Неожиданно Электра встала.
– Вы не присмотрите минуточку за моими малышками? – спросила она, – Мне нужно кое-что сделать.
Девочки, как это свойственно всем девочкам, ничего не имели против возможности посидеть с малютками, Че давно приметил, что все девочки почему-то без ума от детишек.
– Интересно, что за дело у нее возникло? – задумчиво произнесла Дженни, когда Электра вышла.
– Наверное, хочет попросить у Дольфа прощения, – предположил Че.
– Прощения? Это за что?
– За то, что приревновала его к этой русалке, – сказала Гвенни.
– А что, она не могла извиниться перед ним прямо здесь? – усомнилась Дженни.
– А вдруг ей захотелось попросить прощения тем манером, каким принято в гипнотыкве, – усмехнулся Че.
– А какая разница? – не поняла Дженни.
На сей раз переглянулись Гвенни и Че.
– Ты правда не знаешь, как просят прощения медяшки? – поинтересовалась Гвенни.
– Извинение и есть извинение. Разве нет?
– Вижу, – пробормотала Гвенни со странной улыбкой, – нам нужно кое-что тебе показать. Че, ты как?
Продолжая усмехаться, маленький кентавр подошел к гоблинше. Будучи вдвое младше, он принадлежал к более крупному виду живых существ, а потому несколько превосходил ее ростом.
– Кто из нас будет извиняться? – полюбопытствовал кентавр.
– Я перед тобой, – сказала Гвенни, – то есть я буду как будто Электра, а ты как будто Дольф.
– Идет. Действуй.
– Я не понимаю… – начала было Дженни, но осеклась. Потому что Гвенни обняла Че за шею и поцеловала в губы.
– Что ты делаешь? – изумилась Дженни.
– Ну как, ты меня простил? – спросила гоблинша у кентавра.
– Хм, не совсем, – с улыбкой ответил Че. – Для верности не мешало бы извиниться еще разочек.
По правде сказать, он мог бы принимать такого рода извинения в больших количествах, поскольку находил их очень приятными. Гвенни понравилась ему с первой встречи, но со временем стала нравиться еще больше. За последние два года тело ее приятно округлилось, и.., впрочем, конечно, к делу все это совершенно не относилось.
– Ну что ж, – поддержала его игру Гвенни. – Коли так, я попробую извиниться получше, – сняв очки, она откинула назад свои волосы, вновь заключила Че в объятия, прижалась к нему, взъерошила волосы ему и одарила его долгим нежным поцелуем.
– Теперь-то уж ты удовлетворен, – промолвила она с напускной серьезностью, хотя Че знал, что ей стоит больших трудов не расхохотаться. Это была их любимая игра: с серьезным видом проделывать всякие дурацкие штуки, которыми так любят заниматься взрослые.
– Ну… – начал было он, сдвинув брови, но тут вмешалась Дженни.
– Хватит, хватит… – с улыбкой заявила она. Улыбки светились и на личиках двойняшек, любовавшихся сценой «извинения», вместо того чтобы смотреть на Гобелен. – Ты хочешь сказать, что Дольф с Электрой как раз этим сейчас и занимаются? Целуются?
– Думаю, не только этим, – отозвалась Гвенни с той же насмешливой серьезностью, – хотя сказать, чем еще, не могу, поскольку в Тайны Взрослой Жизни еще не посвящена. Догадываюсь только, что чем-то очень приятным.
– Вряд ли, – усомнилась Дженни. – Взрослые народ занудный, и скорее всего их Тайны такие же скучные, как они сами. Хотя, конечно, мне очень хотелось бы знать, что они так скрывают.
– Конечно, я могу только строить догадки, – сказала Гвенни, – но мне кажется, это связано с тем, как мужчины смотрят на таких женщин, как русалка Мела.
Все непроизвольно посмотрели на Гобелен. Никакие места на теле русалки уже не затуманивались, однако Че, как ни вглядывался, так и не уразумел, почему многие мужчины предпочитают смотреть на женщин, вместо того чтобы заниматься по-настоящему интересными делами.
Например, стрелять из лука, рвать с деревьев пироги или решать математические уравнения.
Между тем на Гобелене разворачивалось действие: русалка и ее спутница подошли к подпиравшему дверь грота кристаллу и принялись заинтересованно его рассматривать. Время от времени они качали головами, как будто пытаясь найти какое-то решение.
– Непонятно, почему Гобелен показывает их, нужна-то нам была огрица? – выразила недоумение Дженни.
И тут – комнату даже озарила маленькая вспышка – Че осенило.
– Знаете что? По-моему, эта рослая, плечистая женщина и есть огрица.
Девочки уставились на него с сомнением.
– Но она не такая уж огромная и вовсе не безобразная, – возразила Гвенни. – Обыкновенная женщина, только мускулистая и высокого роста.
Но когда Че внимательно пригляделся к Гобелену, его догадка превратилась в уверенность.
– Все-таки это огрица, – заявил он, – и пропорции тела, и характер движений, все выдает в ней огрскую породу. Да, она не великанша, но ведь и люди бывают разного роста. Наверное, среди своих она считается маленькой и слабенькой.
– Может быть, эта Окра перенесла тяжелую болезнь, и огры прогнали ее за несоответствие их требованиям.
– Возможно, – сочувственно произнесла Дженни, – ей и вправду стоило бы стать Главным Действующим Лицом. Тогда…
– А что бы в таком случае было с тобой? – резко спросила Гвенни.
– Я осталась бы в Двухлунии, со своей семьей и способностью к посылам…
– Но без очков, – сказал Че.
– И без новых друзей, – добавила Гвенни.
– И то правда, – согласилась Дженни. – Но все равно делать ее второстепенной было несправедливо.
– Нам ведь неизвестно, почему выбрали тебя и кто это сделал, – сказал Че. – Возможно, на то была веская причина. Возможно, когда-нибудь мы о ней узнаем, а пока для верного суждения у нас недостаточно сведений.
– Наверное, ты прав, – согласилась эльфесса, а потом, снова приглядевшись к Гобелену, поинтересовалась:
– Мы видим на картинке именно то, что происходит сейчас?
– Не думаю, – отозвался Че. – Обычно Гобелен ориентируется на прошлое. Сейчас вечер, темнеет, а мы видим ясный день. Возможно, огрица уже легла спать, а Гобелен показывает ближайшее прошлое, когда она совершала активные действия.
– А что за действия? – спросила Гвенни. – Не пойму, что они с Мелой прицепились к этой глыбе? Что в ней такого интересного?
– Умей мы управлять Гобеленом, мы смогли бы настроить его на глыбу и рассмотреть ее в другом масштабе и в нужном ракурсе (все-таки кентавр есть кентавр: не может без того, чтобы не ввернуть мудреное словечко). Но похоже, будто внутри кристалла что-то находится. Или кто-то.
– Вот те на! – воскликнула Гвенни.
Тем временем в комнату вернулась Электра. Снова переодевшаяся в джинсы, растрепанная, но, судя по виду, весьма довольная.
– Спасибо, – сказала она присутствующим, направляясь к своим малюткам.
– Он как, принял извинения? – спросила Дженни.
– Что? – не поняла Электра.
– Да так… – подавила смешок Гвенни. – Мы тут было подумали.., но это глупости. Скажи лучше, как твои близняшки? Ты уже выяснила, какие у них таланты?
– Вообще-то да. Добрый Волшебник сказал, что Дон может рассказать все о любом живом существе, а Иви о неодушевленном предмете. Пока они этого не делают, потому что еще не умеют говорить, но по талантам тянут на волшебниц.
– Вот это да! – воскликнула Гвенни. – , – Это, конечно, здорово, хотя чего-то такого можно было ожидать. Все потомки дедушки Бинка – волшебники. Почему так, понятия не имею, но до сих пор это правило не нарушалось. Мне просто повезло, что я вышла замуж за Дольфа.
– Да, таланты у них замечательные, – сказала Дженни. – И в будущем, когда малютки подрастут, будут им очень полезны.
Они поговорили еще немного о том о сем, после чего Электра забрала колыбельку и понесла двойняшек в спальню, а Че, Дженни, Гвенни и Сэмми удалились в отведенную им комнату. Там Дженни запела песню, и скоро вся компания погрузилась в волшебный сон. Вообще-то для того, чтобы песня оказала свое чарующее воздействие, было необходимо от нее отвлечься, но все друзья Дженни, включая кота, уже освоили эту маленькую хитрость. Таким образом очень скоро они оказались в великолепном, похожем на тот, что рос вокруг замка Ругна, саду, под ласковым небом, среди дружелюбно настроенных драконов, кентавров и единорогов. Где и заснули, растянувшись на мягкой, шелковистой травке. Засыпать во сне почему-то гораздо веселее, чем наяву.
На следующий день Гвенни, Дженни и Че продолжили путь к замку Доброго Волшебника. Зачарованная тропа вела из замка Ругна прямо туда, и они знали, что в дороге затруднений не встретят, но вот попасть в замок будет непросто. Для этого они должны будут выдержать три обязательных для каждого ищущего Ответа испытания. Эти препятствия, равно как и обязательная годичная служба, отбивали желание беспокоить волшебника по пустякам.
Неудивительно, что все трое испытывали беспокойство.
Они прошли не так уж много, когда воздух затуманился, сгустился, и перед ними появилась демонесса Метрия.
– Небось гадаете, что за препону уготовил вам волшебник, – ехидно промолвила она.
– Не без того, – согласился Че.
– И правильно делаете, потому что он собирается встретить вас самым тяжким испытанием из тех, что имеются в его распоряжении. За те сто лет, что я его знаю, волшебник не прибегал к нему еще ни разу.
– Думаю, второе и третье будут еще тяжелее, – отозвался Че, поняв, что Метрия хочет заставить их понервничать, и твердо решивший не доставить ей такого удовольствия.
– А вот и нет. На сей раз он обойдется одним.
– Но их всегда бывает три. А нас и самих трое, так что простое умножение…
– Не умничай, твое дурацкое размножение тут ни при чем. Для вашей компании волшебник решил сделать заключение.
– Что?
– Назначение, приключение, злоключение…
– Может, исключение?
– Это несущественно.
– Но почему? В нас ведь нет ничего особенного.
– А вот это тайна. Ох, до чего же я люблю все таинственное! Мне и самой невтерпеж узнать, в чем тут дело.
– А если невтерпеж, так почему бы тебе самой не задать Вопрос?