«Никак, – грустно ответила мне душа города, услышав мои мысли, которые я, конечно же, не умела блокировать. – Ты никак не можешь убедиться. Малышка, что такого произошло в твоей жизни? Ты же еще совсем ребенок, дитя перед лицом вечности. Что так сломало тебя? Почему ты никому не веришь? Ты ведь сидхе, вы – сам свет и надежда, счастье и наивность. А ты… Что с тобой стало?»
– Не сломало! – вздернула я голову. – Я борюсь!
«Хорошо, – успокаивающе отозвалась она. – Не сломало. Но что тебя надломило? Позволь мне увидеть?»
Я неопределенно повела плечом, не очень понимая, как это возможно. Лорд Калахан однажды передал мне свои воспоминания, я смогла просмотреть прошлое его глазами. Но я-то не умею этого делать.
«Я сама».
Глава 22
И в следующую секунду в моей голове словно поселился еще один разум. И этот вторженец начал отматывать назад мою жизнь. Всю, начиная с последней минуты здесь, в подземном помещении в законсервированном городе-государстве сидхе.
Всё быстрее и быстрее пролистывались страницы минувшего. Всё глубже и глубже уходили в прошлое свершившиеся со мной события.
Картинки-воспоминания мелькали перед моим внутренним зрением словно вспышки, не замирая и не останавливаясь ни на миг. И я будто заново переживала все моменты и чувства. Радость и отчаяние, боль и горе, чувства утраты и сжигающей ненависти, обычный страх и его высшую стадию – всепоглощающий ужас, обиду и отрицание, предвкушение счастья и разочарование… Всё, что творилось в моей душе за годы детства и трудные последние месяцы скитаний.
Силиария покинула мой разум так же внезапно, как и оказалась в нем. Я же пришла в себя и обнаружила, что не устояла на ногах, а лежу навзничь на полу.
«Прости, Рэми, я листала слишком быстро. И… Мне жаль, малышка. Мне очень жаль… Такого не должно было случиться. Но этот мир жесток, и уже не в ваших силах изменить его».
– Наш удел уйти или умереть? – спросила я, приняв сидячее положение. С детства я слышала от мамы эти слова. И вот опять.
«Так было не всегда, но сидхе ушли слишком давно, не выдержали. А сейчас… Я дам тебе все знания и умения. Ты должна будешь решить».
– Уйти ли мне или умереть?
«Да».
Обернувшись, я через плечо посмотрела на синий свет, испускаемый Источником мира.
Я смогу стать полноценной и обрести себя?
Пришла пора. Встав на ноги, я решительно начала обнажаться. Сложила аккуратной стопкой на полу одежду и обувь, сняла украшения и оружие. После чего, зябко ежась, на цыпочках приблизилась к Источнику.
Глубокий вдох, шаг вперед.
Чего я ждала, не знаю. Возможно, того же, что было, когда мой разум и память просматривала Силиария, только наоборот: не считывания, а… вложения новых знаний и умений.
Пожалуй, отчасти так и произошло.
В эти секунды, минуты, а может, и часы, Рэмины дас Рези не существовало.
Я была пылинкой мироздания. Частичкой мира. Искрой света. Каплей воды… Мир и я – мы были единым целым. Всё, что происходило, происходит и будет происходить (при невмешательстве в естественный ход событий), было ве́домо мне в эти мгновения. Я знала, как менялись очертания суши, сейчас плотно заселенной разными народами. Как уходили под воду острова и поднимались горы. Как леса заполняли огромные территории, а потом их вырубали, чтобы освободить место для пашен и деревень. Как извергался вулкан далеко-далеко отсюда и как потом возрождалась вокруг него жизнь.
Как пришли сюда из другой реальности драконы. Тогда их было совсем мало, всего два клана. Как рождались новые дракончики, а старики, если это можно применить к вечноживущим народам, уходили к Неумолимой, уступая место молодым. Как стерлось из памяти, что для драконов этот мир неродной. Как давно это было… Помнят ли они сами об этом?
И сидхе. Мои соплеменники… Душа мира. Как пытались они примирить все расы между собой. Ведь трудно, когда у каждого народа свои ценности, культура, традиции и обычаи. Когда сроки жизни настолько несопоставимы. Теперь я была в курсе, почему они ушли.
Кровь пришельцев из другого мира, высших оборотней, настолько сильна, что подавляла все иные. В любой паре, где кто-то из родителей дракон, ребенок всегда тоже рождается драконом.
Со своей странной отстраненностью. С непримиримостью. С холодностью. С теми качествами, которые не свойственны сидхе, для которых эмоции, чувства, открытость – важнейшие черты.
Но хуже другое. Сидхе, исконные жители этого мира, стали заложниками своих особенностей и своего волшебства.
Ведь это такой лакомый кусочек – использовать в личных целях того, кого легко уговорить, кто не воинственен по природе. Именно последнее и послужило последней каплей.
Мы должны нести мир. А нас пытались сделать разящим клинком. Мол, спой, что тебе сто́ит, – и крепости падут. Сыграй мелодию – и город врагов осыплется прахом. Прочитай стишок – и мой враг будет повержен.
И сидхе ушли, навсегда покинув родной дом. Единственное, что они сделали перед уходом, – это заблокировали доступ к своему городу. И вовсе не потому, что хотели однажды вернуться или уберечь свое имущество. А потому, что здесь находится Источник мира.
Я видела их. Мужчин, женщин, детей. То, как они гуляли по улицам Силиарии. Музицировали, читали стихи, смеялись и пели, растили цветы, любовались небом…
И то, как они уходили. Забрав дорогие сердцу вещи, бросив дома и домашних животных. Последних они вывели прочь, не взяв никого: ни птиц, ни собак, ни кошек, ни даже лошадей. По тому пути, что они открывают, пройти могут лишь они сами или разумные, которых поведут за руки. Но таковых не было. Никого! Ни друзей, ни родственников.
Покидали мир все чистокровные сидхе, даже те, у кого были семьи в других странах. Даже те, у кого оставались дети и супруги иных рас. Все до единого, в ком текла чистая кровь волшебного народа, ушли, оставив прошлую жизнь навсегда.
Они плакали, оставляя самое дорогое, но уходили, спасая саму свою суть. Ибо не осталось им иного удела. Либо уйти, либо умереть как народ.
И звучала песня, рвущая душу. Они пели ее, надеясь, что однажды вернутся.
Нас мало. Играем,
Но песни всё тише.
В жестокости мира
Наш голос чуть слышен.
Нас мало. Играем
И боль свою прячем,
Надеемся, верим,
Всё будет иначе…
Уходим сейчас,
Чтобы сердце не выжечь.
Уходим, ведь песне
Положено выжить.
Положено выжить
И снова вернуться,
Когда вдруг без песни
Все в страхе очнутся.
Когда станет ясно,
Что песня пропала,
Что музыка в мире
Звучать перестала,
Тогда мы вернемся
И снова сыграем,
В мелодиях наших
Весь мир облетая.
Но кроме этого экскурса в историю, я теперь могла всё то же, что и мои соплеменники. Врожденное волшебство сидхе стало полностью мне подвластно. Не только умение, но и понимание, а также знание рунного алфавита и родной язык, который, оказывается, отличался от общемирового. Именно на нем мы сейчас общались с душой города.
Не представляю, как именно в меня были вложены все эти премудрости. Меня словно распылили на частицы, а потом собрали заново, но уже полноценной и знающей.
Когда я вынырнула из Источника мира и вернулась обратно в подземный зал, я действительно, без преувеличения, умела ВСЁ!
Нет, разумеется, обычной магии, управлению стихиями, артефакторике или алхимии, лечению или постановке щитов, заклинаниям и прочим сложным наукам мне предстоит обучиться в академии. Но то, что мне положено знать по самой моей сути, что вложено в кровь, я впитала.
«Ну как?» – выдержав внушительную паузу, пока я одевалась, спросила душа города.
– Я всё знаю, – тоже помолчав, прежде чем ответить, произнесла я. – Знаю и умею. Мне нужно решить, как с этим существовать.
«Ты сделаешь правильный выбор, дитя», – грустно произнесла она.
– Да. У меня не останется иного выхода.
«Выход всегда есть. Но ты знаешь точку невозврата. Подумай над этим».
– Я не хочу, чтобы всё так… Альенда, мама, тоже знала, что и как произойдет в будущем? Как с этим жить?!
«Ну что ты, милая. Это непосильная ноша даже для сидхе. То, что тебе сейчас ве́домо о будущем, ты забудешь. Всеобщее ЗНАНИЕ дается один раз, при первом слиянии с Источником. А позднее к тебе могут приходить видения. Или ты просто будешь что-то чувствовать, словно это уже когда-то было. Ты поймешь и будешь догадываться, как поступить».
– И что теперь? Что дальше? – застегнув пряжку ремня, я выпрямилась и сцепила подрагивающие от нервного перенапряжения руки в замок.
«Ты можешь погулять по городу, если желаешь. Я могу показать тебе дом твоей семьи. Хочешь?»
Да, я хотела этого.
И ступая по освещенной уже взошедшим солнцем Силиарии, я не могла сдержать слез. Они градом катились по моим щекам. Потому что я внутренним взором видела, как здесь было раньше. А сейчас город был мертв. Я стирала тыльной стороной ладони или рукавом соленые ручьи, но они продолжали бежать. Я не всхлипывала и не рыдала, но и перестать плакать не могла.
«Здесь», – нарушила молчание моя незримая собеседница.
– Сколько их было? Моих родных? – рассматривая изящный особняк с резными колоннами у входа, спросила я.
«Две твои прабабки и два прадеда, дед и бабушка. И Альенда».
– А остальные? Ведь мы вечноживущие. Так где же мои более древние предки?
«Вечноживущие, но уходящие вслед за своей парой. Мир всегда был неспокоен. Вы не умираете от старости, но вас можно убить. Помни об этом».
Кивнув, принимая информацию к сведению, я потянула на себя тяжелую дверную створку и вошла в дом.
Долго бродила я по комнатам, рассматривая картины на стенах, бережно беря в руки изящные статуэтки и хрустальные невесомые безделушки. Прошлась пальцами по струнам гитары, прислоненной к стулу в гостиной.