Ванька сглотнул, глядя на такой маленький, совсем невесомый сверток, и боялся пошевелиться. Сыночка мягко забрала из рук тёща.
-Ваня, доченьку подержи теперь!
И держал Ванька второй сверток с розовой ленточкой и, казалось, боялся дышать. Доченьку забрала вторая мамка, и Ванька, наконец-то выдохнув, как хрустальную вазу обнял свою козу-дерезу.
-Спасибо, милая!
Наташка, держа в одной руке большой букет роз, другой уцепилась за его локоть. Потихоньку пошли к выходу, а там их встретили восторженными воплями остальные Чертовы.
Сестры ухватили спящих племяшек, окружили его Натаху, а Ванька все никак не мог поверить, что вот эти два свертка - его дальнейшая жизнь. Дома, развернув деток, сияющая мамуля позвала его:
-Иди, знакомься. Ваня, они вылитый ты, ты точно такой же родился, только покрупнее.
Ванька опять замер:
-Блин, они же одинаковые, как их различать-то?
Наташка засмеялась:
-Внизу, Вань, разные, не перепутаешь. Вот это, - она как-то лихо взяла спящего младенца, - это наш сыночек, продолжатель фамилии Чертовых - Дмитрий Иванович. Дмитрий Иванович, крепко спал, а Дарья Ивановна, наоборот, морщилась и ерзала. Распеленали мокрую Дарью, и Ванька опять впал в ступор:
-Да ни в жизнь не смогу такую крошечную взять на руки, у меня такое ощущение, что мои руки, как совковые лопаты, чё делать-то будем?
-Не переживай, сынок, все сумеешь, ещё как ловко водиться научишься.
Все суетились, накрывая на стол, а Ванька посадив на колени свою такую легкую Наташку, крепко обнял её и вздохнул:-Справимся, а?
-Справимся, Вань, вон, аж две мамки рядом.
И сидел Чертов, окруженный своей теперь уже большой семьей, и все смотрел на двух крошечных спящих человечков. Немного посидев со всеми за столом, опять пошел в детскую комнату, Наташка прилегла на диван и быстро уснула, а он все сидел и просто слушал спящее дыхание всех троих.
И завертелось все вокруг этих двух крошек: бабки старались помочь во всем, первые дни купали сами деток, через неделю и Наташка смело купала и пеленала их, а вот папа... боялся. После службы он мог часами сидеть возле них, наблюдая, но взять на руки...
-Не, Наташ, пусть немного подрастут, синхронисты эти.
Синхронисты же просыпались один за другим, дружно пищали, требуя или смены пеленок или поесть...
-Это чё? Так всегда и будет?
-Вань, они же близнецы. Есть такая вещь как близнецовый синдром, - поясняла старшая тетушка Татьяна, - у них всегда будет все на двоих.
-Во я дал!! А все ты, коза-дереза, так на меня действуешь, что я породистым мужиком стал. Меня на работе подкалывают, типа, на племя такого надо.
И только когда исполнился месяц его крошкам, и они заметно подросли и порозовели, папаня решился брать их на руки, в его ладонях детки были как в колыбельке, и похоже им обоим это нравилось, они дружно переставали пищать.
Мам Варя,сказала, что они очень чувствительные, а папины ладони дарят им спокойствие.
Наташка шустро управлялась с детками, много гуляла с ними, а в выходные, если позволяла погода, подолгу гуляли все вчетвером, пока детки не начинали пищать, требуя мамкиного молока.
-Ох, Сашка, они такие забавные - я тут увидел, как Димулька, засыпая, улыбнулся, весь день счастливый ходил!
Авер смеялся, говоря, что они с каждым днем будут становиться все интереснее.
И к трем месяцам папа Ваня, полностью освоившись, носил на руках сразу двоих своих подросших деток. А в промежутках, когда они спали, и маму тоже.
Авер придя домой вечером, застал такую картину: вся его семья усердно занималась стряпней, Алька и Мишук лепили пирожки, Настька, сидя в своем высоком стульчике, тоже пыхтела, усердно катая в руках комочек теста подозрительного цвета.
-О как, Аверы все при деле?
-Что ты, истерика была долгая, пока не дали тесто, там весь стул и мося в тесте, но отобрать не дает.
-Папа, папа, смотри, это мои пирожки, совсем как у мамы получились.
И впрямь - Мишкины пирожки имели приличный вид. Имея перед собой постоянный папин пример, ребенок во всем подражал ему, вот и с пирожками, так же... Он сосредоточенно и старательно накладывал начинку, и так же, не спеша, защипывал края, чтобы пирожки были красивые. Естественно, папа первыми попробовал изделия сына, и ребенок от похвалы расцвел.
Долго отмывали пирожок с Настюшей... -Саш, мамка хоть и говорит, что я такая же была, мне думается, это будет шпанища невозможная, такое впечатление, что папа у неё как раз Ванька Чертов.
-Но-но, попрошу... - смеялся Авер. - А Минька на самом деле как я, гордость распирает.
Авер, видя, какой у него старательный сын, начал его учить всяким приемчикам борьбы. Самое смешное было, когда они по выходным занимались гимнастикой, кувырками, прыжками... тут же приходила-приползала дочка и как маленькая обезьянка копировала все Минькины движения, кувырок не получался, попа тянула вбок, и, шлепнувшись, ребенок громко возмущался, опять пытаясь сделать как братик.
Братика звала 'Ня' или 'Ня-ня', получались разные простые слова: "дай, на, деда, баба, неть, папака, мамака, бабака - это и собака и бабочка..." Любила смотреть книжки с картинками и любознательно тыкала пухлым пальчиком картинку: - Етя?
Себя звала Аська. Если стукнулась где-то, бежала жаловаться -'бо-бо', чтобы подули и пожалели, ревела, только если испугалась или же сильно ушиблась.
Антоновна ругалась на неё чаще всех, у неё на кухне стоял старенький сервант, внизу хранились всякие крупы, макароны, соль и прочие припасы. Вот где начиналось Настькино счастье, как ни следили за ней, она умудрялась успеть подобраться к любимому шкафу и запустить туда свои ручонки.
Антоновне по знакомству года два-три назад продали много гречки, про запас. Хапнула - потом смеялась она, перебирая её, от долгого хранения завелись жучки-хрущаки. Вот гречка и была Настькиным счастьем, она мгновенно запускала руки в крупу и с восторгом сыпала вокруг себя. Антоновна потом дня три выгребала крупу из самых укромных уголков, и сама на себя ругалась:
-А не хапай, чё не надо, ишь, думала на много лет запастися. Ан нет, жук завелся.
Дома успела малявка смешать сахарный песок со специями, что привез деду сосед, гостивший в Узбекистане, обожала засыпать под боком у папы или Миньки, в общем, росла Настасья Аверченко.
И только у Петьки все никак не получалось родить ребенка. Он начал покрикивать на свою Лену, Алька услышав такое дело, тут же навтыкала ему по самое не балуйся. Отведя его подальше, она долго, с чувством, толком и расстановкой вправляла ему мозги.
-Ты совсем идиот? Чё ты на неё орешь, дебила?
-Да, Аль, у вас, вон, у всех уже дети есть, а тут...
-А тебе в голову не пришла мысль, что может твоя вина?
-Чё это вдруг? -Не вдруг, наивный ты мой. А у вас не бывает проблем? Вон, моему Аверу после ранения год точно прогнозировали, что детей не будет, организм после ранения и стресса.
-О, это значит ты его распечатала?
-Распечатала, придурок. Съездите в Пермь, сдайте анализы, чтобы точно знать, в чем причина. Доорешься, и уйдет твоя Ленуська. Этого хочешь?
-Э-э-э, ты не каркай!
-А ты не будь ослом и идиотом. -Слышь, кровожадная ты наша, а и впрямь в Пермь ломанусь, спасибо, надоумила.
-Не, я совсем ничего не понимаю, под тридцатник дитятке, а ума ни хрена нет.
Съездив, оба успокоились, анализы были у обоих хорошие, просто так бывает, сказали в области, меньше надо зацикливаться на такой идее, и все получится.
Получилось через пару месяцев, и Петька долго обнимал такую мудрую Алюню. -Да не мудрую, придурок, обычную.
-Алька, я тебя люблю, Авер, признаюсь при тебе, вот чё бы я без неё делал?
-Дурью маялся и кровь себе и жене портил.
У деда к весне, как выразилась мамка, 'навернулись гости' - приехал любимый Цветиками дядя Ваня со своим сынишкой Ляксеем и - "этот сукккин сын чаго-то припёрси?" - незабвенный папашка.
Дед бурчал, плевался:
-Но ня выгонишь жа на вулицу.
Ляксей, по обличью вылитый Цветик, довольно скромный мальчик, особенно по сравнению с Настюшкой, сразу же подружился с Аверами. Настька ему всех своих кукол и игрушки дала, а Мишук, как взрослый играл, с ним в серьезные игры.
Алька совсем не хотела видеть родителя, но Авер, её разумный и внимательный Авер сказал:
-Алюнь, ну, раз он приехал, значит, какие-то родственные чувства имеются.
-Приперся! Какие чувства?! Переживает, как бы деда не обобрали, когда ещё волновался, а то что дед до восьмидесяти лет у телогрейке и кирзухах ходил, табачищем питался... Сынок хороший, забрал бы к себе старика и заботился о нем. Противно, Саш.
- Алюнь, давай все-таки уделим ему один наш семейный день-вечер.
-Ох, солнышко, ты не только на Ваньку с Витьком остужающе действуешь, на меня тоже. Ладно, - нехотя согласилась Алька, - вот, в выходной пусть приходит.
Папашка за два дня дотошно облазил все, сходил в собес, проверил, сколько и за что дед платит коммунальные платежи, вызвав кучу недоуменных вопросов у работников этих служб. Деда в городе знали все, кто-то уважал, кто-то побаивался, зная, что Редькин его наипервейший друг, и никаких проблем или заморочек у деда не было.
Дед, узнав про его интерес, опять с ним ругався:
- От для чаго ты приперся, кажи, мяне увидать или якой криминал найтить? У мяне усе замечательно, я тута жизню увидал, ня лезь куда не прося тябе. Быв бы помоложе, морду бы набив. Чаго ты против мяне людей настраиваешь?
-Да я, бать, проверил просто, не обижают ли тебя, все-таки возраст твой...
-Э-э-э, - дед покачал головой, - чаго ты батьку врешь? Чаго ж у Чаховке ня проверял?
-Да, бать, молодой был, глупый.
-Эх, Мишка, от у каго ты якой противный уродився, матка, вроде, добрая была, я тоже ня мудрю, а ты... Я тябе як кажу - ня езди больше, усе у нас у жизни добре, ня лезь, есть у тябе тама семья, от и живитя.