Ужин получился удачный. Оказалось, за внешне суровой маской ревизора таится рассудительная, понимающая, какая-то надежная женщина, и Тонков, к своему немалому удивлению, поймал себя на мысли, что не помнит такого, чтобы с женщиной было так надежно-уютно.Он не гусарил, не распускал перья, как обычно, не старался произвести благоприятное впечатление, просто наслаждался общением и незаметно для себя вывалил умеющей слушать Вере всю подноготную.
- Вот, Вера, такой я непутевый оказался. И дети есть, да вот меня для них нету, если дочку имел счастье видеть, то старшего даже пол не знаю. Я почему-то был уверен, что все впереди, а теперь, вот, когда мордой об стол получил, задумался: ведь большую часть жизни прожил, а что имею? Ну, охранное предприятие, квартиру неплохую, машину, всякое другое барахло, не бедствую... Казалось бы, все, что надо, а как узнал про ребенка... Поверите - душа даже не болит, а ноет, спать стал плохо, корвалол, вот, прикупил... И хотел бы узнать про ребенка, а ничего толком не помню про ту девочку, да и боюсь, вряд ли я там нужен кому. А с другой стороны, может, перебивается моя кровь с хлеба на квас, когда я мог бы помочь. Странно, я обычно никому душу не раскрывал, все больше комплименты, а с Вами, Вера, уютно. Можно, я ещё Вас куда-то приглашу?
Стали перезваниваться, иногда выбирались куда-то. Вера не любила ни шопинг, ни кабаки, зато объездили с ней все города Золотого кольца. Тонков, опять же себе удивляясь, постепенно втягивался в совсем другое времяпрепровождение, что радовало, но все сильнее тянуло за душу, что дети, его кровиночки, не знают о нем.
Мишук закончил уже два курса. Учиться было трудновато, но интересно, по усвоенной с детства привычке все доводить до конца, он не отступал от этого правила, радуя и себя, и родителей. Времени катастрофически не хватало, львиную долю съедала учеба, а ещё были тренировки, соревнования. Девушки как таковой у него не было, он, имея перед своими глазами пример Авера с Алюней, не торопился, уверен был, что все впереди. Они с сестренкой, не сговариваясь, пришли к одному выводу: любовь должна быть как у родителей, а такую можно и подождать.
Настя в пятнадцать лет набила, как говорится, руку, и были у неё постоянные клиенты на модные стрижки, что мальчишки, что девчонки. Она подбивала Миньку на что-то новомодное, типа выбритые виски или ещё чего, но братец, воспитанный и впитавший все привычки своего самого лучшего бати, как отрезал:
-Насть, я с детства стригусь, как папка. Менять ничего не собираюсь. У тебя, вон, постоянный клиент имеется, - кивал он на младшенького.
Младшенький же приезда Миньки ждал с огромным нетерпением, и ходил за ним хвостиком - мама, папа, Настька,- все были на втором плане, главным в его жизни был Минечка.
Собрался, наконец, в тридцать семь лет жениться их дядька Серега. Серый, прочно обустроившийся и осевший в столице, жену нашел в Смоленске - был в командировке там и встретил свою Аннушку. У них с Чертовыми дела шли неплохо, оба крепко стояли на ногах.
В девяносто девятом по весне Алька много дергалась и переживала, особенно, когда узнала о бомбардировке града Ниша в Сербии. В Караганде сходили с ума Поречные, сидевшие, как говорится, на чемоданах, собрались ехать в Россию, назад, в Набережные челны, но не имеющие вестей от своих Стоядиновичей.
В начале июля Минька, гуляя вечером с Филюнькой, восседавшим как всегда на шее у брата, издали увидел идущих со станции мужчину и женщину с двумя детьми. Пара часто останавливалась передохнуть из-за множества сумок и чемоданов.
-Пойдем, братишка, поможем?
-Да!
Подойдя ближе, Мишук изумленно остановился, осторожно снял братика и, взяв его за руку, почти бегом полетел навстречу семье.
Измученная, какая-то серая женщина устало подняла голову, глядя на приближающегося молодого человека, и вдруг, взвизгнув совсем как Настька, рванулась ему навстречу.
-Минька!! Минечка, это ты?
-Я, Валя, я, - он бережно обнимал когда-то такую высокую для него, а сейчас чуть повыше Настьки Валюху.
Та расплакалась:
-Боже, не верю своим глазам, Минька. Ты такой огромный.
- Драган, привет!
Драган крепко обнимая его тоже сказал:
-Добре вырос, син.
-Михайлик, какой ты большущий стал!
Сильно стесняющийся Михайлик застенчиво обнял своего тезку:
- Я тебья мало помню, помладите был.
-Здравствуй, Любица! Какая ты красивая!
Маленькая Любица, светленькая, с Валюхиными глазками полностью оправдывала свое имя - такая нежная, совсем как цветочек, тоже стеснительно посматривала на Миньку. А Валюха нацеловывала Филюньку:
-Маленький Аверушка, какой ты славный!!
Аверушка сначала надулся:
-Я большой, в группе выше всех мальчиков. А ты Валя, да? Мама плакала и ругалась на каких-то гадов-натов.
И ввалились к Аверам нежданно-негаданные Стоядиновичи, вот уж где было слез и радости!
Стоядиновичи, пережив страшную бомбежку, по настоянию матери Драгана, она просто не стала слушать доводов сына, можно сказать, взашей вытолкала их, собрались в спешке за два дня.
-Езжайте в Руссию, дети не должны гибнуть под бомбами, если наладится жизнь - вернетесь, я стара, мне не страшно, а внуки должны жить, и жить спокойно!!
Вот и ехали через пол Европы Стоядиновичи почти месяц, здраво рассудив, что в Караганду ехать нет смысла, а в Горнозаводске их всяко примут и найдут, где разместить.
Узнав про смерть деда, опечалились оба - "Многославнен бях дядо". Алька сказала:
-Его квартира, перешедшая к Сереге, пустует. Зимой ещё мамка приезжает, живет в ней, а летом её из Медведки не выгонишь. С жильем проблемы не будет, да и с работой что-то придумаем. Самое главное, вы живы! Эта неизвестность с ума сводила.
Стоядиновича Михайлика с легкой руки Настьки мгновенно стали звать 'баскетболистом', в свои шестнадцать он был тонким, звонким и высоким. Если Любица в силу небольшого возраста - девять лет, не особо зацикливалась на пережитом, то Михайлик не сразу привык, что пролетающие изредка в спокойном и мирном небе самолеты не несут угрозы. Первое время он, услышав гул самолета, зажимался и спешил уйти под деревья, но Настька не была бы Аверушкой, если бы не расшевелила его, и недели через три Михайлик, или попросту, Миха, ходил за Настей как Филюнька за Мишуком.
Алька и Валюха посмеивались, намекая, что, похоже, быть им родней вскорости.-Жалко, Валь, твоего Михайлика, ведь будет им вертеть как захочет моя оторва.
Валюха посмеивалась:
-Подожди, это он пока. Как освоится, тогда посмотришь, там упертая сербская кровь взыграет ещё не раз, пока у него словарный запас невелик, но все впереди.
И, конечно же, в школу Миха пошел в один класс с Настькой, - "няма значения, заштото годину теряю". А до этого в августе в Медведке полностью отошел от пережитого, там были Чертовы детки, вот это трио, - Настька, как всегда, третья оторва - полностью и расшевелило Стоядиновича. Он перестал дергаться от громких звуков, привык к гулу самолетов, но никак не мог привыкнуть к костру. Пояснил с помощью слов и жестов, что "огон-много плохо".
Любица подружилась с Филюней, детки дружно играли, читали, рисовали, а Драган мучился кошмарами.
Приехав в Медведку, попал в крепкие объятия своих 'русски приятэли', расчувствовался:
-СССР и Югославия - двете страны были, я мэчтал, ви за мои гости, посмотреть моя красивый страна, не думать за такое горе эх, политика, гадост, проститутки!
-Драган, самое важное - вы живы. Мы вот надеемся, что все придет в норму, тоже не могли представить, когда вы уезжали, что такой бардак случится, - задумчиво сказал Васька, - крутимся вот как можем. Ты не переживай, мы вас точно не бросим, как говорится, поможем всем миром.
Первого сентября пошли сербины в русскую школу, первые полгода было сложно из-за языка, потом и Миха и Любица стали бегло говорить по-русски, а на Новый год приехали Валюхины Поречные - 'русски дядо и бабо'.
Баба Люба облила слезами всех, долго нацеловывала мужиков Стоядиновичей, а на внучку не могла наглядеться.
Дед Коля же выдал сразу:
-Любица и Люба - одно лицо, ай, Драган, угодил!
Драган работал в строительной бригаде, которая строила коттеджи и дома для новых русских, мотался по всей необъятной Пермской области, Валюха пошла на хлебозавод, все как-бы понемногу наладилось. Дед Поречный обещал, как приживутся на новом месте, вытащить их в Набережные Челны - Камазовский завод-то держится на плаву.
Аверы же крепко задумались - Миньке исполняется двадцать лет, что подарить своему замечательному сыну?
Ванька тут же выдал:
-Чё голову себе морочите - подарим ему от всех компьютер самый навороченный, мужик нам всем дорог.
Серый же, прикупив себе новую 'Ауди', задумал отдать Миньке свою совсем неплохую иномарку.
-И будет наш Авер - упакованный жених, - посмеивался Чертов. Там, глядишь, Витек чего надумает, со своего полковничьего плеча.
Витек с Галинкой служили аж в Улан -Удэ, но не жаловались. Витьку предстоял перевод и, скорее всего, в подмосковную Кубинку. Доронины наконец-то решились на второго, Галинка летом должна родить.
Егору уже тринадцать, пора, парень наш от дяди Авера что ли почерпнул страсть в кулинарии, такие блюда готовит, закачаешься, - хвастался Витек. - Говорит, что только шеф поваром хочет стать, а я и не против, это в СССРе хотел, чтобы сын по моим стопам пошел, а при нынешнем бардаке... не получилось у нас, у всех троих продолжить служить Родине, не судьба.
Филюшка собирался в первый класс, в подготовительной группе его хвалили, он все так же старался делать все как Минечка, а братик в школу пошел, умея и читать и писать. Аверы уже привыкли, что Минька для мелкого высший авторитет.
У Серого со дня на день ждали прибавления, он смеялся:
-Вот точно, родится мужик на Восьмое марта! - Так оно и вышло,родился Даниил Сергеевич Цветков утром в женский день.
А после праздников получили Аверы письмо от папашки.