Мишка, выпив свою обязательную бурду - листья брусники, присел в кресло и незаметно задремал, вскинулся от легкого прикосновения к щеке. -Алина, не убегай! - Он щекой прижал её руку. - Посиди со мной рядом, а? Вон, на диване.
Как-то по-стариковски, сгорбившись и морщась, поднялся и, не отпуская руку жены, перешел на диван, сели рядышком, оба молчали.
В зал топая, влетела Соня:
-Родители, я вас люблю!! - подлезла с другого бока к папке, и они долго сидели втроем, пока дочка не начала зевать.
-Пойду я спать, а вы посидите ещё! - и на выходе брякнула: - Хорошо смотритесь, братика или сестричку хочу, задумайтесь уже! - и показав им язык, убежала.
-Никак не пойму, в кого она так топает и косолапит, перед школой к ортопеду ходили, я была в полной уверенности, что у неё плоскостопие, ничего подобного!!
Тонков заулыбался:
-В меня, Алин, я пока девчонки надо мной смеяться не стали - так же топал и косолапил.
-Да ладно, у тебя походка какая-то танцующая.
-Приобретенная, думаешь, откуда я вальс так хорошо умею танцевать? Ходил на бальные танцы, только из-за походки! А дочка... она дома так топает и косолапит, а на улице идет неспеша и ноги ставит прямо, мы с ней так договорились, привыкнет и будет нормально ходить! Я все больше открываю в ней своих черт, вы обе такие славные... у меня... надеюсь!
В пятницу в Каменке все было как всегда, Калинины замариновали шашлыки, Ванька Шишкин, будучи в отпуске, вместе с Лениным суетились возле Шишкинской бани, никому не доверяя её топить, а во дворе у Шишкиных как всегда... шел концерт...
В центре на большом пеньке сидел Лёшик Калинин и играл на гитаре, рядом на пеньке пониже - Егорушка Михайлович Шишкин лихо наяривал на гармошке, возле забора в теньке, на полукруглой лавочке, сколоченной специально для баушек, сидели в ряд баба Таня и несколько чинно сложивших натруженные руки на коленях "старушек-веселушек, баушек", как назвал их неугомонный Макс.
Местная ребятня, как галки, облепили забор, подпевая на разные голоса главной запевале - Машутке Калининой. А в центре двора лихо отплясывали мелкие. Здесь гвоздем программы был белобрысый, весь в свою мамку Аришку, шустрый Васька Ситников, тут же суетился и мелкий внук Ульяновых - Андрюшка, счастье деда Козырева - правнук Игнашик, названная в честь бабы Тани, шустрая как и братик- Танюшка Ситникова.Всё это зажигательное веселье прыгало, скакало, визжало.
-Ох, Танька, вот ужо десятый десяток разменяла, а покоя тебе доселе и нет - чистый пионерлагерь, детишков-то все больше становится. Вон, Матюха Ульяновский за вторым собрался, а Лёшка твой, поди как Макс, до седых... будет жену присматривать, - бубунила бабе Тане на ухо бабка Анна.
-А и пусть, он не Макс, если углядит какую - не упустит.
-Так-то оно так, да вон Иван-то сильно сдал, поди, и не дождется, когда старший Козырев оженится.
-Нюрка, отчепися, придет время и Лёшкино. Лучше вон давай споем, Лёшик, а давай-ка нашу, Шишкинскую.
Лёшик кивнул - у пацана неожиданно прорезался музыкальный дар в тринадцать лет, он как-то просто так взял отцову гитару, побренчал, потом пристал к Палычу, чтобы "научил его чему-нить, типа три аккорда", и удивляясь самому себе начал неплохо играть. Зимой в Москве походил на платные уроки и вот уже второе лето устраивал для баб Тани, концерты, а уж когда приезжал Рязанский Шишкин...
Машунька запевала, баушки поддерживали, Ванька и Колька Шишкины по выходным все так же приезжавшие к мамане, подпевали своими басами, в тихие летние вечера пение было слышно далеко, местные остряки тут же окрестили поющих - 'Шишкинский народный хор'.
Вот и сейчас народный хор заиграл и запел обожаемую всеми Шишкиными песню 'Виновата ли я'.
-Эх, ноги не ходють, а то я как зажгла чичас! - вздохнула бабка Маня, приходившая с дальнего конца деревни. - А все одно душа молодеет, Васька-от у тебя, Тань, чисто энтот, как в балете-то, Искаридзо, что ли?
-Мань, Цискаридзе, все ты вечно путаешь, вона Гвердцители - Ркацители обзываешь, это же вино такое у их, деревня! - проворчала продвинутая баба Таня.
-Ну да, я и говорю - Ркацителя!!
За шумом и гамом не заметили, как на Цветочную подъехали две машины.
-Тань, глянь, Леха навроде с какими-то незнакомыми приехал.
-Ну, значицца, друзей привез! - баб Таня, приставив козырьком ладонь ко лбу, вглядывалась в приехавших: - Погоди-ка!
Она взяла стоявшую рядом палочку и, опираясь на неё, шустро пошла к калитке, в которую входил её любимый внучок - Лешка, державший за руку молодую симпатичную девушку.
-Здрасьте всем! - поздоровался Лешка и что-то негоромко сказал баб Тане.
-Ай правда? - всплеснула руками та и потянулась к девушке: - Милая, дай-ка я тебя как следоват разгляжу!!
Настюшка нагнулась к невысокой худенькой с серебристо-белыми волосами старушке, та внимательно посмотрела на неё, погладила по щеке:
- Вот и славно! Лешка, ты все правильно углядел - жена у тебя будет славная и справная! Добро пожаловать к нам, милушка!! А это твои родители никак? Давайте-ка знакомиться, я Татьяна Макаровна, проще - баба Таня, а вон та кругленькая , что бежит, это Лешкина любимая Валя.
Любимая Валя, как всегда, добежав до него, привстала на цыпочки ухватила Лешку за уши и расцеловала:
-Редкий гость ты теперь у нас, ежик!!
-Валя, это моя Асенька, - подтолкнул Лешка Настю к ней, - знакомься.
-Ой, девочка, как я рада за вас!! Наконец-то и Лешке моему повезло!! - Валюшка обняла засмущавшуюся Настьку и шепнула ей на ухо: - Лешка мой, он такой один на весь свет, его невозможно не любить!!
Баба Таня уже присматривалась к Аверам:
-Саша? У нас один Саша есть-Горшков, два будет, Аля? Альбина? Хорошее какое имя... Филипушка? А ты, значить, Иван? Э-э, такой же как мой Ванюшка, только не рыжий. Охохонюшки, ещё Максимушко приедет, боюся, Каменка вас троих не выдержит.
-Мамань, крапива-то не перевелась еще, - хохотнул Ванька.
-Да вы, анчутки, увернетеся от меня, нету уже прежней ловкости-то.
Валюшка сияла, радуясь за своего друга, и Настя успокоилась - её приняли самые главные люди для Лешки, осталось только с дедом Игнатьичем познакомиться.
Она немного растерянно осматривалась по сторонам: папку с Минькой окружили мужики, Филюшка уже общался с местными ребятишками, мамуля и Наташа оживленно разговаривали с женщинами.
Лешка, не выпуская её руки из своей, притянул поближе к себе:
-Я тебе говорил, у нас здесь славные люди, а вон и деда!!
В калитку входил старший Козырев, за которым сбегал шустрый Васька.
-Леш, это правда? - Дед Игнатьич цепко, внимательно-внимательно смотрел на Настюшку, потом кивнул и сиплым каким-то голосом сказал: -Господи!!! Дожил! - прокашлялся и добавил: - Вот теперь я спокоен!
-Игнатьич, а чет ты быстро сноху принял?
-А я стопудово знаю... - отрезал дед, - мой внук плохую не выберет, не та натура! Ты, девочка, на нас внимания поменьше обращай. Мы здесь малость одичали, в глуши-то!! - он как-то недобро покосился на Ваньку Шишкина.
-Да я ж шуткую. Мам, не дерись, больно же! - баб Таня, не раздумывая, треснула ему по спине своей палкой.
-А ты меня не позорь перед людьми, пятьдесят годов, а ум весь порастерял!!
Тонкова занесло по работе на окраину Москвы, аж в Косино, полдня ушло на переговоры, а выйдя из здания, он понял, что зверски хочет есть. Огляделся вокруг, увидел неподалеку киоск с кучей тряпья в углу.
-Вот, блин, убрать не могут!
Поглядел на витрину с какими-то булочками-пирожками и купил себе простую булку - все эти пирожки-беляши-шаурмы покупать было опасно. Сделав пару укусов, скривился и размахнулся выбросить это непотребство в урну...
Куча тряпья вдруг зашевелилась и тонкий детский голосок сказал:
-Дядь, не кидай булку-то, мне отдай - нам с Муркой на весь вечер хватит поесть!!
Куча тряпья оказалась грязным-прегрязным, тощим, каким-то серым ребенком, протянувшим к Тонкову худую, нет, пожалуй, даже не худую, а птичью лапку.
-Ты кто? - удивился Тонков.
-Я - Лигар, булочку-то отдай, если не жалко! Голубые глаза ребенка смотрели на него с недетской мудростью.
-Слушай, Лигар, это, наверное, Игорь? Тебя мамка как зовет-то? И почему ты такой грязный, где живешь?
-Не знаю, может и Игорь, не помню, дядь. А мамка, которая Ирка, звала меня - сучёныш.
-Ппочему звала?
-А я от неё давно убежал, она меня цыганам хотела продать, а я подслушал и убежал.
-И давно ты убежал и откуда? - отдавая ребенку эту злосчастную булку, спросил Тонков.
-Спасибо, дядь, ты хороший. А другие и булку не дают, только пинка! - ребенок медленно, понемножку откусывал у булки, а у Тонкова зашлось сердце.
Лигар прожевав, продолжил:
-Убежал я, дядь, давно, ещё вот зима тама была теплая без снега, Карамвир что ли какой-то, а потом здесь другая зима была ох и холоднющая. Если б не Мурка, замерз бы!
-Мурка - это?
-Мурка - кошка моя, мы с ней вон в том дальнем подвале спим.
Тонков, не раздумывая ни минуты, сказал:
-Давай-ка брат, тащи свою Мурку и поедем ко мне в гости, отмоем тебя и накормим как следует.
- А ты меня с собой спать не будешь тащить?
-В каком смысле? - не понял Тонков.
-Ну... - ребенок выдал конкретное слово, и Тонков очумело вытаращился на него.
-Ты чего? Тебе лет-то сколько, откуда ты такие слова знаешь?
-Лет мне не знаю семь или восемь. Пашка вон так сказал, а я не знаю. А дяденьки меня сколько раз хотели поймать, только я маленький - умею прятаться и не шевелиться.
Тонков потрясенно сказал:
-У меня жена есть и дочка - Соня, я с женой сплю, - слукавил он, - зачем мне тощий пацан?
-А не врешь? Тонков вытащил телефон, набрал Алину и включил громкую связь, чтобы ребенок слышал:
-Алина, я тут найденыша нашел, мальчишку маленького, к нам приглашаю, а он мне не верит, думает, что я его для кровати зову.