-Ох, Алька, бить тебя некому. Интриганка, блин, уральская. Я тебе не говорил, что люблю тебя?
-Нет!
-Так знай!
-А Наташку?
-Это другое, там я одуревший какой-то, тормоз. Все, спасибо, спи уже, целую вас всех, привет передавай, если что, всем! До свидания!
Обрадованный Ванька сел писать письмо, и как-то незаметно написалось аж два с половиной листа. Не перечитывая, засунул в коробку с пацаном и, выдохнув, посмотрел на часы - "три уже?" - пошел спать с чувством выполненного долга. А утром отправились на Урал две посылки для Плешковой Н.Н.
Приехавший, обцелованный и довольный Авер, только хмыкнул:
-Посмотрю я, как он со своей Натахой будет трепаться? Ну, Минь, докладывай как вы без меня жили-поживали?
-Скучно мы поживали, - вздохнул сын, - даже у кахве ходить не хотелось.
-Что так?
-Дождик такой противный, и тебя дома нет.
-Так смотрели бы мультики и в кино детское сходили.
-Папа, ну ведь кино только в выходные, а поговорить про кино потом с кем?
-С мамой!
-С тобой интереснее!
-Авер, мне впору обижаться начинать? - улыбнулась Алька.
-Мама, не надо обижаться. Я тебя очень люблю, но ты же девочка. А папа - мужик. Я же тоже мужик.
Мужик подлез к своему папочке. Тот сгреб его в охапку, и оба уставились на Альку одинаково хитренькими глазами.-Значит, - также хитренько посматривая на них, сказала Алька, - я буду всегда рожать девочек, пусть нас будет больше, чем вас, бе-бе-бе! - она показала им язык.
-Мамочка, ты что! - всполошился ребенок, - это деду нужна унучка. А мне братика обязательно надо!
Авер же с улыбкой сытого кота сказал:
-Минь, мы точно и сестричку, и братика родим, вот кто-то сейчас родится, а потом, годика через три четыре, ещё родим.
Минька позагибал пальчики, считая:
-Это мне будет семь или восемь годиков?
-Ну да!
-Долго как, - вздохнул ребенок, - хочу быстрее.
-Быстрее не получится: смотри, ты уже совсем большой, и малышок будет под твоим присмотром, а если ты был как Михайлик у Стоядиновичей?
Сынок подумал:
-Не, Михайлик маленький, у него зубов мало и совсем не поговорить с ним. Ладно, я подожду!
- Авер, - спросила Алька у него на кухне, когда Минька отвлекся, пошел мыть как следует руки, - как ты умудряешься с Минькой так доходчиво говорить, я иной раз подолгу не могу пояснить что-то.
-Не знаю, подсолнушек, само как-то выходит, мамкины учительские гены, может?
-Не, Саш, это откуда-то из души идет, вон, и Михайлик, и Дашка Андрюхина тебя обожают.
-Они меня мусолят больше, - засмеялся Авер.
-Мусолят или нет, а тебя да Ваську только так воспринимают. Дед кажеть "унутри у яго красиво и тяпло". Он тобой перед своим Ягорычем хвастается, как маленький, а тот только посмеивается, типа в детство впадаешь старый, сам все вижу.
-Саш, я же тысячу раз благодарила небеса, что все так удачно сложилось с твоей службой и не надо никуда ехать и старого срывать с места. Я понимаю, может быть, там, в войсках тебе служилось бы интереснее, здесь-то рутины больше.
Авер обнял её:
-Мои войска там, где вы. Понадобится Родину защищать - в стороне ведь не останусь, а пока... у меня и здесь нервотрепки и заморочки имеются. Служу, пользу посильную Родине приношу, и вы все рядом, а с вами и дышится всей грудью.
В начале сентября дождь поутих, народ спешно убирал урожай, все спешили, прогноз передавали неблагоприятный - затяжные дожди. Картошку у мамки копали все, вернее, Саша копал, а мамка, Минька и дед сортировали её. Минька приговаривал:
-Мелочь сюда, а крупочь в другую кучку
Алька в силу своей ненужности в огороде занялась привычным делом - завела тесто. Пока Цветики-Аверы выкопали картошку, у неё уже пеклись пирожки, остывал компот, и одурительно пахла тушенная в сметане курица. Тесто, как всегда, осталось, и Алюня с миской пошла до Волковых, которые тоже копали картошку.
-Алька, ты моя спасительница!! - заорал Славик. - Я тут весь унюхался. А сбежать не могу, надо успеть убрать до дождей. Ну, думаю, неужто Алька зажмет пирожков и тестичка? Не, Альк, я всегда знал, что ты наш человек!
Он сунул пирожок в рот и теперь, закатив глаза, мычал от удовольствия.-Аль, знал бы, когда ты мелкая ещё бегала, что пироги такие будешь мастерить, ни в жисть бы не женился... А щас, куда, вон, у тебя какой орел, так и косит глазом сюда. Саш, не боись, отбивать не стану! - заорал он на всю улицу.
Авер только засмеялся в ответ.
А Минька крикнул звонко:
-Мамочка только наша!
-Альк, ох и мужика ты себе отхватила, мы с бабами всегда на него любуемся, баской!
-Таак, Алюнь, тут пока я рот на пироги раззявил, глянь, поклонницы твоего Сашки завелися?
-А чё, если человек хороший, не похвалить его? Вона и пьет в меру, против некоторых, в канаву по случайности попадающих.
-Ну, когда это было, да и поскользнулся я.
-Ага, сыро ему стало, после литра-то.
-Ребят, я пошла, ну вас!
Алька ушла а Волковы еще долго беззлобно переругивались и гоготали друг над другом.
Оставили картошку сушиться, поели, отяжелевшая Алька прилегла. Минут через десять к ней подлез Мишук, вскоре оба уснули, а Авер, полюбовавшись на них, пошел к Ваське - у тещи не оказалось нужных болтов. Назад пришел с трехлитровой банкой молока, пакетом творога и банкой сметаны. Немного ошарашенный, пояснил проснувшейся Альке:
-Я не перестану удивляться, наверное, вашим людям, их открытости... Вот, ща иду, шумит женщина с крылечка, вон с того дома, ну, которая на балалайке лихо играет.
-Аа, теть Нина.
-Да, говорит, Саша, подожди-ка, я сейчас... вытаскивает из сеней сумку - вот, гостинчика вам, сумку и банки возвернешь. Я было отнекиваться, а она и слушать не хочет, потом подозвала меня и шепчет: дочка у вас народится, вот увидишь!
-Мама, давай, я пирожка бабе Нине отнесу?
-Да, сейчас, с дедом сходите. Он банки понесет, а ты пирожки.
-Как по-доброму всё здесь. Варвару Плешкову встретил, говорит, получили две посылки для Наташи, отправитель Чертов И.Г. - и оба засмеялись.
У Натахи пятнадцатого прохудился сапог, а поскольку осень выдалась гнилая и приходилось таскать по пуду грязи на ногах, ходить в таком сапоге не предствлялось возможным. Наташку отпустили на выходные домой. Ехала она с тайной надеждой - может, написал чего дяденька-амбал, и ждет её дома письмо... а лучше два...
-Наивная, - остужала сама себя. - У него таких Натах... Вон как целуется... - к щекам сразу приливал жар при этом воспоминании. - Так, всё. Дурью не майся! - одергивала она сама себя.
Дома никого не было. Достав из-за наличника ключ, она зашла в дом, скинула так опостылевшую в колхозе старую куртку, сапоги, сняла носки, одела свои любимые тапки и пошла к себе в комнату.
На кровати лежали какие-то коробки... Странно!..А подойдя, замерла. На коробках стояло её имя, опустив глаза на инициалы отправителя она даже растерялась: Ваня, куклу прислал, но почему две коробки? С какой начать?
Торопливо разорвала обертку и вытащила из коробки первую - в голубом платье. Ой, какая красивая! У Наташки захватило дух от восторга. Полюбовавшись на куклу, посадила её на подушку и открыла вторую коробку. Боже! Там были ещё две. Казалось, рыжий пацан совсем как дяденька ей подмигивает.
Под школьницей лежала большая шоколадка, коробочка и письмо. Наташка схватила письмо, торопясь прочитала, замерла, потом полезла в коробочку, открыла. Осторожно брызнула чуть-чуть на руку зажмурилась, а потом села на свою кровать, обняла всех кукол и разревелась.
Стукнула дверь, послышались торопливые шаги матери:
-Наташ, дочка, ты приехала? Ландышами, что ли пахнет? - Она зашла в комнату и увидела ревущую Наташку в обнимку с куклами.
-Что? Почему ты рыдаешь? - встревожилась Варвара.
-От счастья. Мам! Ваня, он... такой... вот обещал куклу и смотри, а ещё... - она протянула мамке коробочку с духами.
Та полюбовалась на флакон.
-Ух ты, ай да зять у нас будет!
-О чем ты говоришь, я такая нескладёха, а он москвич, вон, какой видный.
-Глупенькая! - Варвара как в детстве, обняла её и гладила по голове, - мы с батей вон давно уже приметили, что ты у него из головы не выходишь, а и хорошо-то как... постарше, посерьезнее, да и ростом-статью тебе как раз! Здесь-то за кого тебя отдавать? Если только за Валька. А и в городе-то, ну ровесника найдешь себе, а у мужиков ум-то дольше спит, они, прости Господи, до седых мудей, все детки.
Наташка засмеялась:
-Ну мам, ты и сказанешь.
-А как есть, - пожала плечами Варвара, - ты думаешь, в кого Санька наш такой шебутной? Чистый батя Коля. Это сейчас он у вас серьезный, разумный. А по молодости... грех один, согрешила ведь я с ним-с его постоянными драками, дружескими попойками, разборками. Достал тогда, вот к бабе Кате ушла, беременная Санькой - а деток до этого три года не было. Он было покочевряжился: "Сама прибегить!" А я вот вою, а не иду, он к бабе Кате, а та его батогом, он с крыльца ломанулся и запнулся. А баб Катя, сухонькая-сухонькая, а раза три ему по спине и вдарила. Наверное тогда и понял, что может и меня, и ребенка не вернуть, остепенился. Потом вот ты народилась, правда, взбрыкивал иной раз, но баба Катя, как орлица зорко следила.
-Мам, это ты про нашего серьезного папку? - У Наташки округлились глаза.
-Про вашего, про вашего, будь он неладен, вот опять вчера полаялись.
-Сейчас-то из-за чего?
-А нажратый пришел, я его и отлаяла. Выступааал, как же, хозяин он, а я теперь его затыкаю:"Саньке и Натахе скажу" - все, сразу спать налаживается. Вон, идет-бежит, кто-то уже доложил, что доченька приехала, паразит старый. Пойду на стол соберу чего, а его пошлю баню топить. А то, что старше Иван тебя, наоборот, нас с батькой сильно радует.
Доченька весь день сияла, беспричинно улыбалась, а "старый паразит", улучив минутку шепнул жене:
-Ох, мать, увезет скоро нашу дочку этот громадный Ванька. Вон, как светится вся, мы-то думали засидится в девках с её-то ростом, как же, вот только восемнадцать исполнилось. А и зять у нас хорош, они, десантура, все наверное такие. Что у Альки мужик - не мешкал, что наш.