Соня в очередном разговоре шепотом сказала, что у них немного не хватает денег для покупки билетов, мама у него просить не хочет, собралась немного подработать, месяца два, а она, Соня, совсем не желает оставаться здесь хоть на неделю!
Папашка, предусмотрительно оставивший копии паспортов своих девочек - а он в мыслях уже по-другому и не называл их - тут же рванул за билетами, и через десять дней, перед самым Новым годом, волнуясь и переминаясь с ноги на ногу, ждал прибытия самолета. Наконец объявили, что совершил посадку самолет... Мишка подобрался, смотрел на выходящих пассажиров и не мог унять бешено стучащее сердце.
Маленький вихрь по имени Соня налетел на него и закружил:
-Папка!! Я приехала!! Насовсем!!
Папка часто-часто моргал и судорожно сглатывал, крепко обнимая дочку.
Алина, внимательно наблюдающая за их встречей, очень удивилась. Этот непробиваемый, блудливый, циничный мужик - с трудом сдерживал слезы?
-Надо же, как припекло? Похоже, таким козлам детей надо показывать после десятилетнего возраста, маленьких, пищащих они не воспринимают. Может, и впрямь, Сонька где-то в глубокой глубине у него человеческие чувства откопала? Но как же трудно, почти невозможно поверить ему после всего?Господи, только бы дочке было хорошо, а я на работу пойду - в его пентхаусе комнат много, постараюсь пореже на глаза попадаться.
-Здравствуй, Алина, рад, что не передумали! - Он оглянулся назад, на верного Быкова и взял у того букет темно-красных, будто вырезанных из тончайшего бархата, роз. - С приездом!
-Надо же, какие мы внимательные стали? - хмыкнула она, взяв шикарные розы.
-А вы - ехидные! - улыбнулся Тонков.
-Пап, а мне букет?
-Держи, стрекоза! - ей вручили букет нежно розовых роз.
Дочка присвистнула:
-Красота какая, спасибо!!
Новый, 2002 год встретили по-разному: на Урале, как всегда, шумно и весело с зимними забавами, в Москве Чертовы и наконец-то переехавшие в Кубинку Доронины тоже веселились во всю. Ванька и Витёк тряхнули стариной и оторвались по-полной, их поддержали синхронисты и Егорушка Доронин, и только кругленькая конопушечка была в стороне.
Она было рыпнулась, но Ванька и Димуля тут же всполошились:
-Э-э-э, нам Санька нужен здоровенький и доношенный!! Не балуй, мамуля! - на два голоса загомонили её мужики.
Натаха вздохнула:
-Ну вот, я хотела чуть-чуть, разок с горки маленькой съехать!
-Правильно папка тебя называет, коза-дереза и есть, - ворчал Димка, неуклюже поправляя сбившуюся набок вязаную шапочку мамки. - Не девочка ведь, а все как мы с Дашкой стараешься пошухарить.
-Не бурчи, старшенький! - поцеловала его в щеку мамулька, - можно подумать, тебе не пятнадцать -пятьдесят лет!
-А вы с отцом как малолетки, вон, постоянно ругаетесь-миритесь, не я, так совсем порядку в доме не будет.
Как-то враз безбашенный их сынок стал серьезно-разумным, и на удивленные вопросы всех отвечал так:
-Не, ну должен кто-то в нашей развеселой семейке быть поответственнее!
Баба Оля постоянно ставила Димульку в пример своему, так и оставшемуся безалаберным, сыну.
Ванька же гоготал и соглашался, но наедине с Наташкой переживал:
-Ну вот как его отвадить от желания в Рязань поступать? На фига вот? А все Толюшка - старый чудик. Как я проглядел, что сынка постоянно про армейскую жизнь интересуется, а дядька ему втирает про это?Армия-то сейчас... растудыт... никакая, это мы служили в самой лучшей в мире армии. А с другой стороны... может, когда и будет нормальная армия в нашей России? Надо Авера подключать, он же самый главный авторитет для них, как же, чуть что - "дядя Авер сказал, а дядя Авер посоветовал", заедает ведь. Чё молчишь?
-Сам же постоянно с Авером треплешься по полчаса, а то и больше, ревнивец. Да и Саша плохого не посоветует, это вы с Витьком - два обалдуя.
-Во, нет, чтобы мужа Ванечкой любимым называть - обалдуем окрестила, и за что люблю такую козу-дерезу? -А я тебя за что?
-Ну как же, за что? За рост, за стать, за..
-Блудничество и нахальство, - добавила Наташка.
-Когда это было? Ты ещё сиську сосала. А потом я совсем хорошим стал, да и труселя мои, в огурцы тебя сильно впечатлили.
Посадив по привычке жену на колени, Ванька стал целовать свою кругленькую конопушечку.
-Мам, пап, - ворвалась к ним дочка, - ну, как всегда, только дети из комнаты - у них обжиманки начинаются. Как в поговорке - "кот из дома-мыши в пляс".
-Наташ, чё они у нас так быстро выросли, не знаешь? Вот, были мелкие, мое слово было закон, а ща хамят некоторые... может, ремня, а?
-Я вас тоже люблю, но вы как дети... хотя так интереснее, а то вон у Родькиных, скучные такие предки, аж зубы сводит, то ли дело вы - искрит и паленым пахнет постоянно от вашего общения.
Авер же испытал жуткие муки ревности, над которыми потом долго прикалывалась Алька.
Зоя Петровна ушла на покой, оставив Алюню единоличной хозяйкой самого приличного в городе кафе.
-Мне хватит процентов, а каждый день заниматься проблемами и нервничать,- я уже не молодая, а тебе и карты в руки. У тебя трое деток - вон, Настюшка заневестилась, там Филечка подрастет, Мишук задумает жениться... Работай, ты девочка цепкая, жизнью битая, а я по старой памяти буду навещать, подсказывать, если что, приглядывать.
Авер подъехал к кафе немного раньше условленного срока, минут на десять - собрались они с Алюней доскочить до Чусового, на оптовый склад. Зарулив во двор, заглушил мотор, отстегнул ремень и замер... В углу двора какой-то мужик, закрывая телом обзор, зажимал его... Алюню!! То, что это, она не вызвало сомнения - Алька на работе всегда бегала по улице в своей давнишней и горячо любимой, подаренной лет двадцать назад Славиными, куртке.
У Авера потемнело в глазах, он судорожно открыл дверцу и вывалился из машины, рванувшись к нагло целующейся парочке.
-Саш, ты уже приехал? Я сейчас! - раздался родной голос за спиной. - Две минутки подожди!
Все ещё разъяренный Авер резко обернулся - его любимая жена выглядывала из двери котельной.
-Саш, что? - тут же взволнованно спросила жена, увидев его лицо, - что случилось?
Авер шумно выдохнул:
-Я было подумал... там, - он кивнул в сторону угла, - там ты непотребством при живом и как бы любимом муже занимаешься. Уфф, аж в глазах потемнело.
- Вика! Я тебя уже предупреждала? После работы - сколько угодно общайтесь, но, похоже, бесполезно, будем расставаться. И зачем ты мою куртку одела?
-Да я, Альбин Михална, на минутку только, Вовка вот заехал, я хотела быстро, а он вот соскучился, простите, пожалуйста, я больше так не буду.
Алька вздохнула:
- Не так давно был вроде Коля? Вечером приеду, разберемся. Молодой человек, уходите.
Мимо прошмыгнул смазливый мужик.
- Все, надоело! Только чуть посимпатичнее обезьяны кто появляется, девица про все забывает. Шустрая, ловкая, но лучше сама встану за прилавок. Саш, и ты мог поверить, что я тебя? Тебя??? Вот на это... променяю.
-Аль, куртка твоя, рост тоже такой же, что я ещё мог подумать?
-Подумать мог, что твоя жена кроме одного, ревнивого, как оказалось, мужчины с любимым шрамом на левой щеке, может ещё кого-то хотя бы рассмотреть? Ай-яй-яй, товарищ майор, какого вы мнения о жене.
-Жену люблю сильно, вот и испугался - вдруг ей чего-то стало не хватать?
-Стареете вы с Чертовым, мысли чудные стали появляться.
Саша оглянулся и тоже, облапив Альку, полез целоваться.
- Авер, я только что замечание работнице делала, - смеялась Алька.
-А пока никто не видит! - заулыбался Авер.
Тонков усиленно старался хоть немного понравиться бывшей, но она с неизменным равнодушием, ехидством и скепсисом воспринимала все его попытки приблизиться к ней. Не помогало и Сонькино горячее обожание папашки, а на его ласковое обращение "Алиночка" -она взорвалась...
-Тонков, - иначе она его и не называла, - зачем тебе все эти политесы? Мы оба прекрасно понимаем, что сосуществуем рядом только из-за Соньки, ни ты во мне, ни я в тебе-нужды не испытываем. Хочешь, чтобы дочь была рядом - прекрати эти ритуальные танцы вокруг меня, они кроме раздражения ничего не вызывают, будь добр, называй меня полным именем.
И с удивлением увидела, как никогда не лезущий за словом в карман Тонков как-то сдулся, сник, кивнул ей и со вздохом сказал:
-Прости, я надеялся... хотел бы вернуть дочери мое отчество и фамилию... хоть я твоему Науму и благодарен, но очень корябает в душе осознание своего рас... здяйства, прости! - он сгорбившись ушел из кухни.
-Надо же, неужели у этой бездушной сволочуги какие-то чувства появились, кроме как телок иметь? - ну не верила ему Алина, былое предательство не забывалось.
Новый год встретили дома, почти по-семейному. Сонька была в восторге: сама выбирала елку, сама накупила ворох игрушек, мишуры, гирлянд. Сама, прыгая как маленький ребенок, наряжала ёлку и украшала комнату, прикупили с папкой фейерверков и петард, - у ребенка горели глаза в предвкушении. Тонков, покупая все, не препятствовал, ведь ребенок впервые в жизни встречал Новый год с настоящей елкой, а он сам в семейном, ну почти семейном, кругу.
Алина наготовила салатов, испекла свой фирменный торт, потушила мясо, Тонков и Сонька накупили фруктов, сладостей.
Небольшой стол поставили неподалеку от елочки, Тонков ухитрился незаметно положить подарочки для девочек, Сонька приготовила каждому родителю по собственноручно сделанному снеговичку, Алина же купила им по брелочку с лошадкой - символом года. Деньги от Тонкова брала только на продукты, тот бесился про себя, но вслух ничего не говорил, боясь, что тогда-то она точно уйдёт с дочкой и останется он опять, как пушкинская старуха, 'у разбитого корыта'.
Заскочивши тридцать первого поздравить всех к Афанасьевым, вкратце обрисовал свою сложную ситуацию, на что получил прямолинейный, как и всегда, ответ:
-Бумеранг, Мишка, он вернулся, за все своя плата. Определись точно - нужна она тебе, значит, старайся, чтобы хотя бы симпатия возникла, а нет - не пудри мозги. Судя по всему, она отнюдь, не серая мышка, как ты когда-то говорил? Интересно посмотреть на ту, что на тебя, скажем так, положила...? И не будь дураком - не распускай руки, эти все твои касания н