-Ладно, баба Катя, все хорошо.
-И то, и то, вы смотритя, живитя дружно! А у Натахи-то теперя пра-правнук получится, дожила до каких годов-от.
Потом, по привычке, собрались у Бутузовых. Мамочки (а у Васьки на десять дней позже Настюшки родился второй сынок-Никитка), начали разговоры про деток. Но кто бы дал спокойно поговорить, компания быстро была в полном сборе, повосхищались мимозами, отдали дань абхазским фруктам и вину, посмеялись, попели, потанцевали, радуясь встрече.Гешка кашлянул:
-Сообщение!
-Ну-ка,ну-ка? - вылез Петька.
-Не сбивай. Блин, я не ты, речи толкать не буду - кароч, женюсь я в июне. Мы с родителями - и моими и Люськиными, порешали, все не против, так что экзамены сдаем и женимся.
-А учиться?
-На заочное поступать станем, нет мочи ждать, вы все вон пристроенные, один я как перст.
-Ладно, перст, пропьем и тебя, и все, усе женатаи.
Тонкову в Москве несказанно 'повезло'. Приехав из Мурманска, он быстро - время поджимало, шагал по перрону Киевского вокзала. Поезд отправлялся через десять минут, и пришлось спешить к своему шестому вагону.
-Товарищ офицер, закурить не найдется? - раздался за спиной хриплый женский голос.
Прикинув, что пройти остается всего ничего, один вагон, он сунул руку в карман вытащил пачку 'Явы', обернулся, протягивая...
Какая-то помятая, явно попивающая женщина во все глаза уставилась на него:
-Миша? Миша Тонков?
-Да, а Вы откуда меня...
-Миша, это же я, Анна - Анна Драчева, не узнал?.
-Анна?Он пристально вгляделся в её лицо:
-Прости, не узнал.
-Изменилась, да?
-Все мы меняемся с возрастом, - обтекаемо произнес Тонков.
А про себя ужаснулся: вместо молодой симпатичной девушки перед ним стояла вся какая-то помятая, явно пьющая, вульгарно накрашенная женщина лет тридцати пяти-сорока на вид.
-Как Игорь?
-Игорь? Какой Игорь? - недоумевая спросила Анна.
-Драчев Игорь.
-А-а-а-а, этот? Не знаю, - она пожала плечами, - я давно из дома, года четыре, пожалуй, да и не пишу, все некогда, не в курсе, а ты как?
-Все нормально, - он глянул на часы, - извини, через пять минут поезд отходит, я почапал, будь здорова!
-Миша, Миша, - заторопилась она за ним...
Он вздохнул, вытащил из кармана десятку и сунул ей в руку:
-На, выпей, за здоровье... Игорька - хороший же мужик.
-Миша, я хотела сказать, - он запрыгнул на подножку, проводница покачав головой, начала её поднимать, поезд потихоньку тронулся, и Анна заторопилась:
-Миш, у тебя есть... - её слова заглушил громкий голос диктора из динамика, висевшего на столбе как раз возле вагона - ...нок ...не знаю, кто ...писала... Лариска. Ребенок не вино... без отца... прости...
Тонков пожал плечами и прошел на свое место.
-Надо же, как за каких-то пять лет может измениться человек, петрушка балаганная, не повезло Игорьку крупно, стервь попалась.
И через полчаса он и думать забыл про Анну и её странные, непонятные слова.
Придремавшая днем Наташка, проснулась от телефонного звонка, который все звенел и звенел.
Поняв, что мам Оля куда-то ушла, добрела до телефона.
-Алло? - позевывая, сказала она, и тут же заорала: - Мамка? Мамка, ты откуда?
-От Аверов.
-Мамочка, я так по вам всем соскучилась! А? Нет, все хорошо. Ваня? Ваня - самый лучший муж, да, да.
Наташка сказала, что сейчас перенаберет номер Аверов сама, у них тут какой-то тариф подешевле, и долго разговаривали мать и дочь, и ту, и другую интересовало все.Варвара пару раз всплакнула от радости за дочку, дочка попрыгала, узнав хорошие новости про своих пажей. Особенно приятно было за Валька, тот отличился и на играх в области, и Саша предрекал ему спортроту в УралВО.
Посмеялась над батяней, который постоянно вставлял в свои речи с соседями хоть пару слов про такого настоящего мужика - зятя, "хвастается, старый".
Пришла мама Оля и сватьи заочно познакомились, поговорив по телефону.
У Наташки настроение зашкаливало и досталось Ваньке вечером много восторженных рассказов, а хорошо его конопушечке - значит, хорошо и и ему.
-Я вот подумал, давай я вас с мамкой на май-июнь в Гагры отправлю, пока ты ещё не будешь большая и грузная. Там весна красивая, она, правда, везде красивая, но там такое буйное цветение и море...
- Да, это все хорошо, но без тебя-то как? А и твоя блудноватая натура как же без женщины-то обойдется?
-Ох, коза-дереза, умеешь ты обломать романтический настрой, под корень, причем. Вроде ведь салага, а как выдашь... обидно, блин. Хотел тебе сюрпризом, да разве можно? У меня отпуск имеется в запасе. Тот, что мы были в Абхазии - положен был после госпиталя, а свой законный, неотгуляный, сразу не дали - два подряд не положено, вот я и хотел в июне-июле приехать, отдохнуть и тебя домой забрать. А ты вот мне совсем не веришь!
-Вань, боюсь.
-Чего хоть?
- Того и боюсь, не могу и не стану тебя с кем-то делить, честно говорю, на будущее: если я уеду, приезжать за мной бесполезно.
-Совсем сдурела, или это беременность влияет так?
-Все вместе, но видя, какие взгляды на тебя бросают проходящие женщины, в тугой узел все внутри скручивается.-Ревнуешь? - расплылся в улыбке Ванька. - Милая моя девулька, а ты приглядись, я улавливаю эти взгляды или мне по фиг?
-Пока вроде по фиг, - задумчиво сказала Натаха.
-Я не Авер, это он у нас спокойный и серьёзный, но чёт мне совсем не в жилу без тебя, я ночью по нескольку раз просыпаюсь и судорожно ищу тебя возле себя, а ты все куда-то удираешь.
-Вань, жарко мне, ты как печка, вот и отодвигаюсь, а когда прохладненько, сам знаешь, в тебя ввинчиваюсь. В мае вот на две недели на Урал надо, сессию сдать и домой хоть на пару деньков заскочу.
-Во-во, а там все твои поклонники рядом будут.
-Вань, ты чего? Я ж беременная?
- Кому это помешало? Да и пять месяцев срок небольшой, - буркнул он. - А теперь уже я пургу гоню, ревную... сам не знал, что такой собственник. Слышь, Наташ, у нас все как-то интересно, а, наверное, мы скучно жить вряд ли будем, вот ещё дитёнка родим, я его с первых месяцев спортивным буду делать.
-Будешь, будешь, ты сам у меня дитёнок, двухметровый.
-Кто бы говорил, салага малолетняя, но такая вкуусная.
Заглянувшая в зал мам Оля, увидев их целующихся, прикрыла дверь.
- Девочке восемнадцать, а Ванька на одиннадцать лет старше, никакой разницы, детский сад в одном месте у обоих.
ГЛАВА 4.
Началась весна. Как-то враз просел снег, и потекли повсюду ручейки на радость детворе - можно было бродить по лужам в резиновых сапогах. Минька лужи обожал, но ни разу не пришел с мокрыми ногами:
-Папа же сказал, по лужам можно, но ноги мочить не надо.
Настасья заметно подросла, подросли и её реденькие поначалу, темные волосики, и начали немного завиваться, получилось, что оба ребенка Аверов слегка кудрявые.
-Рад, Вань, как говорится, до соплей, дети у меня и впрямь похожи, - делился Авер с Чертушкой.
-Сашк, не жалеешь ни о чем?
-Не, наоборот, что бы я без них делал? Жил бы как-то, но вот родишь, поймешь какой это кайф когда приходишь со службы, а тебя три пары любящих глаз встречают и каждый раз распирает от восторга.
Аверу очень не нравилось бывать в исполкоме, он старался на всякие второстепенные совещания посылать Щелкунова, но приходилось и самому. Уж очень не нравились ему всяческие намёки, завуалированные предложения, так сказать, интрижек.
Вот и в этот раз на выходе из райкома, в небольшой нише у окна, где всегда собирались курильщики, стояли две женщины. Одну Авер искренне и глубоко уважал - бессменный секретарь Редькина, Елизавета Васильевна, пухленькая, вся такая уютная, знающая всех и вся, ходячий справочник, курила свою неизменную сигарету, вставленную в длинный мундштук. Вторая же, хамоватая, лет тридцати пяти, дама из отдела учета, уверенная в своей неотразимости, остановила Авера:
-И не надоело Вам, капитан, все время одни и те же щи хлебать? - она выставила вперед свою немаленькую грудь. - Надо же когда-нибудь и рассольничка попробовать, - подбоченилась она, явно намекая на себя.
-Щи, они такие вкусные, не оторваться. А рассольник? Кто знает, из чего он приготовлен, может, там мясцо или почки чьи-нибудь, например, собачьи, да и огурцы с душком, отравишься вот так невзначай... Придется всю жизнь на лекарства работать мы уж как-нибудь проверенные щи продолжим хлебать.
-Какой у вас юмор, капитан, ...солдафонский.
-Товарищ капитан, - поправил Авер, - а юмор? Что, вы разве не знаете расхожую байку о том, что у офицеров всего одна извилина и та от фуражки?
-Вот-вот, - вступила в разговор Елизавета Васильевна, - я так однажды отравилась: муж с сыном с большим аппетитом, я бы сказала, зверским, уплетали рыбу горячего копчения, я же, взяв кусочек, даже не проглотила, выплюнув: "какую гадость вы едите". Они нормально, а меня в ночь на "Скорой" увезли.
-И я про то же, отравиться - оно легко...
-Хмм, хамло, и вправду, солдафон! - кинув окурок в урну, дама выскочила из ниши.
-Именно что, Александр Борисович, Именно, пусть одни щи у Вас и будут. Поверьте, не стоят эти интрижки тепла и любви семьи. Не всякая женщина может простить такие вот рассольнички, я вот не смогла, - она грустно вздохнула, - и дети со временем смогли простить, и просили за него, и сам не теряет надежды вернуться, а у меня ничего не осталось, ни зла, ни обиды. Верите, даже не проклинала вслед, отпустила сразу, и как умерло у меня в душе все к нему: не хо-чу! Не же-ла-ю, - по слогам проговорила она. - Знаете, что больше всего останавливает? Раз предавши, сможет и ещё, а зачем мне это? Так, к чему это я? Берегите, Саша, все что у вас сейчас есть, я частенько вижу вас четверых, когда вы гуляете, не стоят такие вот вамп - или как их ещё назвать, доверия и тепла семейного, поверьте старой сове.
Саша молча взял её руку и поцеловал: