, но все равно у детей, выросших у одних родителей, нет-нет да промелькнет что-то общее. А Игорь и Олег были только внешне немного похожи. Но характер и привычки разные.
– Человек – главная загадка природы, – заметил оперативник.
– Это верно.
– Скажите, Вера Дмитриевна, а когда вы последний раз видели вашу дочь?
– В июле, когда она приезжала сюда последний раз.
– А сами к ней ездили?
– Редко. Не всегда есть возможность, да и здоровье…
– Когда навещали ее?
Собеседница помолчала.
– После майских праздников, – ответила она.
– И больше не приезжали?
– Нет.
– Спасибо вам, Вера Дмитриевна, за разговор, – Шумов встал. – Больше не буду отнимать у вас время.
Женщина кивнула и встала с дивана, чтобы его проводить. Когда Женя уже взялся за ручку двери, она позвала его:
– Товарищ лейтенант, подождите!
– Что такое, Вера Дмитриевна? – обернулся лейтенант.
Селиванова как-то обреченно и тоскливо смотрела на него.
– Пожалуйста, расскажите, что с Аллой. Вы ведь не просто так про нее спрашивали.
Оперативник молчал. Он не решался это сделать лишь из жалости к этой измученной и больной женщине.
– Расскажите, – повторила собеседница. – Я ведь ко всему готова.
Шумов вздохнул и собрался с духом.
– Аллу Селиванову подозревают в убийстве своих родных, – только и смог сказать он и вышел в подъезд.
Обратно Женя возвращался в довольно мрачном расположении духа. Причиной была не только его последняя сказанная Вере Дмитриевне реплика. То, что он узнал о ее дочери, навело его на довольно неприятные мысли, связанные с семейно-родственными отношениями. Лейтенант проводил параллель со своей семьей, с семьями своих друзей и знакомых. Да, не везде все идеально и гладко, где-то, у кого-то, с кем-то могли быть натянутые отношения. Но эти Селивановы… Как будто собрали в одну кучу абсолютно чужих друг другу людей и заставили жить вместе. Да и главный инженер тоже хорош. Новую семью завел, на старую плюнул с высокой колокольни. Ладно, бывшая супруга, всякое бывает. Но дочь? Этого оперативник тоже не понимал. Да, и алименты платил, и с институтом помог. Но все это выглядело как снисходительные жесты щедрости барина бедному родственнику. А ведь дети-то всё чувствуют. Порой даже лучше взрослых. И чему тогда удивляться, если ребенок собственного отца возненавидел до такой степени, что пошел на столь кровавое преступление.
Здесь мысли Шумова переключились. Незадолго до убийства старшего Селиванова Алла с ним поссорилась. Притом до такой степени, что поливала его грязью и не скрывала своей злости. Что же у них там произошло? Что скандал – понятно, но что было причиной? Может, девушка решила попросить денег или помощи в чем-то, а отец в очередной раз отказал? Причем отказал в очень жесткой и обидной форме. Скорее всего, так оно и было. Точно рассказать об этой ссоре могли бы только ее участники. Один из них, правда, сейчас уже мертв, но вот Алла жива и здорова. Значит, у нее и надо спрашивать.
В отдел Женя вернулся уже днем. Вадим сидел за своим столом и увлеченно что-то писал. Увидев напарника, он обрадовался.
– О, вот и ты, – улыбнулся он. – Как поездка?
– Ну, если честно, по-всякому, – признался лейтенант. – А у тебя тут как?
– Тоже кое-что есть, – хитро подмигнул Куликов. – Но давай сначала ты расскажешь, а потом уже я.
– Не вопрос.
Шумов подробно доложил о ходе своего визита в Ковылин. Старший лейтенант внимательно слушал, крутя в руках ручку.
– Значит, ссора, – задумчиво проговорил он.
– Мать Аллы предполагает, что так.
– Скорее всего, она права. Потому что у Аллы с отцом и так отношения были натянутые.
– Селиванова сказала, что дочь могла попросить у отца денег или помощи в чем-то, а он ее послал.