– Вы хорошо готовите?
– А вы в гости напрашиваетесь?
– Нет. Переживаю за свою репутацию. Покажите-ка мне свой смартфон.
– А вы мне кто? У меня там личная переписка, – насмешливо сказала администратор и была абсолютно права.
Леонидов разозлился:
– Что ж, персональные данные законом защищены. Но мои фото к ним тоже относятся. Я на вас в суд подам, если где-нибудь их увижу.
– Да надо было!
– Я вас предупредил. Спокойной ночи.
– И вам.
Вот на кой его фоткали? Причем не единожды. Ломай теперь голову: то ли пасут с подачи Димы, то ли инфу собирают. А для чего, пес их знает.
Он снял парадную одежду и развалился на кровати. Разница во времени все больше напрягала. Скворцовой он обещал позвонить в шесть вечера по Москве. А сейчас только пять. Но он набрал-таки номер клиентки, наудачу. Она откликнулась сразу же, с нетерпением спросила:
– Какие новости?
– Пока все те же. Расследование идет. Подозреваю, что причастен кто-то из сотрудников отеля. Но есть и хорошая новость: муж вам не изменял. Версия о том, что он бросил семью и сбежал за границу с другой женщиной, не подтвердилась.
– Значит, Руслан… он…
– Он уже год как мертв, Татьяна Александровна. И вам придется с этим смириться.
– Но где же он?! В смысле… – она опять запнулась.
– Его труп? На дне Байкала. Вернее, от вашего мужа уже ничего не осталось. Совсем. Его рачки утилизировали.
– Но как он мог?! Поехать на Байкал с опасным человеком! Руслан ведь был таким умным и осторожным!
– Это я выясню. Завтра у меня обед с сотрудниками иркутской полиции.
– Хорошо проводите время, – не удержалась Скворцова.
– Они с трудом идут на контакт. Я для них мало того что чужак, так еще и москвич. Нас не любят в провинции. А мне без их помощи не обойтись. Приходится устанавливать дружеские связи. Это работа, Татьяна Александровна.
– Я поняла. Еще что-нибудь есть?
– В понедельник снова поеду на Байкал. На этот раз в качестве живца. Похоже, они клюнули.
– Они?
– Это дело рук не одного человека. Орудует преступная группировка, – сказал Алексей официально, как в былые времена, когда работал в полиции. – Полагаю, что в десять дней я управлюсь, может, даже и раньше.
– Как вам отель? – не удержалась Скворцова.
– Отвратительный! – с чувством сказал он.
За окном гремела музыка из ресторана, а учитывая, что была суббота, концерт на всю ночь был обеспечен.
– Что ж, отдыхайте. Хотя в вашем случае это звучит как издевательство.
– Меня утешает мысль, что меньше чем через десять дней я отсюда съеду и высплюсь наконец.
Когда Скворцова дала отбой, Алексей зашел в интернет – почитать новости на сон грядущий.
Удача, похоже, улыбнулась. Понедельник должен все прояснить. А завтра надо будет к нему подготовиться.
Алексей Леонидов. День четвертый
Бабушка старшего лейтенанта полиции Сергея Евгеньевича Боярского жила на улице Красных мадьяр, и, сверившись с картой, Алексей решил прогуляться по городу, благо идти было недалеко, а погода по-прежнему стояла прекрасная. Блудить тут негде, даже навигатор не понадобится: все время по прямой, а потом направо.
Ночью выспаться не удалось. Иркутск как обезумел: гуляли напропалую. Машины и мотоциклы за окном проносились, грохоча, гудя и воя. Алексей не уснул, а, обессилев, забылся на пару-тройку часов и проснулся с больной головой и красными глазами.
«Я не выдержу здесь десять дней, – в отчаянии подумал он. – Мне надо покончить с заданием Татьяны как можно скорее. Иначе загремлю по возвращении в больницу или, чего хуже, в дурдом».
С утра делать было особо нечего, и он погулил. Оказывается, нынешнюю улицу мадьяр, да еще и красных, уже четыре раза переименовывали! Вот судьба у нее! Вторая Иерусалимская, Вторая Мастерская, Вторая Советская… Значит, дома там старые.
И в самом деле: искомая локация оказалась в пятиэтажке. Запахи в подъезде витали умопомрачительные! Леонидов сразу понял, что его тут ждут, и невольно повел носом, а в животе заурчало. К блюдам национальной бурятской кухни московский гость подготовился. Позавтракал скромно и обошелся без перекуса.
Дверь ему открыл Сергей. Сегодня он выглядел иначе. На лице улыбка, вид доброжелательный. Ни тени прежнего недоверия и напряжения. Встретил как родного:
– Проходите, милости просим.
Чуть ли не с поклоном. Вот что значит гость! А на Алексея сразу повеяло далеким детством и материнским теплом.
Квартира была типичная советская. Леонидов сам вырос в такой. До боли знакомо все: планировка, мебель, посуда, люстра на потолке… На полу и стенах советские еще ковры, рисунок типовой: крупный узор по центру, а по краям цветочный орнамент. Когда-то за этими коврами чуть ли не годами стояли в очередях, как и за стенкой. Диван и кресла пришлось отреставрировать, обивка на них была относительно новой. А вот стол был просто накрыт парадной скатертью, но его возраст угадывался по ножкам, лак на которых давно уже потрескался.
Хозяйка своими старыми вещами дорожила. Хрусталь в серванте сверкал, повсюду красовались вышитые и вязаные крючком салфетки, на фарфоровых и глиняных фигурках, среди которых чаще встречались слоники, ни пылинки. Сама она суетилась на кухне. Квартиру гостю показывал внук.
– А где твой коллега? – не удержался Алексей, рассматривая на стенах почетные грамоты и семейные портреты.
– Скоро придет, он уже звонил. Не переживайте, у Савки на еду нюх. Вечно голодный.
– Савка? – слегка удивился Леонидов.
– Савелий.
– Редкое имя. Тоже холостой?
– Разведен, – коротко сказал Боярский.
Больную тему Алексей не стал трогать. А вдруг и у старлея была когда-то жена? К тридцати можно уже не единожды жениться, развестись и парочку детишек заделать.
– А вот и я. Прошу извинить, что не встретила. Буузы не должны перевариться, иначе весь бульон из них вытечет, но и полусырыми их не подашь. Нехорошо это, – раздался за спиной напевный женский голос.
Алексей обернулся: перед ним стояла пожилая бурятка с белоснежными, полностью седыми волосами, низенькая, сухонькая, в очках с толстыми стеклами. Ему стало неловко.
– Зачем вы так суетились?
– Вы гость.
– Номина Баировна, – представил бабушку Сергей. – А это Алексей Алексеевич, мой… коллега, в общем.
– Знаю, что из Москвы, – сдержанно улыбнулась пожилая женщина. – Вот и хочу послушать: как там? Сама-то не была ни разу.
– Бабушка, я же тебе рассказывал. Фото показывал.
– Помню. Ты вот вернулся, а молодежь отсюда уезжает.
– Я что, не молодежь? – слегка обиделся Сергей.
– Погоди, еще сбежишь.
– У тебя буузы переварятся.
– Я их уже на блюдо выложила, остывают, дорогого гостя дожидаются. Прошу к столу, Алексей Алексеевич.
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Я же говорю, у Савки на жратву нюх, – оживился старлей.
– Сергей! Ты же культурный человек! – укорила его бабушка. – Перестань употреблять жаргонизмы! Знаешь же, как я этого не люблю!
– Извини. Постараюсь говорить культурно. Савелий Ильич очень любят покушать. И не любят готовить. Все больше на халяву. Что? И халяву нельзя?!
Алексей не выдержал и рассмеялся. Забавные отношения у бабушки с внуком!
– Вот уж кого я не приглашала, – проворчала Номина Баировна, когда Сергей пошел открывать дверь. – Савелий сам напросился. Нахальный мальчишка.
Леонидов изо всех сил старался не забыть ее редчайшее имя-отчество. Мысленно повторял: «Номина Баировна, Номина Баировна…» Видимо, от напряжения у него шевелились губы, потому что хозяйка подозрительно спросила:
– Что вы там шепчете? Злых духов изгоняете или молитесь?
– Стараюсь запомнить ваше имя, – честно признался он. – Память у меня хорошая, но оно такое необычное!
– По одной из версий, «номина» по-бурятски означает «изумруд». «Собор Парижской Богоматери» читали?
– Мультик когда-то вместе с дочкой смотрел. Еще мюзикл такой есть. Красиво поют. Про «душу дьявола продам за ночь с тобой». Я радио в машине слушаю, там эту песню часто гоняют. Жена наверняка читала книжку. Она учитель русского и литературы.
Номина Баировна заметно оживилась. «Не безнадежен», – понял Алексей этот взгляд.
– Главную героиню, цыганку, зовут Эсмеральдой, – сказала она. – Тоже переводится как «изумруд». Это запомнить легко. Можете и меня Эсмеральдой звать, не обижусь.
– Спасибо.
Все-таки недоверие к себе Леонидов почувствовал. Не просто так его позвали. Своего рода смотрины. Бабушку Сергей уважает. Сам признался, что в детстве часами сидел под ее присмотром в библиотеке, в читальном зале.
Кто такой частный сыщик? Да никто. Полиция не обязана ему помогать. Мало ли, устная просьба через третьих лиц. Да еще и москвич, которых в провинции терпеть не могут. От поведения Леонидова на сегодняшнем обеде зависело многое.
Сегодня он не только желудок готовил к сытной еде, но погуглил и об обычаях коренного населения, зависнув на парочке интересных статей, из которых узнал, что почитание старших в жизни бурят занимает особое место, а гостеприимство их главная традиция. Неважно, в юрте или в современной квартире. Это своего рода проверка, а не просто обед.
– Зд’гавствуйте, зд’гавствуйте! – раздался в гостиной жизнерадостный голос.
«Это что еще за чудо?!» – невольно подумал Леонидов.
«Нахальному мальчишке» оказалось под сорок, судя по огромным залысинам и пивному животу, но вряд ли кто-то называл его по отчеству, разве что в шутку, как недавно Сергей. Леонидов и сам был невысокого роста, но даже он на Савелия Ильича смотрел сверху вниз.
Не будь новый гость так мал, и ранняя полнота не была бы так заметна, но Савелий Ильич рос исключительно в ширину. Он и ребенком был небось упитанным. Алексей рассматривал «мальчишку» с интересом, гадая о комплексе Наполеона. Есть или нет? И как в таком случае найти к Савелию Ильичу подход?
Следователь дознания, от которого зависела дальнейшая судьба расследования по делу Руслана Скворцова, на вид состоял из сплошных недостатков, но, как потом оказалось, это компенсировалось редким обаянием.